Он хотел сказать: смогу, но только пошевелил губами. Воров он больше не боялся. Он вообще больше ничего не боялся. Он боялся только пошевелиться и боялся лечь в мох. Все-таки это был лес, что бы там они ни врали, это был лес, это-то он помнил хорошо, этого он не забывал никогда, даже когда забывал все остальное.
– Вот у тебя даже и палки теперь нет, - говорила Нава. - Поискать, что ли, тебе палку, Молчун? Поискать?
– Нет, - пробормотал он. - Не надо… Тяжелая…
Он открыл глаза и прислушался. Воры были близко, слышно было, как они пыхтят и топают в зарослях, и в этом топоте не чувствовалось никакой бойкости - ворам тоже было тяжело.
– Пошли дальше, - сказал Кандид.
Они миновали полосу белого опасного мха, потом полосу красного опасного мха, снова началось мокрое болото с неподвижной густой водой, по которой пластались исполинские бледные цветы с неприятным мясным запахом, а из каждого цветка выглядывало серое крапчатое животное и провожало их глазами на стебельках.
– Ты, Молчун, шлепай посильнее, - деловито говорила Нава, - а то присосется кто-нибудь, потом ни за что не оторвешь, ты не думай, что, раз тебе прививку сделали, так теперь уж и не присосется, еще как присосется. Потом оно, конечно, сдохнет, но тебе-то от этого не легче…
Болото вдруг кончилось, и местность стала круто повышаться. Появилась высокая полосатая трава с острыми режущими краями. Кандид оглянулся и увидел воров. Почему-то они остановились. Почему-то они стояли по колено в болоте, опираясь на дубины, и смотрели им вслед. Выдохлись, подумал Кандид, тоже выдохлись. Один из воров поднял руку, сделал приглашающий жест и крикнул:
– Давайте спускайтесь, чего же вы?
Кандид отвернулся и пошел за Навой. После трясины идти по твердой земле казалось совсем легко, даже в гору. Воры что-то кричали - в два, а потом в три голоса. Кандид оглянулся в последний раз. Воры по-прежнему стояли в болоте, в грязи, полной пиявок, даже не вышли на сухое место. Увидев, что он оглянулся, они отчаянно замахали руками и наперебой закричали снова; понять было трудно.
– Назад! - кричали они, кажется. - Наза-ад!.. Не тро-онем!.. Пропадете, дураки-и-и!..
Не так просто, подумал со злорадством Кандид. Сами вы дураки, так я вам и поверил. Хватит с меня - верить… Нава уже скрылась за деревьями, и он поспешил за нею.
– Назад идите-е-е!.. Отпусти-и-им!.. - ревел вожак.
Не очень-то они выдохлись, если так орут, мельком подумал Кандид и сразу стал думать, что теперь надо отойти подальше, а потом сесть отдохнуть и поискать на себе пиявок и клещей.
Глава 3
Деревня была очень странная. Когда они вышли из леса и увидели ее внизу, в котловине, их поразила тишина. Тишина была такая, что они даже не обрадовались. Деревня была треугольная, и большая поляна, на которой она стояла, тоже была треугольная - обширная глиняная пролешина без единого куста, без единой травинки, словно выжженная, а потом вытоптанная, совсем темная, отгороженная от неба сросшимися кронами могучих деревьев.
– Не нравится мне эта деревня, - заявила Нава. - Здесь, наверное, еды не допросишься. Какая здесь может быть еда, если у них и поля даже нет, одна голая глина. Наверное, это охотники, они всяких животных ловят и едят, тошнит даже, как подумаешь…
– А может быть, это мы в чудакову деревню попали? - спросил Кандид. - Может быть, это Глиняная поляна?
– Какая же это чудакова деревня? Чудакова деревня - деревня как деревня, как наша деревня, только в ней чудаки живут… А здесь смотри какая тишь, и людей не видно, и ребятишек, хотя ребятишки, может быть, уже спать легли… И почему это тут людей не видно, Молчун? Давай мы в эту деревню не пойдем, очень она мне не нравится…
Солнце садилось, и деревня внизу погружалась в сумерки. Она казалась очень пустой, но не запущенной, не заброшенной и покинутой, а именно пустой, ненастоящей, словно это была не деревня, а декорация. Да, подумал Кандид, наверное, нам не стоит туда идти, только ноги вот болят и очень хочется под крышу. И поесть чего-нибудь. И ночь наступает… Надо же, целый день блуждали по лесу, даже Нава устала, висит на руке и не отпускает.
– Ладно, - сказал он нерешительно. - Давай не пойдем.
– Не пойдем, не пойдем, - сказала Нава. - А когда мне есть хочется? Сколько же можно не есть? Я с утра ничего не ела… И воры твои эти… От них знаешь какой аппетит? Нет, мы давай с тобой туда спустимся, поедим, а если нам там не понравится, тогда сразу уйдем. Ночь сегодня теплая будет, без дождя… Пойдем, что ты стоишь?
Сразу же на окраине их окликнули. Рядом с первым домиком, прямо на серой земле, сидел серый, почти совсем не одетый человек. Его было плохо видно в сумерках, он почти сливался с землей, и Кандид различил только его силуэт на фоне белой стены.
– Вы куда? - спросил человек слабым голосом.
– Нам нужно переночевать, - сказал Кандид. - А утром нам нужно на Выселки. Мы дорогу потеряли. Убегали от воров и дорогу потеряли.
– Это вы, значит, сами пришли? - сказал человек вяло. - Это вы молодцы, хорошо сделали… Вы заходите, заходите, а то работы много, а людей что-то совсем мало осталось… - Он еле выговаривал слова, словно засыпал. - А работать нужно… очень нужно работать… очень…
– Ты нас не покормишь? - спросил Кандид.
– У нас сейчас… - человек произнес несколько слов, которые показались Кандиду знакомыми, хотя он знал, что никогда их раньше не слыхал. - Это хорошо, что мальчик пришел, потому что мальчик… - и он опять заговорил непонятно, странно.
Нава потянула Кандида, но Кандид с досадой выдернул руку.
– Я тебя не понимаю, - сказал он человеку, стараясь хоть рассмотреть его получше. - Ты мне скажи, еда у тебя найдется?
– Вот если бы трое… - сказал человек.
Нава потащила Кандида прочь изо всех сил, и они отошли в сторону.
– Больной он, что ли? - сказал Кандид сердито. - Ты поняла, что он там бормочет?
– Что ты с ним разговариваешь? - шепотом спросила Нава. - У него же нет лица! Как с ним можно говорить, когда у него нет лица?
– Почему нет лица? - удивился Кандид и оглянулся. Человека видно не было: то ли он ушел, то ли растворился в сумерках.
– А так, - сказала Нава. - Глаза есть, рот есть, а лица нету… - Она вдруг прижалась к нему. - Он как мертвяк, - сказала она. - Только он не мертвяк, от него пахнет, но весь он - как мертвяк… Пойдем в какой- нибудь другой дом, только еды мы здесь не достанем, ты не надейся.
Она подтащила его к следующему дому, и они заглянули внутрь. Все в этом доме было непривычное, не было постелей, не было запахов жилья, внутри было пусто, темно, неприятно. Нава понюхала воздух.
– Здесь вообще никогда не было еды, - сказала она с отвращением. - В какую-то ты меня глупую деревню привел, Молчун. Что мы здесь будем делать? Я таких деревень никогда в жизни не видела. И дети тут не кричат, и на улице никого нет.
Они пошли дальше. Под ногами была прохладная тонкая пыль, они не слышали даже собственных шагов, и в лесу не ухало и не булькало, как обычно по вечерам.
– Странно он как-то говорил, - сказал Кандид. - Я вот сейчас вспоминаю, и словно я слышал уже когда- то такую речь… А когда, где - не помню…
– И я тоже не помню, - сказала Нава, помолчав. - А ведь верно, Молчун, я тоже слыхала такие слова,
