Я спросил Ромеро, когда совещание закончилось:
– Вы с нами, Павел, или на Землю?
Он сухо ответил:
– В древности главным достоинством мужчины считалось умение сражаться с врагами. 'Пожиратель пространства' имеет специальное задание - разведать врагов. Я потерял бы к себе уважение, если бы уклонился от возможности показать свою мужскую храбрость!
Мне думается, он мог бы высказать ту же мысль и не столь витиевато.
В ближайшие дни улетели корабли на Арктур, на Альдебаран, на Капеллу, на Фомальгаут, настал черед Веги.
Ночь перед отлетом Фиолы я провел в ее саду под грустным светом искусственной луны. В эту ночь мы больше молчали, чем разговаривали. В молчании было что-то до того лирически-земное, что грусть моя превратилась в печаль.
Это была первая ночь с Фиолой, когда она не выспрашивала ни о науке, ни о космосе, ни о социальных наших порядках, ни о звездных кораблях, - интимно-глуповатая ночь, подлинная ночь влюбленных.
Под утро она встала.
– Зажигается солнце, Эли. Мне надо уходить. Мы увидимся в звездном порту.
Вечером на базу звездолетов один за другим подъезжали автобусы и из них выплескивались сияющие столбы вегажителей. Сумрачный нарядный свет озарил базу, так их было много, гостей с Веги. Я пришел с Лусином и стоял в стороне.
Многие узнавали меня, махали руками, приветственно вспыхивали глазами. Потом показалась Фиола. Я сделал к ней шаг, я она мигом очутилась около меня.
– Ты обещал приехать, - напомнила она.
– А если не смогу, приедешь ты.
– Желанная и недоступная! - повторил я, когда она уносилась в звездолет.
Мы с Лусином потом долго ходили по Оре.
– Ты биолог, Лусин, - сказал я. - Ты знаешь, что любовь - один из стимулов продолжения рода. Может ли она быть, если нет этого стимула - продолжить род? Если два существа разнородны, потомство у них невозможно… Законна ли их любовь?
Лусин понимал мое состояние больше, чем я ожидал.
– Любовь - продолжение рода, да. Так начиналось. Будет новой. Любовь - единение душ. Высшая связь индивидов.
– Выходит, я случайно попал в пионеры появляющегося чувства - единства родственных душ Вселенной? Мне выпало на долю первому полюбить биологически чуждое существо?
– Да, Эли. Первые шаги. Сегодня - чуждо. Завтра - близко.
– Завтра будет твой ископаемый бог с головой сокола, - сказал я с досадой. - Дальше этого ваша биология не пойдет.
На другой день флотилия из трех звездолетов уходила с ангелами на Гиады.
Посадка крылатых на корабли совершалась под крики, хлопанье крыльев и клекот. Знакомые ангелы кидались прощаться, увеличивая беспорядок плачем и причитаниями.
А потом в крылатой толпе появился Труб и разыгрался скандал.
Труб заметил нас и, расшвыривая сородичей мощными крыльями, ринулся наперерез общему потоку. Он ревел, обращаясь почему-то ко мне одному:
– Эли! Эли! Эли!
Обхватив меня крыльями, он страшно заклекотал:
– Не пойду! Хочу с людьми!
Андре пробовал усовестить разбушевавшегося ангела, но тот надрывался все громче:
– Поеду с людьми! Не хочу к себе!
У Лусина в глазах стояли слезы. Он с нежностью гладил глянцевитые перья Труба.
– Хороший, - шептал он, - замечательный. Лучше всех.
Я разыскал Спыхальского и объяснил, что происходит.
– Хотите взять ангела с собой? - изумился Спыхальский. - А какого вам черта в ангеле?
– Посмотрите на него, - сказал я. - Это же красавец. Привезти такого на Землю, он же всех потрясет. И он привязался к нам не меньше, чем мы к нему.
Спыхальский вызвал Веру. Она появилась в видеостолбе. Он передал желание Труба и наше и от себя добавил, что ходатайствует о том же.
– Можете взять Труба, - сказала Вера, исчезая.
Я помчался к своим, издали крича, что дело выгорело.
У Труба дьявольская сила в крыльях, он так сжал ими, что у меня закружилась голова.
– Я твой раб, - сказал он. - Раб навеки, Эли!
– Ты мой адъютант, - сказал я. - Адъютант - это что-то не ниже друга, что-то близкое, почти братское. На правах друга я попрошу об одном приятельском одолжении.
– Спрашивай и требуй. Я счастлив, могущественный…
– Прими ванну и смени одежду. На складе заготовлены тюки ангельских рубах, возьми дюжину в запас.
Он немедленно взмыл вверх.
Для такого тяжеловеса летал он великолепно.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОХОД ЗВЕЗДНОГО ПЛУГА
1
Когда я оглядываюсь на пройденный путь, меня охватывает сложное чувство: печаль понесенных утрат и гордость. Мы были участниками самой трудной космической экспедиции из всех, доныне совершенных, и полностью выполнили свой человеческий долг.
Дело не в том, конечно, что за два земных года мы преодолели десять тысяч светолет, и если не вторглись в таинственный центр Галактики, скрытый темными туманностями, то проникли в звездную бездну так далеко, как еще никто до нас. Если бы лишь этим - триллионами оставленных за кормой километров - исчерпывалась заслуга, гордиться было бы нечем. Пустота останется пустотою, большая она или малая.
Но мы узнали, как высоко достигнутое иными существами могущество, как огромны добро и несправедливость, схватившиеся меж собою в галактической схватке, и как неизбежно все это заставляет
