— Ну и что ты предлагаешь? — спросил профессор — Мне тоже очень жалко таких талантливых, но забытых людей.
— Как что? Я же сказал: у меня тоже искра гения бывает. Остров заберем у Мвенде, якобы под базу, а под видом базы организуем шарашку. Этих ребят выучим — они всех нобелевских лауреатов двадцать раз переплюнут, одного нашего Вэна хоть возьми. Эти нэмы такое двинут — ты им только сайру в масле подноси.
— Ну а чем твоя шарашка будет заниматься — новым сверхоружием? Опять гонка вооружений?
— Что же ты хочешь от наших лбов? Чтобы нэмов попросили двигать философию, искусство или, скажем, твою этнографию? Нет, не пройдет. А насчет сверхоружия — как мы его сделаем, гонка вооружений тут же прекратится. Думаешь, найдется хотя бы один американец, что смог бы сравняться с нашим Вэном? Ну а когда достигнем полного превосходства, тогда примемся и за мирные дела… Я, Федя, — патриот. Терпеть не могу, когда нас обходят, знаешь, я все-таки работал с Курчатовым и Королевым. А эти нэмы нас вытянут, вот увидишь. В общем, Федя, ты начальник. У тебя есть шанс увековечить свое имя и могущество СССР.
Барсуков озадаченно молчал, но Павел Петрович принял это молчание за одобрение.
— Сколько у нас долларов на непредвиденные расходы? — спросил он.
— Около двух тысяч. Трофимов что-то прикинул в уме.
— Хватит и тысячи, кончай экспедицию к японской матери. Завтра же вызывай катер, на нем и уедем. Надо будет вывезти Вэна к нам, я сам все устрою.
— Ну а дома что будем делать? — сомневался профессор. — Тебе поверят? Сколько гениев у нас прошибало стену лбом — и ничего не получалось…
— Поверят Вэну, когда узнают его, — уверял Павел Петрович. — У нас ослы везде, но в КГБ еще не совсем ослы.
Республика Бадинго!
Мир, труд, достоинство, братство и счастье!
Заявление под присягой
Я, Дженифер Маконго, 194… г. рождения, уроженка г. Луагамбо, присягаю в том, что отцом моего сына, Бенджамина Маконго, 196… г. рождения, уроженца г. Касундо, является гражданин Союза Советских Социалистических Республик Теодор Барсуков.
Я, нотариус Ланселот Касаи, сегодня — октября первого дня одна тысяча девятьсот восемьдесят… года удостоверяю это заявление, данное мне пол присягой Дженифер Маконго, Личность заявив шей и ее дееспособность подтверждаю,
Посольство СССР в Бадинго было сонным царством в сонном царстве, поэтому, когда туда пришли Барсуков с Вэном и попросили оформить советское свидетельство о рождении и заграничный паспорт бывшему Бенджамину Маконго, а ныне Вениамину Федоровичу Барсукову, это вызвало такой переполох, как если бы в Бадинго приехал сам Генсек. Тем более, что Дженифер Маконго была известна во всем Луагамбо как содержательница борделя средней руки. В кабинете посла Федор Федорович краснел и говорил что-то о любви, «страстной, как молния», окончательно всех запутав. Посол не знал, что предпринять. Но к вечеру пришла шифровка из Москвы, потребовавшая немедленного оформления документов, и уже на следующий день рейсом Луагамбо-Каир-Москва полупустой самолет «Аэрофлота» повез домой участников экспедиции и новоиспеченного профессорского сынка…
Трофимов нажал на все свои кэгэбэшные научные и околонаучные связи. Как мог, помогал ему и Барсуков. Они с Вэном обходили один кабинет за другим, Вэн превратился в некое подобие счетчика- виртуоза. Вопросы ему задавали на редкость однообразные, насколько хватало фантазии и длины шкалы калькулятора:
— Сколько будет 1234 в кубе?
— 1879080904 — следовал мгновенный ответ.
— Сколько будет «е» деленное на «пи» с 10 знаками после запятой?
— 0,8652559794, — чеканил Вэн.
Но дело не двигалось, хотя уже и на Запад стали просачиваться слухи, что сын профессора Барсукова от некой негритянки должен получить секретную лабораторию. Вэна пришлось запереть в профессорской квартире. Там он запоем читал, занялся математикой, почти ежедневно ел сайру в масле и пристрастился играть на гитаре, напевая приятным тенорком цыганские песенки:
Энергия Трофимова пошла на убыль, а Федор Федорович вообще решил было отстраниться, но тут положение спас этот удивительный паренек.
— Павел Петрович, — обратился он однажды к мрачному Трофимову, — у нас на примете есть какой-нибудь математик со связями, который смог бы дать делу ход?
— Да, Вэн, есть такой академик X., вице-президент Академии…
— Так вот, знаете ли вы про так называемые проблемы Гильберта? Это ряд математических задач первостепенной важности, которые поставил в начале века великий немецкий математик Гильберт. Некоторые из них уже решены, другие так и остаются неразрешимой загадкой. Мне очень понравилась 24-я проблема, и я ее решил. Решение очень неожиданное. Так вот, передайте его этому X., пускай выдаст его за свое, но только чтобы помог нам в создании института на моем родном острове.
Трофимов вздрогнул. Он поразился не столько тому, что Вэн шутя решил проблему, не поддававшуюся усилиям лучших математиков, сколько откровенному цинизму у, казалось бы, такого наивного юноши, запросто предлагавшего академику X. выдать чужую работу за свою. Трофимов-то хорошо знал, что X. заведомо клюнет на такую приманку. Но откуда мог знать Вэн?
— И решение полностью оформлено?
— Да, в синей папочке на столе.
Павел Петрович схватил папку и выбежал из квартиры, на ходу застегивая пальто. Вдогонку ему неслось:
В научном мире решение 24-й проблемы Гильберта академиком X. вызвало сенсацию. Об этом под аршинными заголовками сообщили все газеты. В кулуарах же больше обсуждали другой вопрос: X. действительно был когда-то крупным ученым, но теперешняя его деятельность била далека от чистой науки, да кроме того, область математики, к которой относилась 24-я проблема, никогда не входила в круг его интересов. Коллеги пытались выяснить, кто бы мог сделать за X, эту работу, но так и не смогли ничего
