— Возьми любое из них правой рукой и сдави, — предложил джу-джу.
Не понимая, для чего это нужно, Дебре выполнил его указание. Но стоило ему чуть-чуть сдавить яичко большим и указательным пальцами, как скорлупа треснула и что-то клейкое потекло по ладони.
— Ты выдержал и четвертое испытание, — объявил колдун. — Помыслы твои чисты. Поэтому я могу открыть тебе, где найти Бот ба Нгуа. Его зовут Тиваренг. Он — могон и живет в деревне Винай-сен…
Где вы, братья по разуму?
Лекции-занятия с Бур Муром — так по примеру его коллег я стал называть Прянишникова, когда мы перешли на «ты», — растянулись на всю осень. Совершенно неожиданно для меня они в основном были посвящены… проблемам космических контактов.
Опыты американских астронавтов с телепатической связью или дальновидением, как ее стали теперь именовать, показали, что посылка мысленного импульса с Луны и его прием на Земле происходят одновременно. Свету же и другим электромагнитным колебаниям требуется больше секунды, чтобы пройти этот путь. Отсюда следовал вывод, что кванты разума по своей природе отличны от фотонов, электронов, нейтрино и других частиц, а поле разума — от известных электромагнитных полей.
— Тебе знакомо имя Козырева? — однажды спросил Прянишников.
Об этом ленинградском физике я, конечно, слышал, однако, чтобы не попасть впросак, молча пожал плечами. Впрочем, для Бур Мура это не имело значения.
— У него есть блестящие работы по парамагнитному резонансу, — не дожидаясь ответа, продолжал он. — Но дело не в этом, Козырев высказал интересную мысль о природе времени. Философы определяют его как форму существования материи, а современная физика вообще не знает, что оно собой представляет. Так вот, Козырев полагает, что времени присущи некоторые физические характеристики и одна из них заключается в мгновенном распространении в нем информации.
Мой откровенно ошарашенный вид развеселил Прянишникова.
— Невероятно? А ты представь, что она распространяется не вдоль, а поперек потока времени. То есть любая появляющаяся в мире информация сразу охватывает его в целом, а не дискретно, по частям.
— Теоретически, возможно, это положение правомерно, но в реальном мире так не бывает, — я чуть не добавил: «…Потому что не может быть никогда». Ибо мой здравый смысл отказывался признать подобное утверждение, идущее вразрез с практическим опытом.
— Еще как может. Вспомни об американских астронавтах.
И правда, ведь результаты их телепатических сеансов в свое время вызвали сенсацию в научном мире! Как же я мог упустить это из виду?
— Вот-вот. — Бур Мур откровенно наслаждался своим маленьким розыгрышем. — Просто мы не допускали, что может существовать соответствующий материальный передатчик информации, и не пытались измерить время ее распространения. Американцы же, сами того не подозревая, поставили такой эксперимент. Из него, кстати, вытекает, что, подобно времени, мысленное излучение обладает еще и пространственной бесконечностью…
В тот раз, когда Прянишников изложил мне основные выводы из своей теории, я даже немного испугался: правильно ли я понял Бур Мура, или он шутит? Мысль, не знающая границ во времени и пространстве! Это было настолько грандиозно, что в порыве восторга я сравнил его квантовую теорию мышления с теорией относительности Эйнштейна.
Он смущенно хмыкнул и сказал, что до Эйнштейна ему дальше, чем мне до Льва Толстого, и если уж я никак не могу обойтись без сравнений, то должен поискать кого-либо более сопоставимого. И все-таки, когда мы перешли к проблеме ВЦ, я еще больше уверовал в правильность моей оценки.
…Стремительный выход человека в космос и выдающиеся достижения современной науки вновь поставили на повестку дня извечный вопрос, одиноки ли мы во Вселенной, или под чужими солнцами тоже существует жизнь, разум, цивилизации? Увы, длительные поиски искусственных радиосигналов с других миров, а также проявлений «космических чудес» — следов астроинженерной деятельности «сверхцивилизаций», далеко обогнавших нас в своем развитии, не дали результатов. Если, конечно, не принимать во внимание НЛО. Но с ними пока больше споров и сомнений, чем реальных доказательств их космического происхождения.
Поскольку практика оказалась бессильна, на авансцену вышли ученые, попытавшиеся истолковать отрицательные результаты поисков.
Оптимисты исходят из теории «населенной Галактики» американца Дрейка. Согласно ей, жизнь возникает везде, где для этого есть подходящие условия. Причем число ВЦ, учитывая размеры и возраст Вселенной, должно достигать порядка десятков миллионов. Более скромные оценки колеблются от ста тысяч до миллиона. Все оптимисты твердо верят в «принцип нормальности», который гласит: «Мы, земляне, не слишком хороши и не слишком плохи. Мы просто типичны и поэтому представительны». Ненаблюдаемость же технологических цивилизаций можно объяснить разными причинами. Например, срок жизни ВЦ в «коммуникативной фазе» слишком мал. Они гибнут еще в «младенческом возрасте», не успев установить межгалактические контакты. Или же посылаемые ими сигналы настолько сложны для нас, что не поддаются расшифровке.
Другие полагают, что нужно отказаться от положения о непрерывности возникновения жизни. Она зародилась сразу во многих местах на определенном этапе эволюции Вселенной, когда для этого создались соответствующие физико-химические условия. Далее началась эволюция от простейших форм к сложным вплоть до разума. Однако пока ВЦ, как и наша земная цивилизация, еще не достигла столь высокого развития, чтобы иметь возможность посылать достаточно мощные сигналы в межзвездное пространство, которые были бы услышаны другими.
Пессимисты, напротив, считают, что Земля — единственный очаг жизни во Вселенной. Следы деятельности сверхцивилизаций в космосе нельзя не заметить. А раз мы их не видим, значит, ВЦ просто нет. Этой точки зрения, в частности, придерживается известный советский ученый И. С. Шкловский.
Я лично не согласен с ним, хотя скорее всего разумную жизнь в Галактике обнаружить действительно легче, чем простейшую. Разум в стадии технологической цивилизации не может не дать о себе знать, не проявить себя. Взять хотя бы искусственное электромагнитное излучение Земли, не говоря уже о посылке в космос радиосигналов и межпланетных станций. Поэтому представьте мою радость, когда выяснилось, что Прянишников тоже не усматривает в землянах нечто исключительное и уникальное. Если же нам до сих пор не удалось установить контакт с братьями по разуму, то, по его словам, виноваты в этом мы сами.
— Наша принципиальная ошибка в том, что мы закостенелые технократы и по своему образу и подобию приписываем это прискорбное качество другим, — запальчиво доказывал Прянишников. — Мы считаем, что контакт возможен лишь с такими формами жизни, которые пошли по линии совершенствования технологии, а «цивилизацию рыб», например, на покрытых водой планетах можно обнаружить, только побывав там. В итоге эта закостенелость привела к напрасной трате времени и колоссальных интеллектуальных и материальных средств…
В отношении последнего я был осведомлен, пожалуй, даже лучше Бур Мура. После Международной конференции в Бюрокане я увлекся проблемой поиска ВЦ и подготовил серию материалов об этом. Время тогда было такое, что, казалось, еще шаг, еще усилие — и мы мысленно обнимемся с нашими братьями по разуму. В течение пяти лет исследовательский центр НАСА в Пасадене обследовал четыре пятых видимого неба на всех частотах «радиоокон». Стартовал проект «ОЗМА», программа наблюдений двух похожих на Солнце звезд — тау Кита и эпсилон Эридана, — находящихся от нас на удалении всего нескольких световых лет. Затем в работу включился самый большой в мире радиотелескоп «Аресибо» в Пуэрто-Рико, прослушавший шестьсот пятьдесят звезд уже на расстоянии семидесяти пяти световых лет. В Огайо- Веслейоне составили каталог из двадцати тысяч радиоисточников. Однако, сколько ни билась гигантская ЭВМ над расшифровкой их сигналов, ничего похожего на признаки внеземного маяка обнаружить не удалось. Оставалось утешаться тем, что отсутствие доказательств не есть доказательство отсутствия. Не
