генерал Земсков? Господи, полфразы не могут написать грамотно и не соврамши.
Во-первых, здесь по тексту получается, что я неоднократно выступал о «Патриоте» в каких-то, может быть, даже многочисленных средствах МИ, подобно тому, как о затеянной ими же склоке в Международном Союзе писательских Союзов (МСПС) точили лясы только что помянутые трое, — в «Правде», «Советской России», «Завтра», в «Слове», «Экономической газете», «Литературной России» и «Патриоте», т. е. в семи газетах общим тиражом, поди, под миллион экземпляров. А мои «СМИ» это одна-единственная малоформатная газетка «Московский литератор» с тиражом в 2 (две) тысячи экземпляров, в которой я выступил в апреле этого года лишь один раз. Братушки, неужто ваше начальство и его наставники не соображают, как они выглядят хотя бы только на фоне такого сопоставления? Это же как муравей супротив носорога. Умные собаки и носороги не замечают тараканов и муравьев, молча проходят мимо. А тут лай и рев подняли.
Между прочим, еще в 1989 году эта же доблестная газета «МЛ», которую тогда возглавлял Н.Дорошенко, напечатала мою суровую статейку об А. Яковлеве. А он тогда был и членом Политбюро и секретарем ЦК. Но представьте себе, — никаких шлагбаумов мне в лоб за то, что я (а это было тогда печатно впервые) «позволил себе пренебрежительно отозваться» о нем. Даже Яковлев! А ваши начальнички? Хоть брали бы пример с этого монстра.
А откуда взяли, что они «единственные» печатали меня полностью?
Конечно, на моем долгом литературном пути встречалось всякое. Например, в «Нашем современнике» один тогда молодой редактор В.В., убежденный, что поступает как Чернышевский с рукописью дневника Добролюбова, взял да и переписал «своими словами» мою статью «Два Аякса» (о Ю.Суровцеве и В.Оскоцком). Разумеется, я забрал статью и напечатал ее в «Москве». Но до этого именно в «Москве» покойная. B.C. в статью «Кушайте, друзья мои» (о романе Б.Окуджавы «Путешествие дилетантов») вписала совершенно чуждые мне фразы. Я потребовал убрать их или снять статью. А однажды предложил большую статью в трех частях «Правде», и, публикуя первую часть, ей дали такой несуразный заголовок, что я запретил дальнейшее печатание. Такие прискорбные факты случаются со всеми. В любой редакции сыщется некий антик, такой Васька Буслаев, которого просветить или унять невозможно.
Ах, да что там вспоминать о сокращениях или искажениях! С 1979 года до 1987-го я вообще не смог напечатать ни одной статьи. Восемь лет! Это вся творческая жизнь, допустим, Добролюбова. А если пойти по именам, то, скажем, за двадцать лет «Наш современник» не напечатал ни одной моей статьи. А ведь патриот из патриотов. Да как же печатать, допустим, статью, где доказывается, что стишок «Прощай, немытая» — это вовсе не Лермонтов. Как печатать нечто весьма неласковое о секретаре СП СССР Ю.Суровцеве или о любимце демократов Б.Окуджаве? Ведь за такое вольтерьянство могут к очередному юбилею орденок не дать. Сергей Викулов стал печатать меня в 87-м году уже после того, как было объявлено «Валяй, ребята, кто во что горазд!», т. е. когда храбрость была дозволена. Но его преемник Станислав Куняев и в пору дозволенной храбрости выбросил в форточку, например, и критическую статью об ак. Сахарове, и ту, где я защищал Юрия Кузнецова от критики Юлии Друниной, и уже знакомое читателю эссе о Вадиме Кожинове… О Сахарове, говорит? А что скажет Марья Алексеевна Старовойтова? О Кожинове? Вот если бы ты изобразил его беспорочным ангелом. О Кузнецове? Гений не нуждается в защите. Ответ есть на любой случай!
Но, братушки, при всем этом скажите своим начальничкам, пусть не хвастают и не корят меня тем, что они «единственные» и неповторимые. А сперва напомните, что ведь я никогда не выдвигал никаких требований, претензий: печатайте, мол, это немедленно! или — никаких сокращений! или — на первую полосу! и т. п. Любая редакция любому автору может по тем или иным соображениям предложить и сокращения, и поправки, и изъятия каких-то фактов, имен. Я просто приходил и говорил: «Вот статья». И за все четыре года у начальства ни разу не было ни замечаний, ни вопросов, а молча печатали статьи безо всяких сокращений. Да еще я получил любезное приглашение войти в редколлегию.
Ну, действительно, как не пригласить такого теленка! Главред говорит мне: «B.C., в статье «Охаянная победа» вы задели писателя Ржешевского. Он принес статью, где возражает вам, пишет, что вы — лакировщик. Что делать будем?» — «Печатать!» Напечатали. В другой раз: «B.C., Куняев хочет ответить вам, пишет, что он твердокаменный патриот, а вы — ренегат. Как быть?» — «Обязательно надо напечатать!» Напечатали. Уж это ли не редкостный в наши дни плюрализм, гуманизм и, простите за выражение, толерантность!
Так вот, по соображениям той же самой гуманности хочу начальничков успокоить: несмотря на отдельные казусы, в разное время разные редакции печатали мои разные работы целиком и полностью.
Но вот несколько фактов поближе к современности. 19 декабря 1992 года, накануне дня рождения И.В.Сталина, «Советская Россия» начала печатать мой большой цикл статей о Сталине, о котором тогда никто не смел сказать ни единого доброго словечка, а закончила печатать на другой день после даты его смерти — 6 марта 1993 года. Печатала два с половиной месяца! До сих пор благодарен В.В.Чикину за мужественный поступок. Цикл вошел в книгу «За Родину! За Сталина!»
Еще? «Правда» в 2003 году в восьми номерах напечатала мою статью «Стайер» о книгах критика Б.Сарнова. (Статья под заглавием «О национальной кротости великороссов» вошла в книгу «Гении и прохиндеи»).
Еще? «Завтра» не поскупилась дать по три полосы сперва для моей статьи об Э.Радзинском, позже — о Л.Млечине. (Первая вошла в книгу «Честь и бесчестие нации», вторая будет в новой книге.)
А вот уж совсем свежие примеры. «Правда России» 3 марта этого года на целую полосу дала мою статью «Небольшие уточнения», а 25 апреля — на разворот статья «При слове «русский»… «Молния» 28 марта отводит три полосы для статьи «Повелитель». Эта же статья — в «Трудовой России».
И все — полностью, безо всяких усечений, за что я от души благодарен В.В.Чикину, А.А.Ильину, А.А.Проханову, А.А.Горлову, В.И.Анпилову, В.А.Тюлькину.
Но как же, однако, я выразил преступное пренебрежение к «Патриоту»? Увы, и тут не все так. Во- первых, я же писал в «МЛ» о том, что напечатано не в «Патриоте», а в Доме Ростовых, который лишь вкладыш, связанный с газетой договорно-арендными отношениями. Так?
И вот остается только одно: мне можно вменить в вину лишь признание за работниками «ЛГ» права не читать «Патриот». Но, братушки, ведь я и за всей вашей редакцией во главе с генералом тоже признаю право не читать «ЛГ» и вообще ничего не читать.
Наконец, самое-то важное. Если бы даже все эти бондаревско-ларионовско-сорокинские прелести были напечатаны и не в «ДР», а на страницах собственно «Патриота», — что из этого, коли у меня-то критика не газеты в целом, как органа печати, а конкретных выступлений конкретных авторов. Такую критику я «позволял себе» и раньше в глаза главреду.
В целом же мое отношение к «Патриоту» одобрительное, газета делает важное патриотическое дело. Иначе я и не пришел бы сюда. А о недостатках и промахах газеты можно поговорить в другой раз.
Все это относилось к первому обвинения, к первой причине моей трансплантации. А вторая, братушки, состоит в том, что я, говорят, «в принципиальном вопросе, касающемся судьбы Дома Ростовых, занял позицию, противоположную позиции нашей редакции и законного руководства Международного сообщества писательских союзов, возглавляемого Ю.В.Бондаревым».
Тут еще больше веселья. Во-первых, «ДР» в моем письме Бондареву и не упоминается, о его судьбе — ни слова. Ничего не говорил я об этом и в вашей редакции. Тут можно было бы и закрыть вопрос, так сказать, за отсутствием факта преступления. Ну, попутно разве что можно выразить крайнее удивление: откуда, с чего, каким образом у редакции «Патриота» вдруг появилась «принципиальная позиция» в вопросе о судьбе этого Дома? В самом деле, какое отношение к зданию Союза писателей да и к самому Союзу имеет не литературная, а общественно-политическая газета? Абсолютно никакого! В редакции, кажется, нет ни одного члена даже казаковского СП. Чего ж людей-то опять смешить!
Конечно, редакция может в душе сочувствовать той или другой стороне, как я сам, например, всей душой на стороне МХАТа доронинского, а не табаковского, где прогресс дошел уже до матерщины со сцены. Господи, встали бы из гроба Станиславский, Качалов, Москвин, Зуева, Тарасова… Встали бы и пришли в свой МХАТ. Они бы удавили этого жирного пошляка Табакова!.. Не только сочувствовать, но и обожать Бондарева можно сколько угодно, но сейчас не о его же романах речь, а о его письмах.
