Это — 23 февраля 1942 года в Ташкенте. К тому же, если точно, час мужества пробил несколько раньше — 22 июня 1941 года.
Разумеется, я не упрекаю, наоборот, — и за это великое спасибо: поэтессе шел уже шестой десяток, а Ольге Федоровне Берггольц было немного за тридцать. Но не надо разводить демагогию, тем более, — на кремлевском уроне. Не надо хотя бы во имя дружбы Ахматовой с Ниной Антоновной Ольшевской, матерью Баталова.
Было бы гораздо достойнее сказать с этой трибуны, что пора поставить в Ленинграде памятник Ахматовой, а не Собчаку, на открытие которого сразу после вручения премий помчался в сей праздничный день президент Путин. Других забот нет…
Говорят, соображений и проектов памятника было несколько. Одни предлагали присобачить винтами медное изваяние Анатолия Александровича за спиной Петра Алексеевича, там на крупе коня есть место. Другие говорили, что хорошо бы изваянием Собчака заменить змею, которую топчет копытами царский конь. Было и такое предложение: снять с коня фигуру Александра Третьего, посадить на его место Собчака, а на постаменте дать выдержку из его заявления о приеме в КПСС. Что в конце концов предпочли, я не знаю, потому что памятник почему-то по телевидению не показали. Интересно, кто автор? Может, это и есть тот неназванный секретный лауреат? Вполне…
А президент, открывая памятник своему учителю, сказал: «Он глубоко любил Россию… В сердцах граждан нашей страны он навсегда останется блестящим представителем того поколения политиков, которые боролись за создание в России нового демократического порядка».
Они боролись… Видим мы их «новый порядок»… Право, лучше поручили бы В.И. Федосееву произнести речь по этому случаю. Он мог бы повторить: «Не те люди занимались и занимаются руководством на разных направлениях и в разных городах, — необразованные, непонимающие, нечитающие, только пишущие… Просто враги своего народа…»
Пожалеете вы, товарищ Путин, когда-то об этом памятничке и о своей речи. Ох, пожалеете…
ТОРЖЕСТВА И РЕЧИ
Никому в жизни я не завидовал, кроме мало известного, к сожалению, Бориса Шишаева, стихотворца из рязанского города Касимова. Почему? А вот послушайте…
Знаете ли вы, читатель, что наша цветущая держава давно стала мировым лидером по числу премий, вручаемых энтузиастам и подвижникам в различных сферах деятельности. Известно ли вам, что, например, по данным справочника Сергея Чупринина «Новая Россия: мир литературы» (М., 2003), в означенный год выхода этого справочника одних литературных премий было у нас 324.
Аналогий этому ныне можно найти немало. Допустим, был в советское время один-единственный «Аэрофлот», и он, постоянно получая с наших заводов самолеты, все более совершенные и быстрые, дешево и надежно справлялся с важной для всей страны задачей. А теперь в РФ около 400 частных авиакомпаний, владеющих устаревшими самолетами, и, увы, иной раз случаются по две страшные катастрофы в один день, как было год тому назад с известными рейсами из Москвы в Ростов и в Иркутск. А цена на билеты такая, что лучше пешком идти с котомкой за плечами до того же Иркутска. Так и с премиями. Была когда-то одна-единственная Сталинская, и имела она огромный авторитет и хорошую финансовую надежность. Потом появились Ленинская, Государственная СССР, Государственные союзных и автономных республик, Ленинского комсомола, — и это еще тоже было не плохо. Но вот теперь 324, и катастрофы стали неизбежны: например, у писателя Е.Л. еще четыре года тому назад было 26 премий (С.Чупринин, т. 1, с. 813). И, думаете, он один такой? А сколько, допустим, у Олега Чухонцева или Александра Кушнера? Подсчитайте сами.
Мне скажут: «Зато какой диапазон! Какой охват!» Действительно, диапазон огромный — от Государственной, которую вручает сам президент (5 миллионов рублей), до премии Ивана Петрова, которую он, Петров, рязанский дворник и стихотворец, учредил и сам вручает (200–250 рублей). В справочнике Чупринина назван только один лауреат премии имени Ивана Петрова — Борис Шишаев (с. 897). Вот ему-то я и завидую.
Согласитесь, не может быть ничего выше такой премии. Во-первых, у нее нет многолюдного жюри с его интригами, происками, борьбой самолюбий. Сам решил — сам дает. Во-вторых, наверняка же Петров знает, за что дает, он читал премируемую книгу. А вот вручал президент премию Б.Ахмадулиной, и разве кто-нибудь из присутствовавших в огромном зале знает хоть один ее стишок? Крайне сомнительно… Наконец, вокруг премии Петрова нет хапужества. Ведь вот что случается порой с другими-то премиями. Союз писателей Москвы в 1998 году учредил премию «Венец». Ах, до чего красиво! Но при первой же раздаче ее получили Римма Казакова, Первый секретарь этого Союза, и Леонид Жуховицкий, Председатель совета Международного института глобальной морали, высокоморальная проза которого переведена даже на малайский язык с целью поднятия морального уровня малайцев, а пьесы шли в 300 театрах на родине и в 50 за рубежом (Цит. соч., с. 891 и 501). Ну, сколько ему надо еще славы и колбасы!
Или взять Пушкинскую премию фонда А.Тепфера (30–40 тысяч немецких марок). Там Андрей Битов — член жюри, он же и лауреат, Олег Чухонцев — член жюри, он же и лауреат…
А как было с Шолоховской премией? Очень похожая картина: при первой же раздаче в 1995 году она вдруг оказалась в талантливых руках председателя жюри. А мне, например, это благодеяние затянулось на десять лет. Да потом еще и отнять хотели за непочтение к начальству, но я зубами вцепился — не отдал!
Так вот, между президентской премией и дворницкой раскинулись остальные 322 премии, в том числе — Солженицынская. 12 июня в День независимости России от науки и техники, от культуры и искусства в Георгиевском зале Кремля президент под гром бубен и литавр, обтянутых козлиной кожей, вручал, как и в прежние годы, Государственные премии как раз деятелям науки и техники, культуры и искусства. Зрелище грандиозное!
Отрадно было видеть знаменитую уже едва ли не во всем мире певицу Ольгу Бородину из ленинградской Мариинки и новую звезду Большого театра Светлану Захарову, надеюсь, не состоящую ни в каком родстве с известным пироманом Марком. И речи они сказали хорошие. Так, очаровательная Светлана подчеркнула: «Выступая на сценах других стран, я горжусь, что представляю великую школу русского балета».
Однако дальше не все обстояло гладко.
Награждены три сотрудника Госфильмофонда — Николай Бордачев, Ирина Васина и Владимир Дмитриев. Они с достоинством называют себя «чернорабочими кино».
И тут началось нашествие подлости, в которой эпоха библиофила Ельцина взрастила своих телевизионных цепных псов. Репортер Максим Бобров с придыханием заявил: «Разве думал деревенский пацан Бордачев, что получит такую премию!» То есть хотел представить это награждение чем-то небывалым, немыслимым в прежние времена. Дубина стоеросовая! А кем, как не «деревенскими пацанами», были когда-то великое множестве достойнейших советских людей, получивших высочайшие государственные награды — хотя бы от Шолохова и Твардовского до Шукшина и Бондарева, от Курчатова и Королева до Гагарина, от Козловского и Лемешева до Людмилы Зыкиной…
Сам же Н.Бордачев сказал нечто совсем иное: «Без нашей работы по сохранению кинофильмов невозможно соединение прошлого и настоящего». Это было совершенно непонятно кое для кого в зале, ибо они озабочены связью не прошлого, не вчерашнего и настоящего, сегодняшнего, а совершенно чуждого народу и непонятного им самим позапрошлогоднего с трагикомическим настоящим.
Были награждены три знаменитых строителя атомного подводного флота страны — академики С.Н.Ковалев, И.Д.Спасский и Д.Г.Пашаев. Первому — под девяносто, второму — за восемьдесят, третьему — около семидесяти. Прекрасно. Как в Советское время: «Старикам везде у нас почет…» Так же было и предыдущий раз: награждали великих советских старцев. Увы, больше некого…
Свое выступление Сергей Никитович Ковалев к ужасу многих в зале начал не всхлипом «Дамы и господа!», а, как и принято у порядочных людей, словами «Уважаемые товарищи!» Тут мне послышался
