Тогда Сугрива ответил своим советникам: «Я не сделал сыновьям Дашаратхи ничего дурного, ни Лакшмане, ни Раме. И потому у меня нет страха перед ними. Мои враги не видят моих достоинств, они видят только мои пороки. Наверное, они Лакшмане сказали, что я совсем беззащитен. Однако опасны друзья, гневающиеся без причины. С ними нужно быть осторожным».
Хануман, первый царский советник, склонился перед Сугривой и почтительно сказал ему: «О владыка Кишкиндхи, все мы многим обязаны сыну Дашаратхи. Твой верный союзник, благородный Рама помог тебе, государь, вернуть власть и богатство. Он избавил тебя от угрозы смерти, вернул тебе прекрасную Руму. Уже четыре месяца ты – господин Кишкиндхи, ты живешь в роскоши и богатстве, и с тобою твои любимые жены. А великий Рама живет в холодной пещере, и нет у него ни власти, ни богатства. Злобный Равана похитил у него Ситу, и горе истерзало его душу. Нас всех в Кишкиндхе истомило дождливое время, а несчастному Раме оно показалось вечностью. Давно уже дожидается сын Дашаратхи, что ты, Сугрива, вспомнишь о нем и его несчастье. Он надеется, что ты помнишь свои обещания и твердо держишь свое царское слово. Великий Рама верит, что ты поможешь разыскать его супругу, а ты об этом даже не вспомнил. Давно уже кончилось дождливое время, уже наступила благодатная осень, а ты еще ничего не сделал для своего союзника и друга. Поэтому и пришел сюда Лакшмана в гневе и требует от тебя ответа. Рама и Лакшмана гневаются справедливо, и нам надо свою вину исправить.
Ты выйди, великий царь, к Лакшмане с ласковым приветом, проводи его в свои покои с почетом и будь с ним кротким и терпеливым. Пусть Лакшмана выскажет тебе свои упреки, а ты прими их, государь, без гнева. Упреки сыновей Дашаратхи не должны тебя обидеть. Кротостью и лаской ты успокой младшего брата Рамы и обещай ему сделать все, как должно. Ты скажи ему, Сугрива, что мы немедля приступим к розыску прекрасной царевны Митхилы».
Мудрая речь благородного Ханумана понравилась Сугриве, и он во всем согласился со своим другом.
Сугрива велел своим дозорным обезьянам поклониться Лакшмане с должным почтением и немедленно пропустить его в Кишкиндху. Крепкие ворота, ведущие в столицу Сугривы, широко распахнулись перед доблестным братом Рамы, и Лакшмана вошел в прекрасный пещерный город. Земными поклонами встречали Лакшману напуганные обезьяны, а он гордо шел по Кишкиндхе, сжимая в руках меч и стрелы.
Вскоре Лакшмана остановился перед огромной и светлой пещерой – то были чертоги государя Кишкиндхи. Все в этой пещере было прекрасно: и колонны, и драгоценности, и утварь. Цветущие сады украшали пещеру, и на стенах ее сверкали драгоценные камни. Редкие цветы насыщали воздух нежным ароматом, а чистые водоемы давали обитателям пещеры спасительную прохладу. И роскошное жилище царя Кишкиндхи было подобно чертогам Индры, повелителя молний. Приближенные Сугривы, знатные обезьяны, потомки гандхарвов и великих богов, в прекрасных одеждах и с гирляндами на шее наполняли пещеру. Семь покоев прошел сын Сумитры и остановился наконец перед опочивальней Сугривы. Двери в нее были открыты; и взору Лакшманы представились золотые и серебряные ложа повелителя Кишкиндхи. Звуки музыки и чарующего пения доносились из опочивальни, и юный Лакшмана не решился войти в нее сразу. Он увидел в опочивальне Сугривы красавицу, гордую молодостью и красотой, и была она из знатного рода. Драгоценные камни и золотые ожерелья, серебряные серьги и браслеты украшали ее, а на голове у нее был венок из прекрасных цветов, источающих благоухание. Лакшмана увидел красавицу и смутился. Он все еще гневался на Сугриву, но ему стало стыдно, что прошел он без спросу на женскую половину царского дома.
Перед смутившимся братом Рамы стояла прекрасная царица Тара. Это Сугрива послал ее Лакшмане навстречу, когда, услышав грозный звон его тетивы, почувствовал великий страх перед могучим сыном Дашаратхи. Государь Кишкиндхи знал свою вину перед Рамой и страшился его гнева. Он помнил, как стрела Рамы покарала неправедного Валина, и не хотел расставаться с жизнью. Хитрый Сугрива попросил Тару выйти Лакшмане навстречу и умилостивить его своей обходительностью и красотою. Сугрива сказал ей: «О прекрасная, выйди к младшему брату Рамы и успокой его искренними речами. Когда увидит тебя юный воин, то гнев скоро его оставит. Лакшмана добр и благороден, он никогда не скажет тебе, красавица, грубого слова».
Воистину, Лакшмана обуздал свой гнев, когда увидел Тару, и встал перед ней, опустив голову на грудь, как подвижник. А прекрасная и хмельная Тара смело спросила у сына Сумитры: «О сын великого Дашаратхи, кто посмел тебя разгневать? Кто ослушался твоих повелений? Кто может пройти равнодушно мимо огня в лесу, полном сухих деревьев?» Лакшмана ей ответил приветливо и дружелюбно: «Ты хочешь блага своему супругу, прекрасная Тара, и не хочешь видеть, как он погружается в пороки. Сугрива так отдался любовным забавам, что благочестие и благородство скоро его покинут. О Тара, сыновья Дашаратхи живут в тоске и печали, а государь Кишкиндхи живет в роскоши и неге и совсем забыл о своем долге. Он не хочет помнить, что обещал помочь моему великому брату разыскать Ситу. Он забыл о том, что Рама – его благодетель и что Сугрива обязан моему брату дружбой. Давно уже прошло время дождей, давно наступила осень, а твой супруг не вспоминает о своем долге».
Тара ласково ответила сыну Сумитры: «Нехорошо тебе, Лакшмана, испытывать злобу к своему верному другу. Только добра желает вам Сугрива, и ты должен простить ему оплошность. Вам, сыновьям Дашаратхи, истинным подвижникам и праведным людям, должно проявить милосердие к Сугриве и не взыскивать с него строго. Ты, Лакшмана, сказал истинную правду, уже давно наступила осень, уже пора идти на поиски Ситы, и Рама гневается справедливо. Воистину, наш государь, благородный Сугрива, свой долг союзника и друга не исполнил. Но ты, сын Сумитры, должен простить своего друга. О великий воин, тебе, наверное, известна непреодолимая сила Камы, бога любви. Это из-за него, из-за Камы, сердце и мысли Сугривы далеки были от деяний. Ведь даже человек, охваченный любовью, забывает обо всем на свете. А Сугрива – всего лишь обезьяна. Будь к нему, Лакшмана, милосерден. Буйная страсть завладела повелителем обезьян Сугривой, и он, утратив стыд, забыл о своем долге.
Да и мог ли он не поддаться великой силе могучего Камы? Ведь даже великие подвижники иногда не в силах устоять перед властью страстей. А наш государь, царь Кишкиндхи, воин простой и веселый, и он безмерно счастлив, вернув себе царство и богатство. Но любовь не совсем овладела Сугривой, наш благородный государь думал о вашем благе и готовился к поискам Ситы. Уже все обезьяны мира знают, что им нужно идти на помощь сыновьям Дашаратхи. Десятки тысяч обезьян, могучих и быстрых, собрались в Кишкиндху по повелению Сугривы. О грозный Лакшмана, будь милостив к нашему государю и войди к нему без обиды и гнева».
Лакшмана вошел в опочивальню и увидел там Сугриву, сидевшего на роскошном ложе в окружении красавиц. Пышные царские одежды облекали государя Кишкиндхи, и драгоценные камни, как солнце, сверкали в его короне.
Тяжело дыша, с вздымающейся грудью, вступил разгневанный Лакшмана в опочивальню Сугривы и остановился, сжимая в руках лук и стрелы. И страшно стало государю Кишкиндхи. Он вскочил с золотого трона и, окруженный красавицами, поспешил навстречу посланцу могучего Рамы.
Тогда Лакшмана сказал Сугриве: «Ты лжив и бесчестен, царь Кишкиндхи. Ты не помнишь добра, Сугрива, и не знаешь, что такое благодарность. Ты весь во власти греха и порока, ты даже царством своим не правишь, и нет у тебя сочувствия к чужим бедам. Напрасно великий брат мой помогал тебе сражаться с Валином, напрасно он взял тебя под свою защиту, ты не достоин дружбы сыновей Дашаратхи. Ты словно змея, которая квакает, как лягушка, чтобы заманить к себе в пасть глупых лягушек, и не знает об этом могучий Рама. Тебе, Сугрива, следует помнить, как меткие стрелы Рамы отправили твоего брата на небо. Тебе придется немедля свой долг исполнить и не нарушать больше своей клятвы, не то ты не останешься государем Кишкиндхи надолго и немедленно встретишься со своим братом Валином».
Царь Кишкиндхи был так напуган гневной речью сына Сумитры, что не мог вымолвить ни слова. И тогда луноликая Тара обратилась к Лакшмане с такими словами: «Ты не должен, доблестный брат Рамы, говорить с Сугривой так сурово. Государь Кишкиндхи – великий повелитель, и он не может слушать такие оскорбительные речи. Не настолько грешен владыка обезьян Сугрива, чтобы ты его так порочил. Наш государь правдив, простодушен и всегда платит добром за добро. И не забыл он, как
