триатлона, скейтборд и роликовые коньки, коньки обыкновенные и стол для биллиарда, мои дорожные утюги и телескоп, мой акваланг и бассейн…»
Ну и что? А что дальше?
И сколько всего вы ещё намерены приобрести, чтобы хотя бы на десять минут, хотя бы мельком почувствовать себя 'счастливыми'? Если, конечно, вы когда-нибудь наконец поймете, что на самом-то деле это призрачное чувство, за которым вы так безоглядно гонитесь всю жизнь – всего лишь короткая послеобеденная удовлeтворенность, подобная испытываемой проглотившему только что брошенную ему с рождественского стола индюшачью ножку котом…
Люди в Корее не выглядели ни голодными, ни нищими, ни несчастными. В отличие от так прочно отштамповавшихся в наших мозгах образов умирающих от голода африканских младенцев и эфиопских/ руандийских/конголезских/дарфурских беженцев, под которые на Западе собирают денежки разжалобившие публику загребущие благотворительные организации всех мастей.
Кто сказал вам , что эти люди несчастнее вас? Ваше телевидение?
Вот играют на улице дети. У них нет дорогостоящих Барби, мобильных телефонов или новeйших компьютеров, позволяющим их западным сверстникам болтать в чате с притворяющимися их ровесниками на другом конце интернета педофилами, за которыми эти западные «счастливчики» сидят часами, не высовывая носа на улицу, – с дeтства научившись трепетать от возбуждения при как можно более кровожадном и изощренном уничтожении воображаемого противника (надо же готовить ребят к будущим Иракам!) …
Были ли у меня в детстве воображаемые противники? Конeчно, были. Но я никогда не фантазировала о том, как я радостно разношу их в клочки очередью из своего автомата. Верхом подобных фантазий у меня был хороший пинок им под задницу!
… Вот идет по улице корейская девочка – читает книжку на ходу; видно, ей так интересно, что не может оторваться. Современные западные дети (и все большее число воспитываемых по их подобию детей российских) нe только не читают книги, они не способны по-настоящему переживать за героев даже в своих любимых фильмах. Все, что их интересует – это спецэффекты. Даже настоящее море крови уже не вызывает у них никаких эмоций, кроме желания, чтобы каждый последующий новый фильм превосходил в этом плане показанное раньше. Иначе им «неинтересно». Они уже давно эмоциональные импотенты. В наших фильмах меня сильно потрясли в свое время сцены, в которых само убийство даже не было показано – с мальчиком в литовском лесу в фильме «Никто не хотел умирать», которого душит один из «лесных братьев» и с мальчиком в телефонной будке, которого застал звонящим в милицию бандит в «Месте встречи изменить нельзя». Как их убивают, остается за кадром – а у меня шел мороз по коже от этих сцен. Нам, советским людям, долго еще после этих фильмов было не по себе при воспоминании об этих сценах. Потому что мы умели сопереживать . А будущие новорусские в то время ходили в кино на какую-нибудь низкопробную «Легенду о динозаврах» и жадно шептали на заднем ряду: «Щас он его схаваеть…». На Западе таких любителей «схаванья» – большинство. Когда я читаю, как Александр Зиновьев уверяет, что на Западе большая часть населения высококультурна, у меня такое чувство, что он общался там с одними профессорами.
В 11-12 лет западных «счастливчиков» уже подкарауливают возле школы торговцы наркотиками, в 13- 14 лет они уже считают 'своим долгом' с кем-нибудь переспать, даже если этого и не хочется (а то 'что скажут товарищи'? Да и соответствующая 'артиллерийская подготовка' начинается задолго до этого: в британских магазинах, например, продают бюстгальтеры и трусики в стиле 'стринг' для 8-9 летних!). И попивают сидр и пиво. В Северной Ирландии среднестатистически – аж с 11 лет.
На 'Кристмас' и на день рождения эти дети топают ногами, если им не подарили новейшую модель мобильника или мини-мотоцикл: они в буквальном смысле слова находятся на грани самоубийства, если у них нет всего набора последних 'прибамбасов', которые есть у кого-то ещё…
Кто из нас должен кому по-настоящему завидовать, – это ещё вопрос.
Конечно, трудно ожидать, что Homo Occidentalis когда-нибудь искренне позавидует тому, как жили, например, мы, или как живут 'бедные' по его понятиям, но вовсe не голодающие, как в телепрограммах, к которым он привык, африканцы. Но это вовсе не значит, что мы нуждаемся в его жалости.
Просто есть на свете вещи, которые он не способен ни понять, ни оценить. Все дело в том, что Homo Occidentalis с младенчества приучен, подобно постоянно носящей шоры лошади, видеть весь мир только 'от' и 'до'. Только в рамках того количества вещей, которыми он (или другой человек, при оценке степени счастливости последнего ) обладает или может себе позволить обладать. И даже если позднеe и попытаться насильно снять с него эти шоры, он чаще всего так уже ничего за их пределами и не увидит. Только встанет с перепуга на дыбы – и попросится скорее обратно в свою конюшню…
Дело в том, что типичный Homo Occidentalis не способен представить себе счастъя без скоплeния вещей или покупательной способности, позволяющей приобретать. …
Британцы, рыдающие по телевидению после того, как они потеряли 3000 фунтов, на которые хотели купить дом в Болгарии ('не можем позволить себе иметь собствeнность дома – так пусть у нас будет что-то свое хотя бы за границей'), где их, как и ожидалось, обманули, почему-то совсем не вызывают симпатии, а только омeрзение. Так же, как и 70-летняя красавица Наталья Фатеева, дружащая в Ельциным и с Чубайсом, до такой степени обозленная на советский строй, при котором она стала любимой народом актрисой – только потому, что ей всю жизнь не хватало комиссионок. Это даже звериными чертами не назовешь – звери только стремятся к необходимому для жизни. Но человек – настоящий человек, а не его суррогат с толстым кошельком – отличается от суррогата тем, что стремится ещё и к духовному развитию, находит его в богатстве человеческих отношений и познании мира.
Как можно обьяснить Homo Occidentalis , что твоя мечта – лежать в поле на свежeскошенной траве и смотреть на звезды? Что игра в салочки приносит больше удовольствия, чем. компьютерные убийства? Что невинность детства счастливее секса в 13 лeт? Что твое представление о полном счастье – вложить свой камешек в фундамeнт борьбы народов мира за лучшую жизнь для всех, а не в выдаче им по паре на душу не нужных тебе больше ботинок? Что для тебя прожить жизнь не зря означает нe купить два дома и три автомобиля, а вступить в бой с теми, кто высасывает кровь из человечества, приблизив тем самым день победы настоящего человека над его суррогатом? …
Быть современным Homo Occidentalis – западным мещанином – это все равно, что быть лишенным вкуса, запаха, не видеть цвета, не чувствовать кожей свежего ветра. Может быть, поэтому, с тех пор, как я живу среди таких людей, весна перестала пахнуть весной, а улицы там пахнут всего лишь курами-гриль?
Больше всего человеку с менталитетом Homo Occidentalis обидно, когда 'у него столько всего есть', а ему не завидуют. Ведь, как он думает, все должны бы.
Но как можно не жалеть того, кто даже никогда не узнает, чего он по-настоящему лишен?..
…Автобус скрипнул тормозами и остановился около гостиницы. У нее было мудреное для меня, незнакомой с корейским языком название. Почему-то снаружи она напомнила мне здание нашего местного горкома партии в моем родном городе. Двери автобуса открылись, и я окунулась в теплый весенний вечер. Аромат цветущих деревьев чуть не нокаутировал меня: я привыкла за последние почти 20 лет к ничем не пахнущим розам, траве и даже весенней земле.
Над городом сгущались сумерки – кремово-голубоватые с оттенком золотого в небе. Товарищ Сон подал мне руку, когда я выходила из автобуса. Я до такой степени отвыкла от этого, что сначала даже и не поняла, что ему надо. В последний раз это делал Витя Гандельман, когда мы учились на четвертом курсе: мы доезжали утром от общежития на автобусе до метро, он выходил из автобуса первым и не успокаивался, пока не подаст руку всем до одной выходящим из автобуса нашим студенткам. С тех пор я такого обращения уже и не ждала – и только радовалась, если меня никто на выходе не отпихнет…
Внутри отель был, конечно, совсем не похож на наш горком. Единственное сходство – величавая мраморная лестница. Немногочисленный персонал с удовольствием смотрел телевизор, где показывали какой-то местный героический фильм. Я пожалела, что не знаю корейского языка: на слух он был очень красив, а тон у героев фильма был настолько драматический, что у меня даже без понимания того, о чем идет речь, чуть не выступили на глазах слезы… Тут фильм кончился, и начались новости – похожие на наши советского времени: героями в этой стране явно были не бандиты и не сутенеры с их постоянными «разборками», не «магнаты» с их новыми покупками и не «примадонны»с их вульгарными «тусовками», а
