В номере у меня был балкон, наполненный водой чан в ванной (на случай перебоев с водой), телевизор, холодильник и здоровое бюро, на котором лежали две тонкие свечки – на случай перебоев с электричеством.
Днем мне некогда было думать об этом – у нас были запланированы экскурсии в местную больницу и на швейную фабрику (ну, в какой еще «свободной» стране вас пустят в такие места?!). Особенно меня поразила последняя – и тем, что я уже забыла, когда в последний раз до этого видела женщину-директора (на Западе не видела точно!), и тем, что женщина эта стала директором, пройдя путь от простой работницы (это нас раньше не удивляли такие биографии, а сейчас они кажутся просто сказкой!), и веселой музыкой в цехах, и еще много чем…
Когда мы вернулись в отель, уже стемнело, и в вестибюле скопилась группа только что прибывших китайцев. Только-только я получила у дежурного ключ от своего номера, как вырубился свет! Я даже растерялась, так как мне надо было подниматься на третий этаж, и на эрмитажных размеров лестнице можно было в темноте запросто свернуть себе шею. Зато не растерялся товарищ Сон – он быстро подхватил мою сумку, схватил меня за руку и сказал:
– Следуйте за мной, товарищ Калашникова, и не отставайте, пожалуйста!
Почему-то было волнительно подниматься за ним по темной лестнице чуть ли не наощупь. И волновалась я, кажется, совсем не потому, что боялась споткнуться…
До номера мы добралась без приключений. Я даже ни разу не споткнулась. Он довел меня до двери, помог мне ее открыть – и исчез во тьме.
Не было смысла пытаться что-то еще делать в такой темноте перед сном. Нельзя было даже вымыться, хотя горячая вода была. И я завалилась на кровать и заснула…
Проснулась я где-то в час ночи – словно от резкого толчка. Проснулась и удивилась – сна у меня не было ни в одном глазу!
Стояла душная, душная ночь. Такая душная, что даже вентилятор не спасал. Я открыла окно и вышла на балкон, надеясь, что там на меня повеет ночным ветерком.
Но потянуло вместо этого дымком сигареты. Послышался легкий кашель. Я выглянула наружу. На соседнем балконе, совсем рядом, стоял и смотрел на меня товарищ Сон. Я с трудом разглядела его в темноте. В руке у него была сигарета.
– Ой, это Вы… – сказала я смущенно.
– Да, я. Не спится Вам, товарищ Калашникова?
– Не спится, товарищ Сон… – вздохнула я.
– Давайте будем не спать вместе, – предложил вдруг он, – Идите сюда.
– Правда?
– Конечно. Или нет, мне это проще сделать,- и он легко, как лань, перемахнул в темноте через балконные перила на мой балкон,- Давайте помечтаем вместе о чем-нибудь хорошем. О будущем человечества, например.
Такого мне еще никто никогда не предлагал. Я даже успела привыкнуть к тому, что мне затыкают рот, когда я пытаюсь поднять подобные темы. Я смущенно молчала.
– Жизнь – как сад, – сказал товарищ Сон, – Если не ухаживать за ней, она зарастет сорняками. Надо и пропалывать, и окучивать, и удобрять, и корчевать, и подвязывать слабые растения, и рыхлить почву для новых семян….
Я слушала его, затаив дыхание. Товарищ Сон попал в самое яблочко – жизнь наша похожа на сад, и то, какой она станет, зависит от того, какие мы посадили семена, и как мы будем ухаживать за ростками…
Но он, в свою очередь, хотел услышать,что думаю я.
– Как Вам сегодняшние наши экскурсии, а? Что думаете о моей стране?
И меня прорвало – лед тронулся.
– Меня поразило, что здесь каждый знает не свое место, как при капитализме, а свою роль. В этом – огромная разница, – c жаром заговорила я.
– Это Вы верно подметили,- голос его казался немного удивленным.
– А Вы заметили, товарищ Сон, что западные люди не понимают, зачем это фабрике нужен конференционный зал? И зачем рабочим заниматься самодеятельностью, по-моему, тоже? И даже вообще – что это за зверь такой самодеятельность и с чем его едят? Бедные, бедные западные люди! – продолжала я.
Тут неожиданно зажегся свет, и товарищ Сон, как мне показалось, немножечко от меня отпрянул, хотя на мой взгляд, сидели мы совсем не близко друг от друга.
Я продолжала:
– Знаете, что в Корее поставлено лучше, чем было у нас в СССР? Именно вот все эти вещи: то, что и заводской клуб, и завоские ясли и детские сады находятся прямо на их территории. Насколько это удобнее для людей, чем тащиться куда-то на другой конец города – и для того, чтобы ребенка из садика забрать, и для того, чтобы поучаствовать после работы в самодеятельности. А уж фонтаны и кролики на заводской территории где-нибудь в провинции – это и вовсе фантастика!
Тут свет опять погас. И мне на секундочку показалось, что товарищ Сон слегка расслабился.
– Понимаете, здесь, у вас я так отчетливо поняла, что это не только Политбюро ЦК КПСС виновато в том, что произошло с нашей страной, а и мы все. Наша пассивность, наше безразличие и даже желание многих разломать, растащить и растоптать все, что не охраняется…. Почему люди не могут вести себя нормально без так называемой «диктатуры»? Вот мне, например, ничего не хочется ломать и портить – и вовсе не от страха перед кем-то, – cказала я.
– Вы сами ответили на свой вопрос: человек вполне может себя нормально вести не из-под палки, – ответил товарищ Сон, – Если его правильно воспитать.
Свет снова загорелся.
– Если бы мы по-другому относились к тому, что имели… Вы совершенно правы – я тут успела почитать кое-что из корейской литературы на эту тему- вот, смотрите,- и я раскрыла купленную в Пхеньяне книжку.
– “Правящие партии не уделяли должного внимания развитию субъекта общественного развития и повышению его роли, и в конечном итоге им оказалось не под силу выстоять против подрывных действий империализма», – я перевернула несколько страниц, – «Эти страны не уделяли должного внимания на воспитание народных масс и прилагали усилия только для хозяйственного строительства… Крах социализма в европейских странах преподал исторический урок: если, не признавая решающей роли сознания людей в общественном развитии, пренебрегать им, то это приводит к идеологическому перерождению людей, а далее – к перерождению партии и государства, в конечном итоге – к развалу самого социалистического строя.»
– Совершенно верно. Готовых рецептов социализма нет, – отозвался товарищ Сон,- Но для того, чтобы социализм был построен, надо стараться каждому. Без этого никак.
Свет тем временем то отключался, то включался вновь, причем с непредсказуемой частотой. Представьте себе, когда у вас в стране такая ситуация, а какая-то заокеанская дотошная задница диктует вам, строить вам у себя атомную электростанцию или нет!
– Давайте выключим свет совсем и не будем мучаться, – предложил товарищ Сон, – Конечно, если Вы закончили цитировать из книги.
Если бы он знал, насколько двусмысленно звучала по-русски эта фраза, он бы вряд ли ее произнес.
Мы выключили свет и снова вышли на балкон.
…Знаете ли вы кореянскую ночь? Нет, вы не знаете кореянской ночи…
В совершенной черноте обесточенной улицы сверкали яркие звезды. Кое-где между деревьями изредка мерцали фонарики возвращавщихся по домам людей.
– А еще что Вы думаете? Очень интересно мне слышать Вас, – сказал товарищ Сон, зажигая сигарету.
– Думаю, что здесь я начинаю понимать многое из вашей жизни, что мне раньше было понять трудно….
«Если бы у меня сейчас была такая жизнь», – подумала я про себя, – «Я бы тоже благодарила своего
