африканцы…Возьмите любого среднестатистического мужчину, которому женщина только что ответила согласием на его предложение вступит в брак. Как бы он себя с ней после этого повел? Вот то-то и оно…
А Ри Ран не делал никаких попыток к сближению.
*****
…Осень тем временем постепенно вступала в свои права. Днем еще по-прежнему было жарко и душно, но уже сушились на крышах сельских домов собранные с полей красный перец и кукуруза. А с их стен свисали огромные тыквы-горлянки, так напоминавшие мне о корейских сказках Гарина-Михайловского.
– Можно нам будет на прощание еще раз съездить в Кэсон? Хочу запомнить, какие они, корейские дома…- спросила я Ри Рана с замиранием сердца, когда до моего отъезда оставалось совсем уже немного времени.
– Думаю, без проблем, – заверил меня Ри Ран.
Света в Кэсоне в тот вечер опять не было. В кои-то веки я почти этому обрадовалась.
Весь день мы бродили по женьшеневым плантациям. К вечеру ноги у меня гудели. Я сидела на полу на циновке в своей комнате, когда после долгого экскурсионного дня Ри Ран позвал меня из нашего внутреннего дворика – на ужин.
– Женя, ужинать пора. Женьшень в меду на ужин будет.
– Что-то не хочется, – отозвалась я, не открывая двери, – Не обижайся, но я сегодня не голодная.
– Точно знаешь? Я все равно тебе чего-нибудь принесу, – отозвался он, – Нельзя так весь день натощак.
И принес мне после ужина горячий отваренный початок кукурузы, который ему дали местные колхозники.
Спасибо!- сказала я, впиваясь зубами початку в горячий бок.
– Хочешь, посидим на улице, посмотрим на звезды? – предложил Ри Ран. Ночь только начиналась – и она действительно была тихая и звездная. – Помнится, у вас люди тоже загадывают желания -но не при виде Луны, а когда с неба падают звезды. Сейчас как раз для этого самое время. Я тоже хочу загадать желание – может, по вашим приметам оно сбудется быстрее?
– А мы никому не мешаем, если мы так будем сидеть?
– А кому мы тут можем помешать?- резонно ответил Ри Ран.
Он вывел меня на улицу – точнее, не совсем на улицу. Мы все еще были на территории Этнографической гостиницы, но не во дворике, замыкающем в кольцо за тяжелой дверью наши номера, а на берегу ручья или небольшой речки, поросшем виноградными лозами. Под ними стояла небольшая лавочка. Мы сели на нее и начали считать падающие звезды – кто насчитает больше.
Вдали, в сплошной тьме, кто-то играл на аккордеоне, и слышался веселый смех.
– Да, вот так смотришь на Млечный путь – и действительно петь хочется, -негромко сказал Ри Ран, – Специально для тебя. Вашу, советскую.
«Снова замерло всё до рассвета -
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.
Только слышно – на улице где-то
Одинокая бродит гармонь:
То пойдёт на поля, за ворота,
То обратно вернется опять,
Словно ищет в потёмках кого-то
И не может никак отыскать.
Веет с поля ночная прохлада,
С яблонь цвет облетает густой…
Ты признайся – кого тебе надо,
Ты скажи, гармонист молодой.
Может статься, она – недалёко,
Да не знает – её ли ты ждёшь…
Что ж ты бродишь всю ночь одиноко,
Что ж ты девушкам спать не даёшь?»
Эта песня (когда-то в детстве мне ее пела мама вместо колыбельной) настолько гармонировала со всем, что нас окружало, что я про себя еще раз поразилась его удивительному внутреннему чутью на создание гармонии.
– Я тоже знаю одну вашу песню, только у меня ужасный голос, – сказала я.
– Во-первых, неправда, что ужасный, а во-вторых, не стесняйся, я хочу послушать- ободрил меня Ри Ран. И я спела ему «Ответ солдат», чем-то неуловимо напоминающий мне наше «Полюшко-поле»- любимую песню маминого «красного директора»…. Со второго куплета Ри Ран начал мне негромко подпевать, и закончили мы эту песню уже дуэтом.
«В марше надвигающихся железных рядов.
Вождь обращается к солдатам и спрашивает:
'Товарищи ! Вы готовы к грядущим сражениям ?'
И солдаты отвечают, что они обязательно победят !
Он сказал, что очень рад этой встрече,
Солдаты ответили ему:
'Наш полководец – залог нашей победы,
Быть с ним всегда – наша судьба'.
Так от души они сказали ему.
И даже грозный рёв орудий не смог заглушить
Слова великой клятвы победоносных войск,
Когда сказал он: 'Родина верит вам !',
А солдаты ответили: 'Наш полководец – это и есть наша Родина !'
– Здорово, я даже не знал, что ты знаешь наши песни!- удивился он.- Давай еще что-нибудь вместе споем.
Происходящее казалось мне фильмом. Еще никогда мне не встречался такой целомудренный, такой неиспорченный человек. Воспоминания об извращенных фантазиях Дермота остались в каком-то далеком дурном сне. Я ощущала как и сама рядом с ним я становлюсь чище, благороднее. И даже более женственной.
– Ну, вот и зацвело старое дерево … – сказал Ри Ран, имея в виду себя. Нет, пожалуй, нас обоих!
Я даже не представляла себе, что это может быть так прекрасно – просто сидеть и смотреть вместе на звезды! Настолько испортило меня постсоветское время.
Чувства переполняли меня уже буквально через край. Оттого, что он открыл для меня вот эти простые, но такие волнующие вещи, которым не было, увы, в моей жизни места тогда, когда оно должно бы было быть… Я не выдержала и придвинулась к Ри Рану поближе.
– Женя, если ты это для меня… Я терпеливый, мне спешить некуда.
Мне стало стыдно до глубины души.
– Просто очень хотелось с тобой попрощаться. Бог знает, когда мы теперь увидимся… Понимаешь… как тебе это объяснить? Там, где я теперь живу…
Я совсем запуталась в словах и замолчала. Но Ри Ран понял меня.
– Женя, пусть они живут как хотят. Но ты, ты – советский человек. Пожалуйста, всегда помни об этом!
Ох, умеет же он нагонять на людей краску…
Тем временем звезды заволокло тучами, и внезапно с неба хлынул дождь – тропический, сплошной, непроницаемой стеной. Казалось, что в небесах прорвалась дыра. Моментально мы оба вымокли до нитки. И галопом вбежали в тяжелую дверь – в наш дворик. Влетели в его номер -самый к нам ближний,- но было поздно: дождь успел промочить нас до самых костей.
– Вот тебе халат сухой, Женя, накинь,- сказал Ри Ран, – Извини меня, я переоденусь, рубашка совсем
