культура: тысячи храмов, статуй, икон, огромный массив философской и богословской литературы. Замечательным памятником этого буддийского «золотого века» является пещерный храм Соккурам под Кенджу. В течение первого тысячелетия корейские проповедники в больших количествах отправлялись в Японию, и именно они стали основателями японского буддизма. Однако с течением времени популярность буддизма стала снижаться. Во многом это объяснялось мирскими ухватками иерархов, которые не только активно вмешивались в политику и окружили себя всей мыслимой роскошью, но и превратили буддийские монастыри в крупных землевладельцев.
Это вызывало недовольство как у дворянства, так и у народа, тем более, что распространившаяся в XII–XIII веках новая разновидность конфуцианства, так называемое «неоконфуцианство», относилась к буддизму куда критичнее, чем конфуцианство классическое. Пришедшая к власти в 1392 г. ультраконфуцианская династия Ли стала проводить политику ограничения влияния буддизма. Буддийские монахи были включены в состав низшего сословия «чхонмин», к которому также относились крепостные и проститутки, а храмовое землевладение, которое вызывало особо большое недовольство в конце периода правления династии Коре, было ограничено. Однако династия Ли никогда формально не запрещала буддизм и даже не преследовала его по-настоящему. Из буддистов не делали мучеников, но проводившаяся в течение пяти веков правления династии политика постепенного вытеснения буддизма из общественной жизни оказалась достаточно успешной, и к началу нашего столетия буддизм находился в состоянии глубокого упадка. При всей условности такого сравнения, можно сказать, что отношение корейских властей к буддизму в XIV–XIX веках напоминало отношение советских властей к православной церкви: она напрямую не запрещалась, и власти в определенных ситуациях были даже готовы сотрудничать с ней, но в целом слишком тесные связи с церковью не поощрялись, а ее права и влияние — всячески ограничивались.
В 1910 г. Корея стала колонией Японии — страны, где позиции буддизма в те времена были куда сильнее. Колониальные власти пытались насадить в Корее японские варианты буддизма, но они не очень прижились в стране. Заметная часть буддийских иерархов сотрудничала с колонизаторами, и во время войны буддийские монастыри даже жертвовали немалые суммы на строительство истребителей и танков для японской армии. Это и понятно: поскольку японские колониальные власти стремились представить себя защитниками буддизма, то и буддистское духовенство относилось к колониальному режиму достаточно благосклонно. Вдобавок, японский буддизм к началу нашего века сумел разработать новые богословские концепции, которые куда лучше традиционных сочетались с требованиями современного общества и с достижениями современных наук. Понятно, что эта новая теология привлекла внимание корейских буддийских богословов, перед которыми тогда стояли такие же задачи.
Однако это сотрудничество и прямая поддержка колониальных властей не очень помогли корейскому буддизму вернуть утраченные позиции, а, наоборот, серьезно повредили ему. То, что буддизм в массовом сознании оказался связан с японской колониальной администрацией, в итоге нанесло ему немалый вред. Как это ни странно, но с тридцатых годов роль «национальной религии» в Корее во все большей степени стало играть христианство, в первую очередь протестантизм американского образца. Хотя большинство населения вплоть до войны и исполняло буддийские религиозные обряды, мало кто воспринимал их всерьез. Именно за счет бывших буддистов, охотно принимавших христианство, и происходило в тот период быстрое расширение рядов протестантов и католиков.
1950-е гг. стали для буддизма, как и для других корейских религий, эпохой расколов и внутренних раздоров. Причины распрей среди буддистов была политика и попытки ответить на извечный вопрос «кто виноват?» Друг против друга выступали те фракции, которые в прошлом сотрудничали с колониальной администрацией и поддерживали насаждавшимся японцами варианты буддизма, и те, кто в колониальный период стремился сохранять корейскую религиозную традицию, а теперь, после восстановления независимости, рвался расправиться с «коллаборационистами». Главным пунктом противоречий стал вопрос о том, могут ли представители буддийского духовенства иметь жен. Японская буддийская традиция обычно разрешала это, в то время как корейская, напротив, запрещала. Конфликт в целом закончился, как и следовало ожидать, победой сторонников исконных начал (хотя некоторые из направлений корейского буддизма так до сих пор и не признали безбрачия), но он во многом отвлек буддийских иерархов от борьбы за паству, которая тем временем во все больших количествах уходила к христианам.
Положение изменилось только после 1970 г. В середине семидесятых буддисты резко активизировали свою миссионерскую деятельность внутри страны и даже предприняли попытку выйти на международную арену, начав и там пропаганду корейского буддизма. Конечно, и по энергии, и по размаху, и по вложенным средствам и, следовательно, по результатам буддийская миссионерская деятельность существенно уступала христианской, но, тем не менее, она не пропала втуне. Количество храмов стало быстро расти и к 1989 г. достигло 8.892 (против 1.300 в 1950 г.). В настоящее время можно сказать, что буддизм в Корее находится на определенном подъеме, хотя едва ли его скромные достижения можно сравнить с впечатляющими успехами христианства.
В организационном отношении корейский буддизм состоит из независимых «сект» (весьма неудачный, но закрепившийся термин), которых в конце 1980-х гг. было 18. Каждая из «сект» обладает полной автономией, сама решает все вопросы своей деятельности, хотя при необходимости могут созываться и общекорейские буддийские съезды. По сути, «секта» является самостоятельной автономной церковью. Между «сектами» имеются немалые различия и в ритуалах, и в теологии. Однако, в отличие от направлений христианской церкви, буддийские «секты» не считают друг друга еретическими.
3.4 КОРЕЙСКОЕ ХРИСТИАНСТВО: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
Большинство русских, приезжающих в Южную Корею, быстро убеждаются в том, что это страна, по преимуществу, христианская. Об этом напоминает невероятное обилие церквей, встречающиеся на каждом шагу уличные проповедники, толпы народа на воскресных службах и многое другое. Хотя статистика и утверждает, что христиане составляют чуть менее половины религиозно активного населения страны, эти цифры не отражают главного: характерного для корейских христиан, в особенности — протестантов, «усердия в вере». Корейские буддисты, как правило, ограничиваются тем, что объявляют себя таковыми, и в «своих» храмах никогда не появляются. Христиане же относятся к религиозным обрядам с полной серьезностью.
А, между тем, христианство — явление для Кореи новое. Распространение этой религии началось здесь сравнительно недавно, в конце XVIII века. В тот период Корея находилась в состоянии тяжелого морального кризиса. Ортодоксальное конфуцианство, которое на протяжении долгого времени играло роль официальной идеологии страны, многим казалось слишком схоластичным, оторванным от реальной жизни и заблудившимся в лабиринтах собственных умозрительных построений. Стремление найти какие-то новые идеи и привели к тому, что некоторые представители конфуцианской интеллигенции стали обращать внимание на христианские католические сочинения, которые (в переводе на хорошо известный всем образованным корейцам древнекитайский язык) время от времени попадали в Корею из Китая. В конце 1770-х гг. в Сеуле возник кружок молодых дворян, занимавших изучением христианства по находившимся в их распоряжении книгам. В 1784 г. один из членов этого кружка, Ли Сын Хун, сумел добиться права посетить Китай в составе корейской дипломатической миссии. Это было не так просто, ведь в те времена выезд из Кореи за границу был ограничен. Ли Сын Хун встретился в Пекине с иностранным миссионерами, принял крещение, и вернулся на родину с многочисленными католическими сочинениями. Таким образом, в 1984 г. исполнилось 200 лет корейскому христианству — годовщина, которую местные католики отметили с немалой пышностью.
Ли Сын Хун и его единомышленники начали активную миссионерскую работу, и количество сторонников нового вероучения среди корейских дворян стало быстро возрастать. Обеспокоенное проникновением чуждого и странного учения, корейское правительство, обычно отличавшееся веротерпимостью, решило принять решительные меры и под страхом смерти запретило пропаганду христианства. Однако запрет не остановил сторонников новой веры, и в 1791 г. в Корее появились первые мученики. С этого момента корейское правительство на протяжении почти столетия вело отчаянную борьбу
