С точки зрения цен на билеты «Кратер» представлял собой тот же театр. В том смысле, что места в партере четвертого яруса стоили дешевле всего. По мере удаления от крыши происходило не только повышение цен, но качество и уровень предлагаемых услуг. Зрители могли созерцать игру не только на больших мониторах, но и через индивидуальные «стекла». На третьем ярусе - через небольшие мониторы, закрепленные за местами, которые стоили полторы сотни евро. Кроме той картинки, которая шла на мониторах под основными экранами, здесь зрители могли наблюдать зрелище с еще нескольких точек и даже сами руководить происходящим. Здесь подключались к трансляции через частичный нейроконнект. Часть третьего яруса скорее была аналогом закрытого клуба. За темными стеклами находились несколько десятков небольших vip-залов и отдельных, оборудованных хай-эндовым железом индивидуальных терминалов Арены.
Арена.
Пятнадцать лет трехмерный экшн колебался между одиночным режимом игры и мультиплеером. Quake, Unreal, Half-Life, Counter Strike и хиты помельче были развлечением для подростков с повышенным содержанием гормонов в крови. Клубы ютились в полуподвалах, тусовка игроков была малочисленна даже в масштабах города. В начале второй декады тысячелетия Джон Кармак повернулся в сторону тех, кто любил не столько играть, сколько смотреть. TVC. Для кого-то эта аббревиатура стала могильным, для кого-то – краеугольным камнем трехмерного экшена. TVC, Релиз Quake TV Conversion, адаптации знаменитой игры под формат телевизионных трансляций положил начало новой эпохе киберспорта.
Игра, которая раньше была делом активных игроков, стала зрелищем. Вначале трансляции через сеть и по кабельным каналам, потом первые трансляции на крупных национальных каналах поспособствовали тому, что в Арену начали вливать серьезные инвестиции. Производители софта и железа, до того вяло спонсировавшие отдельных перспективных игроков, на порядок повысили ставки. Страйкерские и квакерские кланы обзавелись штаб-квартирами в деловых центрах и начали заключать контракты с приличными адвокатскими конторами.
Для геймерской тусовки появление TVC стало причиной раскола. Часть игроков, для которых чемпионаты давно уже превратились в источник основного дохода, с радостью двинули на Арену, показывать зрителям чему столько лет учились в полуподвалах городских клубов. Часть бойцов, которая не восприняла кощунственного надругательства, под названием TVC, так и осталась в полуподвалах. Но будущее показало, что Кармак опять оказался прав.
В TVC не только снизили темп игры и в очередной раз прибавили фотореалистичности. Для зрелищности этого не хватало. Кто-то, (но говорят не Кармак) понял, что в игру не только надо уметь играть, ее надо уметь показать. Возможности просмотра игры с любой точки, замедления и ускорения темпа, оперативного монтажа и массы других заморочек расширили как никогда раньше. Теперь появился инструментарий, который давал возможность освящать игру с самых необычных ракурсов и в самой оптимальной последовательности. В игре появилась новая ключевая фигура – режиссер. Тот, кто мог сделать эффектный видеоряд из того, что выделывали на арене игроки. Его работа походила на работу ди- джеев, которые оперировали фрагментами музыки, написанной не ими. 'Рулерами' становились бывшие игроки, чаще всего – «отцы», умевшие координировать действия в командных режимах. Они знали игру изнутри и видели ее снаружи. Они умели уловить момент смещения центра игры, правильно сориентироваться в подаче острых моментов, показать суть происходящего. Подразнить публику, развеселить ее, напрячь и отпустить. Роль режиссера составляла половину успеха в показе зрелища, поэтому рейтинг игры определялся не только составом команд, но и личностью того, кто управлял камерами и формировал видеоряд.
Шершень опирался на перила четвертого яруса 'Кратера'. Сейчас здесь было почти пусто.
Основные события сейчас происходили на 'лимбе', где тусовалось около (судя по статистике, которую выдали 'стекла') восьми сотен геймеров, и на третьем ярусе, где за них болели родственники, друзья, рядовые бойцы кланов, отобранные в группы поддержки и фанаты, репетировавшие распевки для финальной части. Серьезные мужики с большими бейджами и задумчивыми лицами - тренеры и продюсеры.
- Hello, buddy. What's up?
- Nothing special, - ответил Шершень, активируя переводчик на клавиатуре коммуникатора.
- When are you gonna... – Переводчик, наконец, «поднялся», - ...начать?
Теперь уроженец Эдинбурга, ирландец по происхождению, Шон МакКарго заговорил по-русски
Шершень сносно говорил по-английски, но после первой встречи понял, что без хорошей программы понять Шона ему будет трудно. Отставной лейтенант британского спецназа говорил на странной смеси из двух сленгов - военно-технического и сингапурского варианта английского языка.
- Рассматриваешь песочницу, братишка?
- Типа того.
В начале первой встречи, когда их познакомил, Феликс, один из помощников Озерански, Шон вел себя высокомерно-снисходительно, но когда узнал, что Шершень воевал в Югославии в 90-х, резко поменял отношение.
Сам Шон оттрубил в вооруженных силах Ее Величества пятнадцать лет, пройдя через Югославию и вторую иракскую войну.
- В каком чине ты оставил армию, Николас?
- В чине старшего сержанта.
Тогда им не удалось пообщаться на армейские темы, но Шершень почувствовал интерес к этому периоду своего прошлого со стороны Шона. Несмотря на то, что после армии он еще восемь лет проработал на 'гражданскую' строительную компанию, бывший военный пер из всех щелей - от манеры держать себя и до его манеры говорить.
- Какие войска?
- Пограничные. Полгода в учебке, потом полтора года на заставе в горах.
- В горах?
- Граница между СССР и Ираном.
- Там случился какой-то конфликт?
- Немного. В 90-м там были беспорядки.
'Единый и нерушимый' Советский Союз начал осыпаться в конце 80-х, когда руководства республик стали ощущать, как ослабла рука Москвы, дотоле державшая всех крепко и, как казалось, навеки. Попав в весенний призыв 89-го года, Шершень провел относительно спокойные полгода в учебке, получил сержантские лычки и попал на горную заставу. 'Беспорядки' в его личной судьбе выразились в стычке на 'фланге', когда двое суток местные жители пытались взломать 'систему' - пограничное ограждение, отделявшее их от сородичей по ту сторону границы.
Потом полтора года полудикого существования на заставе. Стрельба из АКА по фотографиям девушек сослуживцев, которые перестали ждать, стрельба по кабанам с целью плотно поужинать, поскольку обеспечение дает сбои. Трава и крепко заваренный чифирь, и опять стрельба, только уже без всякой цели.
В 'солдаты удачи' Шершень подался не потому, что его тянуло к этой жизни. Вернувшись с гор на 'гражданку' он понял, что его одноклассники, а теперь студенты, попавшие под приказ от второго апреля 89-го года, живут другой жизнью. Они сдавали сопромат и матанализ, а он с трудом вспоминал азы курса школьной геометрии, толком зная только, как собирать АКА с закрытыми глазами.
Он ушел туда еще на полтора года, которые потом отдавались ночными кошмарами еще не один месяц
У Шона все случилось немного по-другому. Миротворческие силы британцев в Югославии и Ираке тоже нюхали порох, но это была другая война.
Тем не менее, почему-то этот вояка воспринимал его за своего, и этим стоило воспользоваться.
- Почему ты работаешь на него?
- Он хорошо платит.
- Шон, это не ответ.
Шершень заговорил напрямую.
- Ты работаешь на акционеров этого... - Шершень обвел рукой пространство перед собой - предприятия.
