То, что он получил от Пепелова, не знал никто. Это было его частное дело, в которое глубоко не вникали даже его партнеры. Поддержание связей с органами сыска входило в его обязанности.
'Никому нельзя доверять. Даже себе. Мне - можно'. Фраза шефа гестапо Мюллера из одного из самых популярных советских сериалов всегда приходила на ум в таких ситуациях. Фильтры, сделанные на базе информации Пепелова, Шершень не доверил никому. Так, на всякий случай. Наличие потенциальных инсайдеров в его команде давало еще один повод к тому, чтобы оставить эту информацию при себе.
Видеоряд с характерным 'языком тела', который присущ человеку, находящемуся под контролем Арбитра он сделал сам. Восемь четких признаков - это немало. Второй параметр, который удалось выудить из той любительской записи в формате полного волнового спектра - распределение температуры тела подконтрольных 'мулов'. 37.323 градуса по Цельсию, и рисунок, идентичный для обоих. Эти два фильтра он планировал использовать сам.
Мобильные телефоны и коммуникаторы, радиомаячки размером с булавочную головку на особо ценных личных вещах типа сумочек, кошельков, портмоне, кредитных карточек, призванных сообщить своим хозяевам в случае их утери, где их искать. Системы терморегуляции в бейсболках и футболках, с микрочипами, в которых содержится информация о заводе-производителе, составе ткани и магазине, где купили вещь, и по какой цене. Наномедтехы в крови и жизненноважных органах людей, контролирующие их состояние и подающие сигнал лечащим врачам в случае каких-то проблем.
Все это и многое другое, помеченное штрих-кодом и снабженное трансляторами, выдавало в окружающую беспроводную сеть терабайты информации, на основании которой формировался более-менее подробный портрет человека. Сканирующее эфир оборудование и софт, конечно, были не совсем легальными вещами, но кто обратит внимание на эти мелочи, если ты пообщался с начальником охраны и получил 'добро' в виде многозначительной улыбки?
Сейчас команда Шершня перенастраивала софт, подготавливаясь к началу решающих действий. То, что Арбитра не удалось обнаружить среди входящего потока посетителей, Шершня не слишком беспокоило. По его предположению он должен был появиться в зале к началу финалов FPS, а до этого времени мог ошиваться где-нибудь на территории 'Кратера', благо таких мест в этом комплексе хватало.
Он готовился к тому, чтобы начать собственный чес по рядам зрителей, когда коммуникатор неожиданно завибрировал в руке. Текстовое сообщение, присланное с анонимного номера, говорило, что 'I'm in Dubliner'. Шершень свернул аппаратуру, подмигнул Ксюше и направился к выходу.
Сообщение прислал Шон МакКарго.
Бар 'Дублинец' располагался на другой стороне фойе, так что Шершню пришлось обойти почти половину зала.
Шон сидел за барной стойкой. Кружка пива с откинутой крышкой застыла на полпути к глотке ирландца, поглощенного происходящим на одном из барных мониторов. Кроме него в баре сидело еще несколько человек, но места рядом с Шоном были свободны. Шершень сел рядом и заказал маленькую кружку 'Гиннеса'.
- Ребята с Холма здесь, - сказал Шон, как-будто ребята с Холма обычно только здесь и тусуются.
- Что-то санкционированное?
- Нет. Просто пришли посмотреть игру. Шесть человек, сидят одной группой. Местных среди нет, все из европейских филиалов. Не всем же сегодня работать.
Ну да, кто бы спорил. Да, о санкционированной операции Шон узнал бы за три дня, и вряд ли сообщал об этом в баре 'Кратера'. Конечно, Холм далеко, а местные ребята близко и, в случае чего, прикроют, но все зависело от того, кто проводил операцию. Если речь шла о седьмом отделе, то Шон, скорее всего, закрыл бы эту информацию. С 'киберпсами' ссориться не любил никто.
- Я уже скинул информацию по этим парням. Пробьешь, надеюсь, сам.
- Спасибо за информацию, Шон.
- Не за что, приятель.
Шершень залпом допил пиво и пошел в сторону входа в основной зал 'Кратера'. Десять к одному, они не заняты тут делом, пришли развлечься. Надо будет пробить их пока самому, остальные пока пусть занимаются делом. Вряд ли информация о том, что в зале сидят люди из международной киберполиции, благотворно повлияет на командный дух. Даже если они просто пришли посмотреть на игру.
Полуфиналы RTS закончились. Побежденные тихо ушли пережевывать полученные уроки, а победители заняли свои места в VIP-зоне, радостные и возбужденные, пожиная заслуженные овации и раздавая автографы тем счастливчикам, чьи места оказались рядом с ними. Впереди маячили финалы и наступившая передышка в пару часов посреди зала, который они пока еще считали 'своим', лучше всего подымала боевой дух.
Их пять минут славы закончились протяжным трубным гласом, одновременно с которым с верхних уровней тотема упали и развернулись почти до самого пола несколько серых полотнищ. В 'японских' секторах 'Кратера' поднялся одобрительный гул. Он нарастал и почти перекрыл 'трубный глас' тотема, когда на колыхавшихся серых полотнищах появились фигуры в длинных палащах, с опущенными головами, скрытыми клобуками, под каждой из которых кроваво-красными мазками были начертаны японские иероглифы. Протяжный вой трубы сменился ревом соло-гитары. Фигуры в плащах подняли головы, скинув клобуки и нереально быстрыми движениями выхватив из широких пол то ли электрогитары, то ли гипертрофированные мечи с широкими и длинными лезвиями.
'Berlin Hotel'. Идору. Духи киберпространства, призванные из глубинных кластеров Шельфа в этот языческий храм цифровых баталий кодированными позывными-мантрами, известными только тем, кто подписал соответствующий контракт с Sony New Era Entertainment. Они выглядели настолько же агрессивно, насколько были послушны своим творцам - 'кукольникам', создавшим графическую оболочку. Примитивный 'эй-ай' выполнял необходимую хореографию и взаимодействовал с залом, создавая иллюзию общения, заводил толпы подростков, поведенных на штампах аниме-культуры, реве электрических гитар и текстах о трудной жизни подростков.
Шершень вспомнил одну из церемоний Grammy в начале этого века, на которой выступали пионеры цифровой интервенции - виртуалы из Gorillaz. Рисованные маргиналы с придуманными судьбами и мрачной лирикой, озвученные ведущими представителями брит-попа конца 90-х выгрузились из сети лет пять назад, оставив поклонниками пару десятков клипов и четыре альбома, последний из которых содержал ремиксы их хитов. Длинные, колышущиеся под своим весом полотнища позаимствованы у них. Лет двадцать никто не пользовал этот прием, работая с продвинутыми технологиями проецирования объемных образов на специальные участки сцены.
На экранах послушные марионетки, рожденные в граненых небоскребах Тойо-сити продюсерами, съевшими не один ряд своих акульих зубов в деле создания мифов молодежных субкультур, двигались в ритме арк-металла, сдобренного комиксовой стилистикой героев анимешных сериалов, длиной в бесконечность. Гипертрофированные глаза, цветные волосы, мальчики, похожие на девочек, и девочки в мальчиковых прикидах. Фронтмэн группы держит микрофон как противотанковую гранату. Джимми Хэндрикс не раз уже перевернулся в гробу - то, что выделывают с гитарами музыканты, больше похоже на финальную схватку в каком-нибудь гонконгском боевике. Девочки по ходу выступления меняют прикид от традиционных школьных юбочек в клеточку до черного латекса, возбуждая недетские мысли не только у целевой, но и у всей остальной мужской аудитории.
Для Шершня японское ответвление массовой культуры всегда вызывало молчаливое благоговение вне зависимости от воплощения. Лет двадцать пять назад он попытался разобраться, что к чему в «манга», и четко понял для себя две вещи. Первая - это слишком непохоже на все то, к чему он привык, вторая - ему жизни не хватит на то, чтобы разобраться во всем этом. В результате любой всплеск медийного потока с этой стороны, пробивавшегося на экраны его личных мониторов, воспринимался им как прилет инопланетян. Любопытное, красивое, в чем-то впечатляющее, но при этом совершенно непонятное.
Продолжая краем глаза наблюдать за происходящим на тотеме, он начал активировать поисковый софт и настраивать камеру. Внимание Шершня отвлекла странная тишина, внезапно накрывшая зал.
