Личного Бога) и ни разу не ответили. Уж жестче Бердяева никто не критиковал теософию. Вместо ответа со стороны рёриховцев следует воздушный поцелуй: “крупнейший русский философ Бердяев”[267]. Так, - а если “крупнейший”, то отчего же тогда рёриховцы никак не реагируют на его критику теософии? Как возможен “диалог”, если теософы бросают обвинения в адрес христианства, но не выслушивают наших ответов?
В мире науки при защите диссертации принято, выдвинув некий тезис, выслушать возражения оппонентов и ответить на них. Ответ должен быть обоснованным и должен включать в себя реакцию на
Теософы этому принципу научной этики не следуют. С самого начала они объявляют себя вне всякой критики со стороны науки: “что каждый ученый, не будучи ни мистиком, ни каббалистом, может претендовать на право выносить суждения о древнем Эзотеризме, - против чего мы будем бороться”[268].
Если не-каббалист (то есть христианин или просто светский ученый) попробует не согласиться с теософами – в ответ он услышит: “мракобесы отвергают всякий оккультизм. Вот уже истинные подонки, не пригодные ни к чему. Космический сор, просто подлежащий уничтожению!” [269]. Так выражается благовоспитаннейший Николай Константинович Рёрих…
Есть ли хоть что-то подобное в моих текстах? Но это нисколько не смущает защитницу Рёрихов бросить в мой адрес, - будто характерной чертой моих выступлений является “особая грубость тона, на грани базарной ругани, смешанной с развязными личными выпадами” (с. 38). И это всего лишь за мои слова (в кратком интернетовском отклике на первое издание ее книги) о том, что Мяло присуще “милое теософское невежество”! Ксения Григорьевна, давно ли Вы были на базаре?
Итак, Мяло, как и все предшествующие ей апологеты теософии, ничего не смогла возразить по философским проблемам. Она даже их не заметила. Ну да – “все нападки не имеют значения”[270]. Ведь они исходят от “двуногих” [271] и «космических отбросов»[272].
О качестве богословских и религиоведческих страниц труда Мяло мы еще поговорим.
А вот журналистики в ее книге много, причем журналистики до смешного политизированной. Вполне в традициях советского агитпропа, книжка Мяло своей главной задачей ставит “вскрыть политическую подоплеку и заказчиков вполне целенаправленной атаки”[273].
Из того, что я считаю Россию частью западной, средиземноморской культуры, Мяло делает вывод, что я чуть ли не сторонник натовской бомбежки Югославии… Я говорю о том, что духовные влияния Индии отравляли западный мир
Эту чрезмерную политизированность моей критикессы я могу понять. Каждый говорит о том, чем он живет. Может быть, я слишком многое в современной жизни приписываю религиозным мотивам, и, может, слишком увлеченно к любой, даже политической проблеме подбираю религиозный ключик. А Мяло считает, что к любым проблемам подходит ее ключик – политический. Она и в богословии ищет политику: “все приемы его работы выдают в нем именно идеолога и политика”, - говорит Мяло обо мне (с. 224)…
У Мяло свой интерес – защитить любезную ее сердцу (и Рёрихам) “Советскую Россию”. У меня свой: защитить православие от растворения в оккультной “эзотерике”. Но это – интерес именно религиозный, а не политический.
Однако, Мяло кажется, что именно в политике и даже в русофобии таится исток моей полемики с теософами. Мяло подозревает меня в тайных связи с еврейским капиталом: “Кураев, не мудрствуя лукаво, повторяет тезисы О. Шишкина, серия антирёриховских статей которого была опубликована в финансируемой 'Мост-банком' газете 'Сегодня'. Гусинский в роли защитника Православия от 'чудовищного Рёриха' - не правда ли, занятно?” (с. 199).
Конечно, занятно. Ведь по заверению Сергея Зверева, заместителя главного директора группы 'МОСТ', “Группа 'МОСТ' - основной спонсор Московского Центра Рёриха” [275]. Конечно, это нисколько не помешало Л. Шапошниковой сказать С. Ключникову (или кому-то иному из издательства “Беловодья”, выпустившего книгу Мяло), что с “МОСТ-банком” у Международного Центра Рёрихов (Зверев, несомненно имел в виду именно его, поскольку “московского” рёриховского центра не существует) не было “вообще никаких пересечений” (с. 229). Что ж, госпожа Шапошникова просто проводит в жизнь рёриховские заветы: “Когда Мы говорим о необходимости честности, мы не имеем в виду негодных людей. Правда не есть отвлеченная условность, она есть осознание космических законов, основанное на непосредственном опыте. Поэтому наш счетовод может ошибиться в цифре, не становясь нечестным” (Агни Йога, 156).
“Елена Ивановна говорила, что… цель оправдывает средства, если ко благу. Но иезуиты исказили эту благородную формулу, применяя для личных эгоистических целей”[276] . А поскольку цели масонов и теософов благородны и отнюдь не эгоистичны (вершинная цель: своего Вождя навязать всему миру) – то для их цели подходят любые средства…
Еще более занятно то, что Мяло, в восприятии которой беды России объясняются западными антирусскими заговорами, тем не менее берет под свою защиту откровенно масонское движение.
Напомню лишь несколько штрихов из жизни Рёриха и его окружения. Елена Рёрих вспоминает, что «Непосредственно после революции имя Н.К.Р. было именем кандидата на пост министра изящных искусств, который тогда преполагало создать Временное правительство» [277]. Если учесть, что Временное правительство было правительством чисто масонским, то приглашение ими именно Рёриха в свой круг характеризует не столько их художественные вкусы, сколько мирок рёриховских контактов…
Позднее парижский музей Рёриха был одним из центров воссоздания русского масонского движения в эмиграции: “В начале 30-х гг. представители различных идейных групп создали журнал “Утверждения”. 1 мая 1932 г. сотрудники данного периодического органа и Союз российских национал-мессианистов (национал-большевиков) основали Пореволюционный клуб. Собирались члены клуба в помещении друзей Рёрих-музея, вероятно, благодаря помощи члена последнего Г. Г. Шклявера, также члена Юпитера…”[278]. Что такое “Юпитер” и кто такой Шклявер?
В этот период Георгий Гавриилович Шклявер возглавлял парижский Музей Рёриха. Именно Шклявер является создателем документа, известного как как “Пакт Рёриха”, говорящего о “Знамени Мира”. “План пакта Международного Мира, который защищал бы все сокровища искусства и науки посредством Международного Флага, и составлен музеем имени Рёриха для его представления иностранным государствам через посредничество Америки. Главное намерение этого проекта - создать Флаг… План, проектированный Музеем имени Рёриха, составлен согласно кодам международного права Гр. Г. Шклявером, доктором международного права и политических наук Парижского Университета, лектором Института Международных Высших Наук, Почетным Советником Музея имени Рёриха. Согласно составленной им Статьи 1 Пакта…”[279].
“Юпитер” же – это масонская ложа Шотландского Устава, воссозданная в эмиграции в 1926 г. “Юпитер строил свои работы вокруг рассмотрения проблем личности, культуры, масонства, коллектива и их взаимоотношений”[280]. Как видим, круг тем весьма близкий к кругу тем рёриховских книг. Заметим также, что и политический курс Г. Шклявера и тех лож и организаций, куда он входил, был единомыслен с рёриховским – это был курс “советского патриотизма”[281].
Без добротных связей с масонскими кругами проект “Знамени мира” не был бы поддержан политической верхушкой США и марионетками Штатов из Латинской Америки.
Напомню, что не только варяжские струги и гималайские вершины живописала рёриховская кисть. Николаю Рёриху принадлежит авторство однодолларовой купюры. Впрочем, у этого эпизода своя история... В феврале 1926 г. Рёрих в Кашгаре по просьбе советского консула создает эскиз памятника Ленину. Он успел даже поставить постамент на территории советского консульства, прежде, чем китайские власти запретили установку памятника. Постамент был сделан в форме усеченной пирамиды. В жизни Рёриха эта
