Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн

Шум со стороны окна представлял собой душещемящие пьяные всхлипы одного из алкашей, частенько собирающихся у гаража под домом. «Если бы я знал, мужики, что она такая б…, я бы никогда не женился на этой молодой суке».

По голосу я узнал Гену – вконец спитого синяка, бывшего преподавателя университета, который лет пять тому назад взял на квартиру студентку – шуструю девчушку из какого-то зачмуренного хутора, и, как водится, потом она взяла старого дуралея вместе с его квартирой. Гена был безобидным еще даже иногда бреющимся лет пятидесяти пяти типичным рафинированным субтилом с извечным «светом тайной свободы русских интеллигентов» в серых глазах. Кстати сказать, я долго не мог понять, что это такое – тайная свобода русских интеллигентов, пока однажды на вокзале в Лодзе мне не объяснил один румын. Он сказал, что это «когда сидишь между вонючих козлов и баранов и, тихо хихикая, показываешь пальцем наверх…»

Старый алкаш все материл свою молодую суку, которая ну ни как не желала принимать его реально, то есть таким как он есть, и, казалось, конца не будет этому пьяному базару…

Шум со стороны соседей состоял из постоянно повторяющихся трех-четырех нот и несложных рифмочек, наверное, придуманных неким гениальным детсадовцем про какого-то малыша, которому назидалось простить, по всей видимости, такую же по ментальной развитости малышку по имени или прозвищу Тум-тум или Дум-дум.

Все повышающиеся до фортиссимо пьяные завывания под окном в сопровождении аккомпанемента за стеной создавали момент подлинной музыкальной трагедии, проникнутой благородной простотой, драматизмом и героикой в духе реформатора европейской оперы 18 века Христофа Виллибальда Глюка…

Явно осознав тщетность попыток сконцентрировать внимание на любимом авторе, не говоря уже о попытках уснуть, я, чертыхаясь, взяв лист бумаги и карандаш, заперся в ванной комнате и излился следующим:

Ты прости меня малыш
Пук, пук-пук, пук-пук.
Я не знала, что ты ссышь
Под себя, мой друг.

Говорил, что возраст твой
Не помеха нам,
А теперь пердишь как конь,
Старый битломан.

Отвали ты от меня,
Сдохни где- нибудь.
Ртом беззубым не воняй
И про все забудь.

Много дурочек вокруг
Ком-плексу- ющих.
А тебе, дружок, сойдут
Их перхоть и прыщи.

Ну, не хнычь, тебя прошу:
Больно ведь смотреть.
В твоем возрасте и я
Буду так пердеть.

Порезвились мы с тобой,
Правда, хорошо!
А теперь меня конек
Молодой нашел.

Знаю – мудрости твоей
Нету у него.
Но не вечность же носить
Старое пальто.

Мудрости ему я дам —
Не его кенты.
Чтобы в старости он смог
Быть таким как ты.

И когда на равных мы
Будем: пук, пук, пук.
Нас не станет раздражать
Старых попок звук.

Рифмотерапия прошла удачно: я перестал обращать внимание на шумы, разгреб пространство между ними, как в куче хлама, погрузился в это пространство и отлично там выспался.

Ю. Х.

Нельзя научить старую лошадь новым трюкам, а попытки сделать это лишь погубят ее.

Мастер Хо

ПТИЦЕЛОВ

Ушки на макушке,
чувства как полушки,
серый ливень спитых слов.
Спит веселый птицелов.
Вместо птиц вороны
засидели кроны.
Черными крылами
бороздят меж нами
гиблое пространство
зависти и чванства.
Короли и пешки,
орлики и решки.
Буквы в странной книжке,
люди и людишки.

Мастер Ко

АРОМАТЕРАПИЯ (К ТОЙ, КТО ПОНИМАЕТ)

Женщина всегда старше и мудрее мужчины,

даже если она много младше и глупее его.

Мастер Хо

Я не могу в сей яркий
И чудесный день весны
Не подарить тебе
Флакон духов французских.

Но вынужден признаться
В том, что их
Я изначально покупал
Не для тебя.

Но для кого же
Ты тогда купил их?

А приобрел я их
Своей собаке
В преддверии ее
Весенней течки.

И этого флакона нам хватает
На двадцать с небольшим дней орошенья
Того, что под хвостом на заднице ее.
О, запах этот гонит кобелей далёко!

Ах, как ты добр, мой любимый!
Я ж буду страстно ждать того,
Что запах их чудесный
Лишь привлечет тебя ко мне.

Привлечь-то привлечет – я знаю.
Но, видишь ли,
Те двадцать дней не за горами,
Поэтому оставь чуть-чуть и для нее.

Ю. Х.

ЛИХААХИЛ (перевертыш)

Я
лиха Ахил.
Вол, комод Домоклов
Нес. Этот мир, как Рим: то тесен,
то базарен. Их тут Хинера забот
Асирис Ириса
как
лирово говорил
соло глыб был голос.
А раб бара:
угар, рагу,
чад удач,
лед дел…
…И в око оковы.
Аля нем меняла.
Да ад.
Как кураж в жару, как
на море не роман,
а
потоп.
Я нем, одним сажа, а жасмин до меня
роздан. Могуч меж жемчугом надзор!
Эти ли или те,
а розу узора.
Мором.
Голод долог
как
кило колик.
Хорош шорох.
Тут и себе на небеси
ищи шалаш

С.К.

3 IN 1

У просветленного нет различающего ума.

Рамеш Балсекар

Как-то Мастер Хо гостил у одного из своих духовных наставников Винни-Пуха. После того, как они в очередной раз подкрепились сакэ с медом, Мастер Пух решил проверить остроту дзэн-сознания своего ученика. Глядя на светильник, он спросил: «А ответь-ка до второго хлопка, что черное, белое и красное одновременно?»

Мастер Хо тут же, не отводя глаз от подушки, ответил: «Зебра в течке».

«Неплохо! И очень близко! – продолжал Мастер Пух, – но грубовато. Мой ответ – смущенная зебра».

DAILY MIRROR

Я люблю эту тишь безымянную
Этот легкий манящий покой.
Кто излечит судьбу мою пьяную,
кто поймет, что твориться со мной?

Нет конца моим прегрешениям
и страстям моим нету конца,
а ищу с упованьем решения
не найдя в отраженье лица.

С. К.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Баюшки-баю,
сплю и кривду пью.
Сплю и снится мне,
что я сыт вполне,

что уже невмочь
кривду превозмочь,
что глоток есё
и обратно все.

С. К.