преисполненный ужаса взор. Он даже остался доволен.
Джейми по-прежнему отказывался смотреть в сторону Элизии, даже после того как услышал важнейшую новость. Поэтому хозяйка Рокстона забеспокоилась, не напрасно ли она надеется, что его прислал Марк. Тем не менее она продолжала не отрываясь смотреть на юношу.
Джервейс заметил пристальный взгляд невесты, вызвавший в нем лишь простое любопытство, но потом он понял, что Беллем тоже заинтересовался причиной такого внимания к юноше с ее стороны. Опасаясь, как бы граф не вдохновился на страшный поступок, Джервейс быстро предпринял шаг, чтобы отвлечь его.
– Пойдем, Джейми. Ты, должно быть, устал и голоден. – Джервейс жестом приказал юноше подняться с колен. – Я отведу тебя в комнату, где ты сможешь отдохнуть, и прикажу, чтобы тебе туда принесли еду.
После того как Джервейс увел Джейми, Беллем снова положил рывком Элизию себе на плечо. Элизия уже и так была в синяках от такого обращения, она подавила стон и крепко зажмурилась. Глаза она открыла, только когда ее грубо бросили на тощий бугристый тюфяк.
Загрохотал дверной крюк, наброшенный на петлю, послышались удаляющиеся шаги, которые вскоре стихли, и Элизия решилась посмотреть по сторонам, какой бы неприятностью это ни грозило. Она была по-прежнему крепко связана, ее окружала черная пустота, которая заканчивалась неизвестно где. Девушка изо всех сил вглядывалась в черноту, но так ничего и не разглядела. Вскоре эта темнота наполнилась бесплотными образами врагов, неприятными воспоминаниями о прошедшем дне и тревожными мыслями о будущем, которое ей обрисовали похитители.
Начиная сдаваться под натиском тяжелых дум, Элизия постаралась найти успокоение в невеселом юморе, которому она, без сомнения, научилась у Марка.
Тюфяк из грубой мешковины, набитый сгнившей соломой, – довольно странное, хотя вполне подходящее ложе для невесты в ночь перед свадьбой.
Марк сидел за большим столом в Рокстонском замке, в голове у него роились невеселые мысли. В зале не было слышно обычных шуток и смеха. Никто громко не разговаривал, а все только перешептывались, отчего в зале нависло неприятное жужжание, и искоса злобно поглядывали в темный угол, куда забилась испуганная Ева.
Ида, хранившая мрачное молчание, сидела по левую руку от Марка, а Хью с грозным видом занял место Элизии справа от него. Ни один из сотрапезников Марка не желал заводить разговор с человеком, который, по их ошибочному мнению, бездействовал, вместо того чтобы покарать явное зло. Их ошибка вызвала легкую усмешку, застывшую на губах Марка, что тоже было неправильно истолковано его критически настроенными соседями.
Визгливый голос крестьянки, ворвавшейся в зал из темноты коридора, нарушил кажущееся спокойствие.
– Эта ведьма сглазила моего сына. – Костлявый палец указывал на Еву. – А теперь Тэд лежит почти при смерти!
Через несколько секунд в зале начался кромешный ад, все двинулись на одинокое запуганное существо, выкрикивая угрозы.
Хью моментально пробился сквозь толпу, загородил собой хрупкую девушку. Марк остался на месте, но именно его громкий раскатистый окрик с требованием внимания заставил всех замолчать.
Как только все взгляды обратились к нему, Марк сурово заявил:
– Никто из вас не властен творить суд над Рокстонскими вассалами. – Толпа трусливо притихла. – Это право принадлежит только мне. Берегитесь, а то как бы вам самим не оказаться на скамье обвиняемых.
Разрозненная толпа готова была отступить, но каждый из бунтарей чересчур опасался приковать к себе ледяной взгляд серых глаз лорда Марка.
– Положите мальчика на носилки и принесите сюда, – распорядился Марк.
По залу прокатился рокот недовольства, но тут же из стражников и слуг был спешно образован отряд, который отправился выполнять поручение хозяина.
В зале установилась неестественная тишина, напряжение росло, пока наконец не раздался громкий топот ног, обутых в сапоги. Восемь человек внесли и осторожно опустили на пол возле главного стола наспех сколоченные носилки с соломенным тюфяком.
Марк сошел с помоста, опустился на колени и внимательно вгляделся в бледное лицо мальчишки. Что же лишило лицо Тэда румянца – болезнь или страх? Марк отвел с холодного лба мальчика прядь волос, заметил виноватый блеск под трепещущими густыми ресницами и мрачно улыбнулся.
Поднявшись на ноги, Марк повернулся к матери парнишки, молча спрашивая себя, насколько искренне она верит в плохо сыгранную болезнь.
– Ты полагаешься только на слово сына, когда говоришь, что он проклят ведьмой?
– Да! – Костлявая женщина воинственно выпрямилась, словно суровый вопрос хозяина оскорбил ее. – Он сказал, что ведьма сглазила его после того, как он с деревенскими парнями попытался избавить нас от нее, забросав ее камнями. Ему бы это удалось, если бы не вмешательство стражника, попавшего в ее ловушку.
Не выдержав пронзительного взгляда лорда, женщина принялась оглядываться, ища поддержки у тех, кто недавно присоединился к ее шумному призыву отомстить женщине, помеченной дьяволом.
– За то, что Тэд слег, ведьма заслуживает кары.
– Нет, добропорядочная женщина. – Марк медленно покачал черноволосой головой. – Твой сын здоровее тебя. – Он тщательно выговаривал каждое слово, разоблачая обман. – За то, что Тэд попытался обмануть меня, было бы справедливо наказать его, и тебя заодно.
Свидетели драматических событий, тесно столпившиеся вокруг носилок, беспокойно переминались с ноги на ногу, чувствуя неопровержимость доводов лорда Марка.
– Однако я милосердный человек. – На лице рыцаря появилась усмешка, когда он увидел, что лежащий
