возвращении из Антарктиды, вечный непоседа принимал меня дома. Его жена потчевала нас чаем с домашними печеньями, а Наоми и. не пытался скрыть вновь охватившую его жажду странствий.
Из низкого шкафчика, в каких японцы хранят обычно постельное белье, были изъяты старые фотоальбомы, дневники и многие документальные свидетельства дальних странствий: разрозненная подборка минералов, пробы антарктического воздуха, личный секстант… Сам он был небольшой любитель выставлять всю эту, между прочим, не очень обширную коллекцию напоказ. Из, убранства дома только мощная радиостанция подсказывала, что жизненные пути Уэмуры не ограничивались обозначенным на ограде дома почтовым адресом. А так, не зная, какой профессии отдано сердце хозяина, и наблюдая его в домашней обстановке, можно было принять Наоми за обычного школьного учителя, испытывающего странную привязанность к лохматым лайкам — собакам для Японии диковинным.
Выйдя проводить меня в крошечный дворик, в котором томилась от безделья пара ездовых собак, Уэмура чуть грубовато приласкал своих любимцев и, обращаясь к ним, проговорил: 'Ну, что, застоялись, ребята? Ничего, скоро я вам задам работы'. И потом ко мне: 'Давайте мы сейчас втроем обнимемся, а вы нас сфотографируете на память'. Уэмура присел на корточки, обхватил своих собак и очень спокойно, ясно глянул в объектив камеры'.
На маленьком двухместном самолетике пилот Дуг Гитинг «подбросил» японского путешественника к отметке 2195 метров. Уэмура шел налегке — немного сушеного мяса, фруктов. Прощаясь с пилотом, улыбался, шутил: 'Я должен вернуться туда, где меня ждут — домой, к жене. Я непременно вернусь, потому что меня надо хотя бы иногда кормить'.
12 февраля его видели на вершине, он прошел свой маршрут. Миновал контрольный срок, но Уэмура не вернулся. Последний раз его заметили с самолета 15 февраля на склоне на высоте 5180 метров: 'Жив, кажется, здоров, улыбался и махал пилоту рукой'.
На Мак-Кинли в эти дни обрушилась мощнейшая снежная буря. Вначале спасатели не очень волновались: Уэмура всех заразил уверенностью, ведь его «сумасшедшие» предприятия неизменно оканчивались благополучно. Предполагалось, что из-за снежной бури он вынужден прервать спуск и пережидает непогоду, зарывшись в снежный склон.
Через 10 дней, когда буря немного утихла, на помощь вышли спасатели.
Конечно, все запасы еды давным-давно должны были кончиться. Но его неприхотливость, его умение терпеть были известны.
Начался март. Там — на Аляске, дома — в Токио, у нас — в Москве, во всем мире все еще продолжали надеяться…
'Смерть — это вариант не для меня. Я всегда стремился вернуться живым'.
На этот раз он не вернулся.
Что ж, выходит, Наоми Уэмура проиграл в затеянном им поединке с природой? Жизнью заплатил за чрезмерную самонадеянность? Наверное, найдутся люди, которые скажут так. Увы, найдутся… Но все же хочется верить, что большую часть человечества составляют другие — те, кто испытывает теплое чувство благодарности к японскому путешественнику.
Он называл свои экспедиции 'путешествиями в неведомое'. И скромно добавлял при этом: 'По крайней мере в неведомое для меня…'
'Мои действия, — писал он, — оставили следы только в моей душе и останутся воспоминанием только для меня'.
Нет, Наоми. Это не так. Благодаря вашим подвигам мы теперь знаем: человек, даже оставшись один на один против арктических льдов, против угрюмых заоблачных гор, против самых грозных природных стихий, может выстоять и победить. Своими нартами вы оставили глубокий след в сердцах многих и многих людей.
Не грех повторить: покоряя льды и вершины, Уэмура сделал сильнее не только самого себя, но и значительную часть рода людского.
Смысл не в том, что он погиб, а в том, что он жил среди нас, был одним из нас. Маленький японец с детской улыбкой, которого по ошибке называли суперменом.
