чего ждать… от ожидающих их людей.
Виктория уловила его пристальный взгляд. Ее голубые глаза оставались ясными и спокойными.
Он мог по-прежнему жить в тёмноте прошлого, а мог шагнуть в освещенное будущее.
Габриэль передал свою трость — которая вовсе не была тростью — дворецкому.
Подойдя к Виктории, он помог ей снять голубой плащ-накидку из плотной шерсти. Дворецкий забрал плащ у Габриэля; затянутые в перчатки пальцы ловко избежали прикосновений.
Габриэль снял черные кожаные перчатки. Виктория потянулась — шелковый корсаж цвета бронзы туго натянулся на её груди: у неё были чувствительные, красивые груди, такие, что даже сейчас, при одном взгляде на них он почувствовал непреодолимое желание утолить мучивший его голод, — и вынула шпильку, с помощью которой держалась шляпка. Ее каштановые, с медным отливом волосы были убраны во французский пучок; он распустит их, как только они окажутся дома. Её платье чётко обрисовало талию; он снимет его в уединённой тишине своей комнаты.
Или, возможно, он не станет ждать.
Возможно, он ознакомит её с удовольствиями любви в движущейся карете, она обхватит ногами его бедра под стук колёс и покачивание кареты, доводящих их до оргазма.
Сняв шляпу-котелок, Габриэль бросил в неё свои черные кожаные перчатки. Дворецкий молча принял шляпу, пальцы окружили руки Габриэля.
Габриэль, не дожидаясь помощи дворецкого, снял двубортное пальто. Дворецкий, однако, и не сомневался, что Габриэль не станет ждать его помощи.
Он предложил левую руку Виктории.
Чем больше она прикасалась к нему, тем более страстно он желал её прикосновений.
Сняв перчатки, Виктория положила их в ридикюль, висящий у нее на запястье. Жар охватил его чресла: удовольствие от прикосновения обнаженной плоти к обнаженной плоти.
Антуану не было нужды показывать Габриэлю дорогу. Громкий стук каблучков Виктории сопровождался более мягкой поступью его кожаных ботинок.
— Месье Габриэль.
Габриэль остановился, поставив ногу на мраморную ступеньку. Виктория тоже остановилась.
— Да?
—
Это были слова не дворецкого, а мужчины, который обслуживал столики и клиентов в старом доме Габриэля; он охотно ухватился за возможность стать дворецким семь месяцев тому назад.
Рука Габриэля судорожно сжала пальцы Виктории.
—
Габриэль лгал.
Он не знал — рад он был этому или нет.
Эхо шагов спиралью закручивалось наверх — его прошлое приближалось, а будущее шло рядом.
Дубовый пол протянулся во всю длину верхнего этажа. Габриэль молча пересекал расстояние… вспоминая… стараясь не вспоминать…
Открытая дверь в конце коридора обнаружила обтянутые светлым шелком стены… дубовый пол… приятный аромат роз.
Глубоко вздохнув, Габриэль выпустил руку Виктории и положил ладонь на её талию. Она перешагнула через порог. Габриэль последовал за ней.
Фиалковый взгляд встретился с серебристым.
В глазах Майкла Габриэль увидел тринадцатилетнего мальчика, который научил его читать и изображать джентльмена в обмен на уроки драки, воровства и убийства.
Но Габриэль никогда не хотел, чтобы Майкл убивал.
А теперь он убил ради Габриэля.
Голос второго мужчины — Ива — звенел в его ушах.
Но Майкл думал, что его звали Габриэль; теперь он знал, что это не так.
Майкл также думал, что он неуязвим; теперь ему стало известно, что и это ложь.
Габриэль ждал; смутно он отметил низкий, женский голос — Энн. Голос стих на полуслове.
— Мисс Эймс? — настойчиво спросил незнакомый мужской голос.
Габриэль не посмотрел на незнакомца: он знал, какой профессией тот владел, а если и нет, то кто он был такой на самом деле.
— Это те мужчина и женщина, которых вы ожидаете? — незнакомец казался слегка говорливым.
Ангел заставил его величество ожидать.
Фиалковые глаза Майкла отражали сталь.
Вдруг Энн остановилась перед Викторией. Элегантная в своём небесно-голубом шелковом платье.
Она была ниже Виктории на три дюйма.
Старая дева и гувернантка.
Две женщины, которые раньше не знали любви, но которые сейчас сияли от любви мужчины.
Виктория торжественно извлекла прямоугольный, обернутый шелком футляр из своего ридикюля.
— Я принесла вам с Майклом свадебный подарок.
В светло-голубых глазах Энн отразилось удивление Габриэля. Его пронзила боль оттого, что Виктория посчитала необходимым держать свой подарок в секрете.
Вспыхнув от удовольствия, Энн приняла обернутый шелком футляр.
— В этом не было необходимости. Ты и Габриэль — это все, чего мы желали.
Яркий румянец окрасил щёки Виктории.
— На самом деле, это пустяк. Просто вещица, которой ты так восхищалась.
Энн замерла.
—
— Нужного размера, — ровно ответила Виктория.
Смех.
Он зародился в грудной клетке и вырвался из горла Габриэля.
Вместе со смехом пришла потребность в Виктории.
Слепо раскрыв объятия, Габриэль прижал её спиной к своей груди. Виктория застыла от изумления, выпрямив позвоночник и устроив ягодицы в нише его паха. Он сомкнул руки вокруг женщины, которая сначала подарила ему прикосновение, а сейчас подарила смех. Виктория тут же растаяла: ее кости становились его костьми, ее плоть становилась его плотью.
Фиалковые глаза поймали его взгляд.
И Габриэль вспомнил…
Смех тут же стих.
Всё,
Повернув голову к теплому аромату ее кожи, Габриэль прошептал слова, которые не мог больше сдерживать в себе:
КОНЕЦ
