своего раненого на себе, только не отставать.
– Управимся.
– Задача такая… Объясняю для вас – остальные давно в курсе. Очень тихо проходим КПП, – его палец пополз по схеме. – На пути еще два поста, один стационарный – здесь, и возможная встреча с патрулем – здесь. Ваше оружие без глушителей, вы пока молчите. Проходим мимо карцера, тридцать секунд после того, как Миха снимет часового, – палец пополз дальше. – А вот у штаба уже придется шуметь. Подрываем три подвальных окна, вы идете последними в крайнее правое. Запомнили? Крайнее правое.
Палец пошел по диагонали здания.
– Подвал по площади больше надземной части – идем в этот угол, стреляя во все, что движется. Перед входом в тоннель пост, за входом – тоже. Это забота не ваша, просто стреляйте. Пост и в конце тоннеля. Пересекаем бункер и идем уже досюда, – палец, наконец, добрался до последнего неровного круга возле взлетки. – Уничтожаем все, что там есть, и возвращаемся в первый тоннель. Вот здесь есть вход в канализацию, он замурован, и немцы про него знать не должны, по ней выбираемся за пределы базы…
– А…
– Молчи пока, туда этим путем не попасть, сигнализация. После шороха, который мы наведем в штабе, она вырубится. Но только после этого. Уже за лагерем вызываем по рации вертолеты. Все. Теперь, что требуется от вас… – Дед посмотрел на комиссара: – Позови Серго и Олеську.
Через несколько секунд в ложбинку перетекли еще две тени.
– Серго, отдаешь свой винтарь Карасю, – поймал удивленные взгляды и ткнул пальцем в Андрюху. – Вот ему, Карасем будет. А этот… – он оценивающе оглядел Кроткова с ног до головы. – Этот пусть будет Рэмбо. Так вот, сам пойдешь с пистолетом и автоматом в составе второго отделения. Свободен.
Серго кивнул, без возражений вручил Андрею винтовку с оптическим прицелом, снабженную глушителем, и исчез. Точно такая же обнаружилась и в руках у девушки, помимо автомата и рации.
– Значит так, у Карася и Олеси три цели: два часовых на ближайших вышках и, если появится, пулеметчик на крыше вот этой будки. Олеське – правая вышка, Карасю – левая и крыша. Сделали дело – винтовки бросаете и беретесь за автоматы. Теперь ты, Рэмбо. Ты у нас в форме, будешь подсадной уткой. Мы выманиваем одного часового, убираем, а ты занимаешь его место у шлагбаума и изображаешь перекур. Пока тебя видят спокойно покуривающим… Ты куришь? Так вот, пока видят, на некоторые мелочи внимания не обращают. Дальше – наша забота, об остальном вы знаете, – Дед кивнул Петро: – Объяви всем, готовность пять минут.
Этот лысый прыщ все-таки добрался до коменданта и добился как усиления постов, так и назначения фон Типпельскирха в этот дополнительный караул. И теперь он, барон и унтерштурмфюрер СС, уже почти полчаса вынужден стоять навытяжку перед раздраженным комендантом и выслушивать так называемый 'инструктаж'. Суть же инструктажа сводилась к одному: какого черта его, герр Дартца, оберштурмбаннфюрера СС, вытаскивают из-под теплого бока фрау Дартц, под которым он только что пристроился, и в столь неурочный час заставляют напялить форму и заниматься столь простым делом, как усиление постов по какому-то несусветному, надуманному поводу? Неужели все это нельзя было решить в дневное время и без его, герр Дартца, личного участия? И это притом, что завтра, нет-нет, уже сегодня, одиннадцатого мая, у него, герр Дартца долгожданные именины? Да-да, и никто об этом не удосужился вспомнить. И это подчиненные? С кем только приходится работать!
А ведь и в самом деле, уже первый час ночи, и для Клауса началась вторая ночь без сна. А потому, войдя в казарму, чтобы отобрать в дополнительный караул тридцать человек, унтерштурмфюрер СС был очень зол и поднял по тревоге всех. До единого.
Первым в прицел попал пулеметчик на крыше – имел неосторожность закурить и поднять голову над стеной из мешков с песком. Винтовка влажно чмокнула, почти без отдачи. Оптика оказалась выше всяких похвал, даже ночью все прекрасно видно. Андрею показалось, что он даже разглядел шрам у немца под глазом, в который и всадил пулю. Жаль будет бросать такое оружие.
Олеся выстрелила почти сразу за Андрюхой, часовые на вышках были прекрасной мишенью – неподвижные и доступные взору почти по пояс. Хозяину левой вышки квокер всадил пулю в висок, прямо сквозь каску, секундой позже.
Первое отделение группы, захватив с собой Славу, быстро перетекло на левую сторону дороги и подобралось почти вплотную к колючей проволоке. Здоровенный Миха сплюснулся, чуть ли не в блин. И, не касаясь колючки, просочился на ту сторону, прямо под глухую стену КПП. И исчез там.
Кто-то из бойцов кинул в ближайший столб шлагбаума небольшой камень. Звук получился глуховатый, но в ночи отчетливо слышный. 'Пятнистый' показался через несколько секунд. Он осторожно подошел к столбу и, подняв пластиковое забрало, огляделся.
Славе показалось, что вокруг даже никто и не дышит, только он.
Караульный посветил вокруг фонариком, пожал плечами, достал что-то из кармана и, буркнув пару слов в микрофон, надо же – закурил. Успел сделать две глубокие затяжки, когда под стеной что-то отчетливо зашуршало. Караульный снова напрягся и, подняв автомат, осторожно двинулся вдоль стенки.
Вячеслав чуть не охнул, когда 'пятнистый' стал топтаться именно там, где он в последний раз видел Миху, и светить во все стороны фонарем. Слава не отследил тот момент, когда одна тень сменила другую. Просто узкий луч потух, а огонек сигареты нарисовал в воздухе замысловатый иероглиф.
Кто-то легонько толкнул в бок: 'К забору'.
Слава прыгнул к колючке, а красная точка – ему навстречу, и тут же сигарета оказалась у него в руке. Здоровая лапища протиснулась между рядов проволоки и хлопнула Кроткова по плечу: 'Давай'.
К тому времени, как Вячеслав вразвалочку дошел до шлагбаума и, затянувшись, помахал в темное окно рукой, под этим окном уже мелькали бесшумные тени.
Докурить Кротков не успел. На плечо ему легла ладонь Деда: готово дело. А под шлагбаум уже ныряли бойцы двух других отделений.
– Все, пошли! Пристраивайтесь в хвост третьему отделению, и молчок до самого карцера, – негромко проинструктировал командир и, повернувшись к показавшейся туше Михи, спросил: – Сколько их было?
Пулеметчик растопырил пятерню, потом добавил еще два пальца. Махнул в сторону крыши и угла дома, прибавив еще два. Девять. Дед кивнул и дал отмашку к движению.
Двигались быстро и почти бесшумно. Патруль то ли не попался, то ли первое отделение опять сработало незаметно, а вот как убирали пулеметный расчет в обложенной мешками с песком точке и Слава и Андрей разглядели отчетливо. Почти. Просто их на секунду заслонила спина все того же Михи, и все пошли дальше.
Обнаружив поголовно вырезанный личный состав караула на КПП, Клаус механически подошел к пульту, откинул красный колпачок и со всей силы вдавил в панель кнопку тревожной сигнализации…
Сирены взвыли со всех сторон в тот момент, когда Миха осторожно опускал на бетон тело часового возле колодца.
– Елдище ваше в мясорубку! – во весь голос, уже не таясь, выругался Дед и, найдя глазами Кроткова, показал ему два пальца. – Двадцать секунд, Рэмбо, двадцать! Петро, проконтролируй! – обернулся к застывшим бойцам: – И вам всем – тоже двадцать. Бегом!
Группа слаженно метнулась к зданию штаба и, как по команде, рухнула в пыль метрах в тридцати от стены. Только шесть человек продолжили движение и распределились попарно к подвальным окнам.
Этого Слава уже не видел. Схватив конец аккуратно смотанной возле дыры в бетоне веревочной лестницы, он прыгнул вниз.
Три секунды.
– Так и череп проломить ногами можно, – раздался из темноты Димкин голос. – Я тут уже без каски.
– Жив?
