В палату сначала осторожно вплыла аккуратная бородка, следом за ней – совершенно неаккуратная шевелюра, и большие очки между ними. Дверь рывком распахнулась и пропустила, наконец, все тело в белом халате.
– О! Так и знал, Иришка, что ты здесь.
Павел Ильич был до неприличия молод и до невозможности талантлив. Сочетание этих двух качеств, помноженное на отсутствие всех и всяческих тормозов, позволяло ему быть на 'ты' со всеми коллегами вплоть до главврача клиники и научного руководителя Института. Как ни странно, это никого не коробило. Удачливого нейрохирурга любили, почему-то, даже завистники.
Ирина оторвала взгляд от экрана монитора и с удивлением воззрилась на юного коллегу.
– Что, Паша? Уже смена?
Она слишком увлеклась обработкой последних данных, которые, как ей показалось, наконец-то, сдвинут с мертвой точки работу над докторской, и не заметила, как подошло к концу ее дежурство.
– Сейчас я закончу, и пойдем на обход.
– Не надо, я уже пробежался, – Павел присел на краешек высокой кровати единственного в этой маленькой палате больного, отточенными движениями приподнял ему веки и заглянул в глаза. – Вот, за что я люблю наш контингент, так это за их спокойствие и молчаливость… Как сегодня твой любимый подопечный?
– Сейчас, – Ирина снова обернулась к монитору, запаковала все сегодняшние данные и отправила на домашний компьютер. – Даже не знаю, боюсь загадывать. Вроде бы, все, как и раньше. При запуске программы фиксируется некоторая активность. Если бы я не знала, что у него весь череп в дырках и электродов понатыкано, и если бы не я сама его к сети подключала, могла бы вполне уверенно заявлять – есть сознание. А так…
– Сыну-то рассказываешь, как его программка работает? – Павел пробежался глазами по приборам, фиксирующим жизненные показатели больного.
Приборы говорили, что пациент жив. Сердце бьется, легкие дышат. Трудятся почки и печень, регулярно наполняется мочевой пузырь. Жив, да только сам об этом не знает. Мозг не работает – кома.
– Да он лучше меня это знает, сам же ее и запускает, а я только Вячеслава Соломоновича к сетке подключаю, – Ирина торопливо делала дежурную запись в истории болезни. – Я даже не особо в курсе, что за сны она ему транслирует. Знаю только – это было мое условие, – что сны достаточно реалистичны, и условия они создают для спящего критические.
– Ну да, ну да… – Павел заглянул в историю через плечо Ирины. – Два часа назад отключила? Угу… вижу. Никаких реакций, снова – растение.
Захлопнув за собой входную дверь, Ирина бросила на тумбочку в прихожей сумочку, скинула туфли и привычно обулась в домашние тапочки. По пути на кухню стянула с себя жакет и бросила его на спинку стула.
– Э-эй! Есть кто-нибудь?
Голос улетел в глубину квартиры и растворился между стен. Ира пожала плечами и опустила в тостер пару кусков хлеба. Подумав, открыла холодильник и выудила оттуда пакет с соком.
– Сережка! – она бросила в рот пару витаминных таблеток. – Спишь? Вставай, со-о-оня!
Налив себе стакан сока, Ирина отхлебнула маленький глоточек и пошла в комнату сына. По пути она бросила взгляд в большое зеркало, выпрямила и без того прямую спину, чуть выпятила губки – для сорока очень даже ничего еще.
– Сергуньчик, тебе что?… Опаньки…
Сын спал, не раздевшись, прямо на низенькой кушетке, пристроенной между стеной и компьютерным столом. Голову гениального отпрыска украшал виртуальный шлем, на руках – перчатки с датчиками. Слава Богу, что хоть кабели от всего этого к компьютеру теперь не тянулись. Высокие технологии – великая вещь.
– Хоть бы тапок снял, полуночник, – Ирина стянула с ноги сына одинокую обувку и занялась периферийными устройствами.
Сергей безропотно позволил освободить себя ото всех чудес техники, так и не проснувшись.
Из кухни донесся призывный стук попытавшихся выпрыгнуть на свободу тостов, и Ира машинально сделала несколько шагов к двери. В проеме она остановилась, оглянулась на погашенный монитор и задумчиво допила сок.
– А почему нет, собственно?…
Избавившись от стакана, Ирина взяла в руки шлем и, чуть поколебавшись, надела его на голову.
На фоне бесконечного, усыпанного мерцающими звездами неба висели две приоткрытые двери.
'Вход'. 'Выход'.
Ира приподняла забрало шлема и взглянула на спящего сына.
– Я так понимаю, это оно самое и есть? – она вопросительно вздернула брови.
Сон Сергея был непробиваем.
– Молчание – знак согласия, – Ирина опустила забрало и наощупь натянула перчатки. – В конце концов, имею право. Это и моя работа тоже.
'Вход'.
Дверь со скрипом распахнулась и, увеличиваясь в размерах, скрылась из поля зрения. Осталось только безразлично мерцающее звездное небо.
– Ну? Я вошла…
Справа послышался топот, и Ира машинально повернула голову.
Бегущего скрывал большой деревянный щит. Видно только топающие грубые ботинки и пальцы по бокам щита. Перед Ириной щит остановился и чуть опустился, выбив из невидимой опоры облачко пыли.
Приглядевшись, Ира обнаружила грубо нацарапанное на щите меню. Админ, юзер, юнит…
Чуть поколебавшись, нажала 'Админ'.
Из-за щита выглянула топорно прорисованная физиономия в шлеме английского полисмена, взглянула на подсветившуюся доску с надписью 'Админ' и присвистнула.
Доска откинулась вниз, открыв взору вполне стандартное поле для ввода пароля. На тыльной стороне доски обнаружилась схематично нацарапанная клавиатура. Полисмен вопросительно смотрел Ирине в лицо.
– Что? – раздраженно бросила Ира. – По-твоему, я должна знать пароль?
Ничего не изменилось и, лишь бы сделать абы что, она нажала единицу и 'Enter'.
Доска захлопнулась и тут же откинулась снова. Поле ввода снова оказалось девственно чистым. После третьей попытки надпись 'Админ' из меню исчезла, зато нижняя строчка проступила жирнее. 'Выход'.
– Ну уж, нетушки!
В списке 'Юзеров' оказалось только две строчки-жердочки: 'Косенко С.А.' и 'Кротков В.С.' 'Кротков' на нажатия не реагировал, а 'Косенко' заставил снова выглянуть из-за щита полисмена.
– Голосовая идентификация. Повторите фразу, – механическим голосом проговорил он. – 'Море света, сел в леса. Те – в сером'.
Ирина, вздохнув, повторила. Полисмен округлил глаза и отрицательно помотал головой. Щит с глухим хлопком разлетелся стайкой мыльных пузырей. Большинство из них тут же полопались, один же, самый большой, оказался в руках 'бобби'. Приглядевшись, Ирина прочла на радужной поверхности: 'Юнит Косенко И.В.'
