Осталась лишь обжигающе холодная ненависть под сердцем, да ощущение силы и всемогущества в сознании. — Вас четверо, я один. Зато ножей у меня три!
Мысленный посыл и одно из зависших в воздухе лезвий сделало резкий выпад, вспоров рубашку на животе одного из них, слегка задев и кожу. Тот вскрикнул и отшатнулся назад, закрыв лицо руками, но нож уже вернулся обратно, заняв место между двумя другими.
— Так вот, я дам вам фору в две минуты, а затем отправлю их по вашему следу. Словно ищеек… И уж будьте уверены, они вас догонят, это только вопрос времени, ведь я помогу им в этом. Все ясно? Три ножа, четыре цели! Один будет иметь шанс спастись, если побежит очень-очень быстро, но не домой, как вам бы хотелось, в отделение милиции! Только там я не стану вас искать! Время пошло!
Они стояли, ошарашено глядя на Дениса и замершие в воздухе ножи.
— Один…
Парни переглянулись, и во взгляде каждого сквозил испуг. Хмельную пелену с их глаз сдуло словно ветром.
— …четыре, пять…
Один сорвался с места и в следующую секунду уже исчез в ночи.
— …семь, восемь…
Его примеру последовали двое других.
— …одиннадцать, двенадцать…
Последний проводил друзей испуганным взглядом и повернулся к Денису с мольбой, написанной на испачканном кровью лице.
— Мы же не хотели… Я никого не трогал!
— …пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…
— Пожалуйста!
Заплывший огромным синяком глаза Дениса не выражал ничего. Он, казалось, умер, отключившись и от разума и от внешней среды. Зато второй словно горел алым огнем. В нем светилось неуправляемое бешенство, жажда мести и крови. И смертный приговор…
И он прочел этот приговор в этих глазах — безжизненных, и полных ненависти. Понял, что молить о пощаде бесполезно и, сорвавшись с места, так же исчез в ночи. Еще несколько секунд до Дениса долетал его неровный топот, а затем стих и он.
И вновь на укрытой темнотой поляне повисла тишина, нарушаемая, как и прежде, лишь потрескиванием догорающего костра, исчерпавшего свои силы. Вот только теперь в этой тишине чувствовалось не напряжение, как ранее, не юношеская грусть по ушедшему детству, а тяжелая, жесткая усталость. Усталость и шок от пережитого. Это ощущали все, кроме Дениса, мысли и чувства которого были заняты другим. Он пытался свыкнуться с мыслью о своих новых возможностях. О том, что он только что убил двоих и намеревается убить еще троих подонков…
Тихо застонав поднял голову с земли Коля, и Ира Честырева тут же, забыв про страх, бросилась к нему.
— Коленька, ты цел? — вопрос этот прозвучал в тишине необыкновенно резко и неуместно, и даже сама Ира тут же умолкла, поняв это и села рядом с ним на землю, положив Колину голову себе на колени.
Таня сделала несколько шагов к Денису и попыталась выдавить хоть несколько слов из пересохшего горла.
— Денис? — голос звучал, словно из глубины колодца. Сухой и надтреснутый, такой непохожий на всегда мелодичный и живой, к которому привыкли ребята. — Дениска! Скажи хоть что-нибудь!
Он не ответил, продолжая стоять спиной к ней, держась правой рукой за раненое плечо. Таня не могла проследить направления его взгляда, но инстинктивно чувствовала, что смотрит он на лежащего возле своей разбитой гитары Антона.
— …пятьдесят четыре, пятьдесят пять… — монотонно бормотал Денис, делая мелкие, робкие шаги к нему.
На то, чтобы одолеть разделявшие их три-четыре метра у него ушло восемнадцать секунд — Таня отчетливо слышала его бормотание, отсчитывающее секунды, словно стрелка часов.
— …семьдесят четыре, семьдесят пять…
Он опустился на корточки и медленно положил руку на плечо Антона. Легонько толкнул. Сильнее. Еще сильнее, пытаясь перевернуть на спину.
Надя очнулась от ступора и сделала пару шагов к ним, но в этот момент Денис с нечеловеческим криком вскочил на ноги, ненадолго забыв об отсчете времени, и швырнул разбитую и покореженную гитару в костер. Огненный цветок взметнулся вверх, ловя на лету подброшенную ему добычу, и ярко вспыхнул, заплясав по лакированной древесине инструмента.
Надя отшатнулась от него, поймав взгляд безумных глаз, в одно мгновение осознав, что произошло.
— Он мертв?… — прошептала она чуть слышно.
— Да! — не видя ее ответил ей Денис. — Они убили его!
Три ножа дрогнули в воздухе, с легким звоном соприкоснувшись в воздухе лезвиями, словно напоминая о себе, и он обернулся к ним.
— Девяносто два… девяносто три… К черту!
Огонь спрятался в угли подобно кошке, шмыгающей под диван, услышав злость в голосе хозяина. Коля широко раскрыл глаза, в одно мгновение придя в себя и крепко схватил за руку Иру, рефлекторно пытавшуюся в этот момент вскочить на ноги. Надя и Таня сделали шаг назад, прочь от него, ужаснувшись перекошенному ненавистью лицом.
— Сто двадцать! — с улыбкой мертвеца провозгласил Денис, неопределенно махнув рукой в ту сторону, куда убежали четверо уцелевших в драке.
Все три ножа дрогнули на мгновение, а затем, словно бы выбрав направление, рванулись вперед с такой скоростью, что девушки успели заметить лишь серебристые молнии, прочертившие воздух.
В ту же секунду деревья всколыхнулись, словно от мощного урагана, а ножи, едва успевшие долететь до края поляны, вспыхнули ярким пламенем, моментально испарившим не только пластиковые рукоятки, но и стальные лезвия.
Тень спрыгнул откуда-то сверху на середину поляны, от чего, казалось, содрогнулась вся земля, а тлевшие угли костра испуганно вспыхнули тут же утихнув вновь.
— Не стоит! — произнес он, глядя Денису прямо в глаза.
Тяжело выдохнув воздух, Надя Терещенко рухнула на землю, потеряв сознание от пережитого. Успевшая подхватить ее Таня села рядом с ней.
— Почему? — удивленно спросил Денис, абсолютно не осознавая происходящего. Он понимал лишь то, что кто-то помешал ему разделаться с убийцами его друга.
— Они и так будут наказаны, еще более жестоко, чем это собирался сделать ты. Ведь ты хотел просто убить их, не так ли?
— Да.
— Я же их уничтожу! Полностью, не оставив и следа в этом мире. Таким существам не место в этой жизни — они могут лишь отравлять ее другим, а этого я не позволю. Отныне над ними будет висеть аура неудач и провалов — я прослежу за этим, уж поверь мне на слово. Они не смогут устроиться на работу, никогда не найдут себе возлюбленную, а когда все они, по очереди, кто-то раньше, а кто-то — позже, окажется стоящим на подоконнике пятнадцатого этажа, намереваясь свести счеты с жизнью, вот тогда придет время твоей мести. И за секунду до того, как столкнуть их вниз ты скажешь каждому из них, за что они пострадали. Чем загубили всю свою жизнь! Тем, что однажды напились в лесу и привязались к отдыхающей компашке, убив одного из ребят. А сейчас они, как ты и требовал, уже на пол пути в отделение милиции. Они во всем сознаются сами…
Мышцы Дениса чуть расслабились — то, что говорил этот черный незнакомец, нравилось ему.
— Значит, их посадят. Лет на десять!
— Ну, на десять — вряд ли, да и вряд ли в то заведение, о котором ты подумал. Куда бы ты поместил психов, заявляющих что какой-то турист там, в лесу, только что сжег двух их друзей и угрожал метнуть в
