переводчика. Языки он знал хорошо, а его машина и внешний вид производили благоприятное впечатление. Он даже начал встречаться с одной начинающей актрисой, поверившей в его многочисленные связи. Постепенно удалось найти и приличную работу. Единственное, что его несколько огорчило за последние три года, была смерть матери. Ее похоронили чужие люди на каком-то кладбище за городом. Вопреки ее желанию быть похороненной рядом со своим супругом. Если бы Константина спросили, как называется место, где была похоронена его мать, он бы сразу и не вспомнил. Впрочем, он выпил за упокой ее души и даже прослезился, вспоминая, сколько хорошего она ему сделала.
В этот день он поднялся раньше обычного, чтобы успеть заехать к знакомому продюсеру. Джейн спала рядом. Он взглянул на нее и усмехнулся. На его взгляд, она была слишком бездарной и достаточно неуклюжей. Впрочем, в постели эти недостатки были не так заметны. К тому же она обладала приятной внешностью. Он увидел, как одеяло сползло с нее, обнажая грудь. И взглянул на часы. У него еще есть немного времени. Можно ее разбудить. Он всегда так делает, когда ему хочется. И его менее всего интересует, готова ли она разделить его желание. Он привык везде и всегда исполнять только свои желания. Поэтому он протянул руку и дотронулся до ее груди. Она недовольно убрала его руку. Но он упрямо сдавил ей сосок, и она проснулась.
– Мне больно, – сообщила Джейн, но он уже наваливался на нее всем телом. Она вздохнула и окончательно проснулась, уже готовая его принять.
МОСКВА. РОССИЯ. 16 МАЯ 2006 ГОДА
После разговора с Поповым стало ясно, что ни машины, ни пассажиров им не выдадут. Дежурить у здания ФСБ было не просто нецелесообразно, но и опасно, так как их автомобили могли заметить сотрудники ФСБ, ежедневно появлявшиеся у здания академии в качестве преподавателей учебного заведения. Кроме того, никто не давал санкции на наблюдение за Академией Федеральной службы безопасности. Одно дело – искать непонятную машину, которую мог использовать возможный убийца. И совсем другое – следить за академией, в которой учатся офицеры контрразведки. Маляров приказал снять наблюдение. Разочарование было сильным. Все их усилия оказались тщетными. Можно было возвращать Караева домой и ждать, когда его аккуратно подстрелят где-нибудь по дороге. Никаких шансов на дальнейшее расследование у них не было. Следователь Лавров уже успел побывать и в больнице, и дома у Натальи Слепцовой, получив их показания. Поведение возможных грабителей в доме Караева не укладывалось в обычные схемы поведения опасных преступников, и Ефремов настаивал, что это были обычные воры, испугавшиеся появления домработницы.
Казалось, что все было против них. Но Маляров был просто не тем человеком, который мог успокоиться. Есть такие мужчины, которые идут до конца. В жизни, в драке, в любви. Им бывает трудно, часто попадает, еще чаще их не любят. Но они никогда не сдаются. В детстве с ними боятся связываться и более старшие ребята, понимая, что такие мальцы дерутся из последних сил, никогда не отступая и не хныча. Таким был и Семен Маляров. Может, поэтому он выбрал себе такое хлопотливое занятие, работая в уголовном розыске уже много лет.
По его приказу за подполковником Сизоненко было установлено наблюдение. Двое его сотрудников выяснили, где живет подполковник, как он передвигается по городу. У подполковника был новый «Ситроен» темно-синего цвета, и он жил на улице Чаплыгина. Днем обычно подполковник обедал на службе, предпочитая не тратить время на долгие переезды. А по вечерам возвращался домой часам к восьми. Все эти подробности Егор доложил своему руководителю уже утром во вторник. Сизоненко был педантом и не менял распорядка дня.
Вечером этого дня он выехал к себе домой, попутно заехав в супермаркет и закупив продукты, о которых его попросила жена. Сизоненко был одним из тех сотрудников, которые обычно работают в управлениях, анализируя информацию и выдавая свои рекомендации. Он никогда не был оперативником, и поэтому расхожее мнение о сотрудниках Федеральной службы охраны, которые были больше похожи на двухметровые «шкафы», чем на обычных людей, к нему явно не относилось. Он набрал продукты в свою металлическую корзинку и отправился на кассу выбивать чек. Затем, забрав три больших пакета, вышел из магазина и направился к своей машине. По дороге он успел достать ключи. Но едва он подошел к своему автомобилю, как почувствовал появившегося за спиной человека. И тяжелое дуло пистолета больно уперлось ему в бок.
– Тихо, – посоветовал незнакомец, – сядьте в машину и не дергайтесь. Мы не бандиты, мы из милиции.
Сизоненко открыл двери, усаживаясь в машину и оставляя свои пакеты на улице. Незнакомец уселся на заднее сиденье. Рядом, на переднее, быстро сел еще один человек.
– Забери его продукты с тротуара, – посоветовал второй незнакомец первому, – как интересно придумал. Сам сел в машину, а пакеты с продуктами оставил у автомобиля. Чтобы сразу обращали внимание.
Егор, сидевший на заднем сиденье, убрал оружие и, открыв дверь, переложил пакеты с улицы в салон машины. Маляров удовлетворенно кивнул.
– Вы уверены, что поступаете правильно? – спросил Сизоненко. – Мое удостоверение в кармане. Я подполковник Федеральной службы охраны. Если вы действительно из милиции, у вас будут большие неприятности. Если вы обычные бандиты, то неприятностей будет еще больше. А если вам нужны моя машина и деньги, то я могу оставить вам ключи и бумажник, выйдя отсюда.
– Лучше заткнись, – посоветовал ему Маляров, – мы знаем, кто ты такой и чем занимаешься. Все знаем, Сизоненко. И у нас к тебе только один вопрос. Один вопрос, на который ты нам ответишь, и мы мирно исчезнем.
– Какой вопрос? – нахмурился Сизоненко. У него были редкие волосы, немного покатый череп, острый курносый нос, редкие, почти бесцветные брови. Встретив его на улице, трудно было даже предположить, что он подполковник спецслужбы.
– В пятницу утром вы были оперативным дежурным, – напомнил Маляров. – У нас есть точные сведения, что вы позвонили в УВД, отменив вызов оперативной группы на Большую Полянку и заявив, что туда выедет оперативная группа ФСБ. При этом вы представились как полковник Воробьев, оперативный дежурный ФСБ. Я хочу знать, почему вы это сделали?
Сизоненко взглянул на Малярова. На верхней губе появились капельки пота. Он облизнул тонкие губы. Теперь он уже не сомневался, что перед ним сотрудники милиции.
– Кто вы по званию? – вдруг спросил он.
– Будете жаловаться? – неприятно усмехнулся Маляров. – Давайте. Там все равно быстро узнают. Я подполковник милиции, начальник отдела уголовного розыска Маляров. Семен Маляров.
– Товарищ Маляров, пусть ваш сотрудник выйдет из машины, – предложил Сизоненко, – я хочу поговорить с вами без свидетелей.
– Егор, выйди из машины, – разрешил Маляров.
Егор молча вылез из салона, захлопнул дверь, отошел на несколько шагов.
– Вы в своем уме? – спросил Сизоненко без гнева. – Чем вы занимаетесь? Хотите остаться без погон? Вас разжалуют и выгонят из милиции.
– Может быть, – согласился Маляров, – но я должен узнать, кто приказал вам позвонить.
– Вы никогда этого не узнаете, – быстро сказал Сизоненко, – и вообще не нужно было устраивать этого идиотского спектакля. Неужели вы не понимаете, что я вам ничего не скажу.
– Скажешь, – почти ласково заявил Маляров. – В пятницу утром убили одного человека. До этого пропал бывший сотрудник Службы внешней разведки полковник Слепцов. А в субботу залезали в квартиру моего друга Тимура Караева. У меня два трупа, Сизоненко, и подозреваю, что они оба были из спецслужб. Если ты сейчас ничего мне не скажешь, я соберу через час пресс-конференцию и расскажу все, назвав твою фамилию. Меня после этого, конечно, выгонят из органов, может, даже пристрелят как собаку, но и тебе будет не сладко. Тебя тоже выгонят, Сизоненко. Такие проколы не прощаются.
– Какой прокол? – нервно спросил Сизоненко. – При чем тут я?
– Никто не станет разбираться. Раз прозвучала твоя фамилия, значит, тебя «засветили». Сам понимаешь, что тебя тоже выгонят. И возможно, что пристрелят.
– Не говорите глупостей.
– Глупости? – Маляров вдруг схватил Сизоненко за шиворот и ударил его лицом об руль. У Сизоненко
