царских дворцов крымской Ривьеры.
Наиболее сумасбродным „открытием“ Розенберга было утверждение, что, с исторической точки зрения, Крым является-де частью германского достояния, ибо именно в Крыму еще в XVI в. жили последние готы. В декабре 1941 г, он предложил Гитлеру переименовать Крым в „Готенланд“. „Я сообщил ему, что думаю также о переименовании городов. Я считал, что Симферополь можно было назвать Готенбургом, а Севастополь — Теодорихгафеном…“ — говорил Розенберг.
Да, обосновались они здесь, как им казалось, прочно и навсегда. У убитого гитлеровца Руди Рошеля нашли его письмо к жене: „Здесь такие великолепные виллы! Я уже присмотрел себе один участок, — ох, если бы он мне достался! Впрочем, я уже подал заявление полковнику, и он мне обещал его…“».
Наш час настал. Теперь им будут виллы!..
Разведка наша в те дни работала днем и ночью. И мы знали довольно точно, как складывается соотношение противоборствующих сил.
Гитлеровское командование, придавая большое значение обороне Крыма, решило любой ценой удержать его в своих руках. Группировка войск в Крыму усиливалась, перебрасывались по морю и воздуху новые соединения и части, предпринимались энергичные меры по укреплению полуострова.
В марте 1944 года немецкое командование усилило свою авиационную группировку в Крыму первой группой 3-й истребительной эскадры «Удет», состоящей из отборного летного состава. Всего к началу Крымской операции в составе немецко-фашистской оперативной группы ВВС «Крым», входящей в состав 4 -го воздушного флота, находилось около 300 самолетов.
Кроме того, в Крыму было сосредоточено 6 зенитных артиллерийских полков и 1 прожекторный полк — всего 414 орудий и 81 прожектор.
Советские ВВС, включающие 4-ю и 8-ю воздушные армии и ВВС Черноморского флота, в количественном отношении были больше фашистских ВВС в Крыму почти в 6 раз. Только авиация 4-й и 8-й воздушных армий превосходила немецкую в 4,5 раза. Особенно большое превосходство наша авиация имела в истребителях, а по штурмовикам имела абсолютное превосходство.
Наши бомбардировщики и истребители были лучше немецких по скорости и по маневренности. На вооружении советских ВВС стояли первоклассные штурмовики того времени Ил-2. В составе авиации противника штурмовиков вообще не было.
Для разведки и наведения самолетов мы располагали высококачественными по тому времени радиолокационными станциями «Рус-2». Не испытывали мы недостатка и в средствах зенитно- артиллерийской обороны. Аэродромы и другие объекты 4-й и 8-й воздушных армий надежно прикрывали 10 зенитных артиллерийских полков.
Таким образом, к началу Крымской операции, несмотря на потуги немецкого командования, мы количественно и качественно значительно превосходили авиацию противника. О морально-боевых качествах наших летчиков говорить не приходится: мы буквально рвались в бой, чтобы как можно быстрее освободить советский Крым от ненавистных фашистов.
В боевых операциях за освобождение Крыма и Севастополя наш 6-й гвардейский полк начал принимать участие уже в январе 1944 года, прикрывая действия штурмовиков 11-й авиадивизии по вражеским объектам на Крымском полуострове.
Когда пришло известие, что мы включены в число авиачастей, которые будут участвовать в боях за освобождение Крыма — трудно описать нашу радость.
Стихийно возник летучий митинг. Выступали летчики, техники, инженеры.
Миша Кологривов (он был уже Героем Советского Союза) мигом взобрался на ящик из-под снарядов:
— Ребята! Теперь мы с ними расквитаемся! За Севастополь! За все зверства фашистов! Я говорю от имени своей эскадрильи — просьба посылать нас на задания как можно чаще.
Выступили тогда многие, и у всех одно и то же требование — пошлите нас в бой первыми!
…В начале февраля 1944 года в полк прибыл мой новый замполит — майор Григорий Пятницкий. Мы быстро сдружились, да и в судьбах наших было много общего: вместе обороняли Севастополь. Два года шли рядом по длинным дорогам войны. Но в те дни многое в нашей работе нужно было обдумывать заново.
— Раньше, — сказал я ему, — мы по большей части были «чистыми» истребителями. Дрались с «мессерами» и «фоккерами». Теперь наша главная задача — обеспечить успех боевых операций штурмовиков по береговым и морским объектам врага, не дать возможности гитлеровским истребителям пробиться к «илам», сорвать их атаки.
— В полку, — продолжал я, — много молодых летчиков. Парни рвутся в бой, мечтают открыть свой личный боевой счет. Боюсь, они будут увлекаться поединками с «мессерами». А в такие мгновения им не мудрено забыть и об ответственности за сопровождение штурмовиков: ведь боевого опыта у них, мягко выражаясь, маловато…
Вместе с майором Пятницким пришли на разговор парторг полка капитан Леонов, комсорг — лейтенант Климентов, пропагандист капитан Зыбин и еще несколько политработников.
Я крепко рассчитывал на них, и наш заинтересованный разговор затянулся до самой ночи.
И сейчас у меня хранится блокнот, где записано наше «полуночное» решение: «Провести партийные и комсомольские собрания подразделений. Темы: „Значение эффективных ударов штурмовиков по вражеским объектам“. „Как обеспечить прикрытие Ил-2 при встрече с истребителями противника“. „Место истребителя сопровождения в момент атаки штурмовиков“».
Такая «повестка» была необходима и вполне оправдывала себя: ведь психологический настрой летчика в бою значит очень многое. Если не все.
Пока наземные войска готовятся к вторжению на полуостров, мы должны были первыми нанести удар по врагу.
Вся намеченная работа была проведена по плану. Но тем не менее одно условие из психологической подготовки все-таки осталось вне нашей власти: летчиков буквально лихорадило от нетерпения схватиться с ненавистным врагом.
Приказ есть приказ
Само понятие «истребитель» ассоциируется со скоростью, атакой, преследованием. Такова «профессия» самых скоростных машин. Таковы цели, которые ставили перед собой конструкторы, создавая их.
Но война на каждом шагу опрокидывала самые авторитетные предвоенные представления и ставила нас в обстоятельства, когда мы должны были действовать вопреки, казалось бы, элементарным нашим правилам и задачам, отлично усвоенным и в летных училищах, и в практике первых боев.
Собственно, командующий ВВС Черноморского флота генерал Ермаченков с этого и начал:
— Михаил Васильевич! Я хорошо знаю и вас и ваших ребят. Их хлебом не корми — дай ввязаться в драку.
А вот на этот раз атаковать вам первыми и ввязываться в воздушный бой категорически воспрещаю.
Видно, у меня при этом было такое выражение лица, что генерал предупредительно поднял ладонь и продолжил:
— Вы будете сопровождать крейсеры и эсминцы, идущие на обстрел вражеского побережья. Не вам объяснять, какую ценность имеет для нас каждый боевой корабль. Тем более такой, как крейсер. Словом — вы прикрываете их с воздуха и целиком отвечаете за сохранность кораблей. — Командующий прошелся по комнате:
— Абсолютно убежден, фашисты сделают все, чтобы потопить корабли или хотя бы серьезно повредить их. Вы не имеете права отвлекаться ни на что. Ни одной атаки ради только того, чтобы сбить вражеский самолет или, тем более, преследовать его, сколь бы выгодной для вас не оказалась ситуация боя.
