надеюсь, ясно…
— Когда вылет?
— Через десять минут!
Первое, что увидел Беликов, два «Ме-109», бросившихся наперерез его машине.
— Гриша! Слева «мессеры».
— Вижу. Сейчас я их угощу.
— Увлекаться боем не будем. Главное — прорваться к конвою. Попробуй их отогнать.
— Есть!
Заработал турельный пулемет.
То ли «дорнье» боялись далеко уйти от кораблей и оставить их без прикрытия, то ли растерялись, увидев еще три торпедоносца, выходящих в атаку на конвой, только крутым виражом они отошли в сторону.
Три тяжелых транспорта утюжили море. Сдерживая ход, стараясь держаться поближе, их эскортировали миноносцы и стая сторожевых катеров.
Вся эта армада открыла огонь почти одновременно. И бирюзовое до этого мгновения небо преобразилось. Казалось, какой-то сумасшедший художник-абстракционист начал стремительно расписывать его красными, огненными, сиреневыми красками.
Опадающие нити сизых дымков тут же мгновенно разрывались оранжевыми всплесками, бледно- голубые трассы не доходили до зенита, остановленные сполохами неистового огня, низвергавшегося с небес в море.
Вырвавшийся резко вперед катер начал ставить дымовую завесу. Темно-коричневые клочья дыма лениво затрепетали над волнами. Стена огня становилась ощутимо плотной, почти осязаемой. Казалось чудом, что два торпедоносца невредимыми прошли сквозь нее.
Впрочем, невредимыми они не были: десятки пробоин, к счастью, не смертельных, легли по фюзеляжам отметками их удивительного броска.
Торпеды тяжело оторвались от машин, и вот уже пузырчатый след их стремительно приближается к головному транспорту. На нем уже заметили опасность: корабль лихорадочно разворачивается. Мимо!
Вторая пара торпедоносцев устремляется навстречу огненной стене. 500, 300; 100, 30 метров. Беликов безошибочно прикидывает: «Пора!» Залп — и в то же мгновение слепящая вспышка бьет в глаза. Правая плоскость в огне. Ясно: снаряд в бензобаке. К самому большому транспорту конвоя тянется смертельный след. Но тем, кто направил его, не до размышлений. Свалить самолет на крыло, скользнуть — дело секунды. Может быть, удастся сбить пламя? Нет, бесполезно, кажется, конец. Огонь стремительно разрастается. С ревом охватывает вторую плоскость, подступает к кабине…
— Что будем делать, командир? — в наушниках глухой голос Северина.
— Всем оставить самолет! — решительно командует Беликов.
— Поздно, командир! — штурман до удивления спокоен. — Поздно! И потом кругом море. Выпрыгнуть — значит наверняка попасть в плен. Что касается меня, то я этого делать не собираюсь.
— Я тоже туда не тороплюсь. — Зыгуля пытается подражать штурману, но, чувствуется, голос его дрожит от волнения.
— Значит?..
…Действуй, командир! Помирать, так с музыкой… Устроим им прощальный концерт…
Больше они не произнесли ни слова.
«Только не опоздать! Главное не опоздать! Успеть!..»
Экипажи торпедоносцев увидели страшную картину: пылающий самолет, только что метавшийся над морем, последним отчаянным усилием набрал высоту, кометой пошел на транспорт. Зловещий шлейф черного дыма прорезал воздух, отмечая последний его путь.
Гитлеровцы заметались по палубам. Было видно, как они бросаются в воду, как безуспешно пытается капитан спасти корабль от летящей смерти. Но что успеешь в считанные секунды. Поздно.
Последнее, что услышали летчики в наушниках, были слова:
— Ничего, ребята! Это тоже выход из положения! И, кажется, не такой плохой. — Это был голос Беликова. — За Родину!
Страшный взрыв расколол небо и море. Огненный смерч взвился к облакам и осел на волны шапкой густого дыма.
Это было 31 марта 1943 года.
Засада
Собственно, давно нужно бы было провести такой разбор. Ускорил события случай…
В тот день я барражировал над морем со старшим лейтенантом Акуловым. Мы уже собирались возвращаться на аэродром, когда из-за облака вынырнула четверка «мессеров». Преимущество в высоте давало мне возможность немедленно атаковать.
— Прикрывай! — только и успел я крикнуть Акулову, бросая самолет навстречу гитлеровцам.
Они — врассыпную. Хорошо, что в это мгновение какое-то шестое чувство подсказало мне обернуться. Акулова сзади не было. Что за черт?! Где он? И только здесь я заметил: Акулов ведет бой с другими четырьмя «мессерами», обрушившимися на нас сзади.
Все стало ясно: нам организовали засаду. Первая группа истребителей противника отвлекла наше внимание. Вторая, набрав высоту, ударила с тыла. (Да, не прикрой меня Акулов, мне бы уже не пришлось сейчас размышлять над превратностями судьбы).
Вижу: «мессер» меня настигает. Он уже у меня в хвосте. Трассы огня тянутся к моему самолету. Как уйти от удара? Успею ли? Не знаю, в какие мгновения успел свалиться сверху Акулов, только его машина неожиданно приняла на себя весь предназначавшийся мне шквал огня. На секунду я даже зажмурился, представив, как раздирают снаряды истребитель моего друга. Второй раз Акулов спасает меня. Выигранные им секунды дали мне возможность маневра. Теперь уже я в хвосте «мессершмитта». Бью из пулеметов. Мысль одна: только бы продержался Акулов. Кричу ему:
— Жив?
— Жив, только ранен.
— Дотянешь?
— Попробую.
— Немедленно из боя. Иди на посадку. И опять глухое:
— Попробую.
Наши машины на мгновение оказались рядом. Вижу лицо, залитое кровью.
— Немедленно на посадку!
Нет, не дадут нам уйти! Словно почуяв неладное, «мессеры» пытаются взять нас в клещи. Вырываюсь удачным маневром, отгоняю от Акулова то одного, то другого гитлеровца. Вот уже и у меня разбита кабина, разорвано крыло.
— Тянешь? — кричу напарнику. — Поторопись, дружище!
— Смотрите, вас атакуют слева!
Дорогой мой, он еще заботится о моей безопасности! Едва успеваю свалить самолет на крыло. Две тени проносятся в каком-то десятке метров. Но маневр мой скован: я не могу уйти от израненной машины товарища. А они атакуют снова.
Акулов, наверное, последним усилием воли направляет истребитель в облака. Огрызнувшись огнем, иду за ним. «Мессеры» отворачивают. Почему? Перед тем, как меня и ведомого окутал спасительный мрак облаков, успеваю заметить: с огромной высоты на немцев выходит в атаку тройка «яков»…
Летчики сидят на ящиках, на земле, под крылом самолета, на камнях. Начинаю разговор:
— Сегодня поразмышляем о боевом нашем товариществе. Как оно помогает нам в бою. Как взаимодействуем мы в атаке. Всегда ли свято выполняем принципы взаимовыручки?..
Рассмотрим, например, бой группы начальника нашего штаба майора Локинского.
