внимание на то, как уютно она чувствует себя в мягком кресле. Перед ней стояла тарелка с пирожками и яблоками и компот. Зинины глаза блестели, на щеках горел румянец.
Валерия Павловна с измученным лицом, темными кругами под глазами и скорбно сжатым ртом выглядела гораздо хуже своей подопечной.
– Вот, Зиночка пока у меня побудет. Я даже боюсь ее теперь от себя отпустить, – сказала директриса.
Мы вышли с ней в соседнюю комнату.
– Меня теперь снимут, – сказала директор. – Хорошо, если не посадят. Еще бы, такое под носом творилось!
– А вы не допускаете мысль, что девочка сказала неправду? – спросила я. – Зина выглядит довольной и спокойной.
– Это она сейчас успокоилась, да у нее просто шок, – сказала Валерия Павловна. – А так все было: и слезы, и горе. Нет, я ей верю. Она такие подробности мне рассказала о том, что с ней этот маньяк выделывал. Вы знаете, я взрослая женщина и не ханжа, но я всего этого не знала! А тут ребенок почти! Ну да, они сейчас акселераты, но знать такие подробности о сексе в ее возрасте!
– Можно мне с Зиной побеседовать? – спросила я.
– Нужно, нужно, – заверила директор. – Только вы уж аккуратненько, сами понимаете, что пережил этот несчастный ребенок.
Я вернулась в кабинет директрисы. Зина смотрела на меня с любопытством.
– Зиночка, – сказала я, – мне надо с тобой побеседовать. Тебе не трудно будет мне еще раз все рассказать?
– Да нет, – ответила она. – Я уже и заучихе, и училке нашей, и поварихе все рассказала. Чего теперь скрывать-то? – И Зина принялась рассказывать…
Я внимательно наблюдала за Зиной во время ее рассказа. Она не смущалась, щеки ее опять порозовели, глаза блестели, она даже слегка вспотела. Потом она немного прикрыла глаза и заелозила на кресле.
Рассказ явно доставлял ей удовольствие!
«Как-то это все странно», – подумала я.
Потом мы немного поговорили о Зинином детстве, о том, кем бы она хотела стать в будущем, и как бы между прочим, я спросила: «Зина, а какой он вообще-то по характеру, Роман Владимирович?»
– Хороший, – тут же откликнулась Зина, – веселый.
– Он тебе нравится?
– Нравится, – простодушно ответила Зина. – Ну, это… знаете, когда он меня не насилует…
– Давайте поговорим с Зиниными подружками, – предложила я Валерии Павловне.
– О чем? – испугалась она. – Следователь просил детям пока ничего не сообщать.
– Да я уже свои действия с ним согласовала, – успокоила я Валерию Павловну. – Ничего лишне го мы делать не станем.
И мы пригласили в свободный кабинет Таню, с которой Зина сидела за одним столом в столовой и в классе. Танино лицо выражало одновременно и робость, и любопытство. Видимо, какие-то слухи уже забродили по детскому дому.
– Танечка, – спросила я, – ты дружишь с Зиной?
– Раньше дружила, а теперь нет, – ответила девочка.
– А почему дружить перестала?
– Да надоела она нам с девчонками своими рассказами, – неожиданно сообщила Таня.
– А о чем вам Зина рассказывала? – поинтересовалась я.
– Да о том, что ее какой-то мужчина насилует.
– И где же это происходит?
– Да в пивном баре, что у нас на углу.
– Час от часу не легче! – не выдержала Валерия Павловна. – Это еще что такое? Вы с ума меня сведете!
– Да вы не переживайте так, – сказала Таня. – Она это уже всем девчонкам рассказала. По многу раз. Сначала мы слушали, а потом надоело. Да, может быть, она врет!
– А почему ты думаешь, что Зина врет?
– Ну, не знаю. Девчонки так считают. Просто ей нравится такие истории придумывать.
– Танюша, – спросила Валерия Павловна, – а когда же вы успели в пивной бар-то сходить?
– Да не ходили мы, Валерия Павловна. Так, шли мимо с экскурсии и заглянули. Дверь была открыта. Интересно все же.
– Вот еще бар рядом с нашим детским домом открыли на мою голову, – жалобно сказала Валерия Павловна, когда Таня вышла из кабинета.
А мы с Валерией Павловной пригласили Аню, еще одну Зинину одноклассницу.
– Анечка, – спросила я, – ваш класс ходит днем на прогулку?
– Да, ходит.
– А долго вы гуляете между уроками?
– Нет, мало совсем. Минут сорок. Да еще пока оденемся, да разденемся. Зимой бывает, что и идти неохота.
– А Зина ходит гулять? – Ходит, как все, – сказала Аня.
– Анечка, – осторожно спросила я, – а бывает, что Зина не ходит на прогулку со всеми?
– Может, и бывает, но я не замечала. По-моему, она с нами все время гуляет. Но точно я не помню.
– А ты с Зиной дружишь?
– Дружу, но не очень.
– Вы знаете, – Аня смутилась и покраснела, – она рассказывала, что у нее отец был ненормальный и ее маленькую изнасиловал. А мне неприятно про это слушать.
– А часто Зина об этом тебе рассказывала?
– Да почему мне? Она всем рассказывала. Девчонкам уж и слушать ее надоело.
Мы сидели с Валерией Павловной в ее кабинете и пытались проанализировать все, что услышали.
– Как вы думаете, – спросила я, – если допустить, что учитель физкультуры насиловал Зину, разве по ее внешнему виду ничего не смогли бы заподозрить?
Двенадцатилетнюю девочку на большой перемене насилуют, а потом она спокойненько возвращается в класс, сидит на уроке математики, отвечает у доски или пишет контрольную работу, и никто ничего не замечает? Ни учителя, ни воспитатели?
– Ну, не могла же она соглашаться на это добровольно! – возразила директриса. – Не забывайте, она еще практически ребенок.
– Но ребенок, который, видимо, хорошо подкован теоретически, – парировала я. – А полученной информацией хочется поделиться, хочется ее как-то использовать! Вы так не считаете?
– Вы думаете, – с надеждой спросила директор, – что все сильно преувеличенно Зиной?
– Я думаю, что все просто выдумано ею от начала и до конца.
– Но откуда девочка в ее возрасте может знать такие подробности, если не из личного опыта?
– Не будем сейчас об этом. Вы обратили внимание на то, что она сама получала удовольствие от своих рассказов? И несколько раз повторила свой рассказ. Неужели вы думаете, что если бы она действительно пережила насилие, то могла бы так спокойно об этом говорить? И еще. Я обратила внимание, что каждый следующий ее рассказ становится длиннее предыдущего и в нем появляются новые детали. Видимо, девочки перестали слушать ее «басни» и она решила переключиться на вас.
– Вы говорите, – сказала Валерия Павловна, – что она получала удовольствие от рассказов на тему изнасилования. Какое удовольствие?
– Сексуальное, видимо. Или близкое к нему. Не знаю точно, тут я не специалист.
Учитель физкультуры, Роман Евгеньевич, уже два дня находился в следственном изоляторе. Он категорически отрицал предъявленное ему обвинение в изнасиловании девочки-подростка.
