– Слухи, как всегда, преувеличены, – возразил Дронго.
– Такое несчастье, – пробормотал Лопатин, – ему бы еще жить да жить. Он был смелым, порядочным, сильным человеком.
– Да, – мрачно согласился Потапов, – теперь все занимаются поисками убийцы. И ФСБ, и прокуратура, и наше ведомство.
– Вы подключили к расследованию вашего эксперта, – понял Лопатин.
– Да, пытаемся найти преступника, – признался Потапов, – но пока никаких результатов.
– Извините меня, Михаил Николаевич, – неожиданно сказал Дронго, – вы позавчера заходили к Глушкову?
– Вы меня допрашиваете прямо на лестнице? – с иронией осведомился Лопатин.
– Нет, конечно. Но камера наблюдения, установленная службой охраны, зафиксировала ваше появление рядом с дачей.
– Я гулял, – пожал плечами Лопатин. – Кстати, вы можете поговорить с моей супругой. В тот вечер мы гуляли вместе. Сначала я был один, потом зашел за ней, и мы вместе прогуливались по дорожкам поселка. Иногда это помогает восстановить равновесие после тяжелого дня.
Дронго видел, как нахмурился Потапов. Допрашивать руководителя такого ранга на лестнице было, с его точки зрения, недопустимым нарушением субординации.
– Согласен, – сказал Дронго, игнорируя возмущенный взгляд Потапова. – А вы хорошо знали Федора Григорьевича?
– Конечно, хорошо, – удивился Лопатин, – когда он был вице-премьером, я стал заместителем руководителя Таможенного комитета, а потом он рекомендовал меня на должность руководителя. Об этом все знают…
– Извините нас, Михаил Николаевич, – вмешался Потапов, – не будем вас задерживать.
– Ничего, – нахмурился Лопатин, – я все понимаю. Такая нелепая смерть.
Попрощавшись, он пошел вверх по лестнице.
– Вы с ума сошли?! – обрушился на Дронго Потапов, когда их собеседник поднялся на следующий этаж. – Что вы себе позволяете?! Это ведь не бомж, случайно вошедший в подъезд дома. Это чиновник в ранге федерального министра. Надеюсь, вы не думаете, что он влез в окно, убил Глушкова, украл его монеты и спрятал в укромном месте?
– Не думаю, – согласился Дронго, – но мне было важно задать ему несколько вопросов. И напрасно вы так поторопились. Я не закончил разговор с ним.
– Поговорите, когда он выйдет, – предложил Потапов, – или поедем к нему вечером в Жуковку. В любом случае нужно соблюдать хотя бы некое подобие приличия. Он пришел выразить свои соболезнования вдове и дочери покойного, а вы лезете со своими вопросами.
– Если бы я всегда действовал по правилам английского этикета, я не раскрыл бы ни одного преступления, – возразил Дронго.
Они вышли из подъезда. Во дворе и на улице перед домом было довольно много людей и машин. Потапов кивнул некоторым знакомым и шепотом сказал Дронго:
– Скандал нам обеспечен. У деревьев стоит группа сотрудников ФАПСИ, которые знают меня в лицо. Думаю, что Земскову станет известно о нашем приезде уже сегодня.
Дронго знал, что в ФАПСИ работают бывшие сотрудники КГБ. Федеральное агентство правительственной связи было выделено в особое ведомство после развала Комитета государственной безопасности, и многие сотрудники ФСБ и ФАПСИ хорошо знали друг друга.
– Они бы все равно узнали, рано или поздно, – заметил он, проходя к автомобилю.
Когда они сели в машину, Потапов спросил у него:
– Как бы вы хотели – будем ждать Лопатина или сразу поедем в Жуковку? Романовский приедет вечером, но Перельман сейчас там.
– Поедем, – ответил Дронго. – С Лопатиным мы успеем поговорить. Едем в Жуковку.
– Наконец хоть в чем-то вы со мной согласились.
Потапов дал распоряжение водителю ехать в дачный поселок.
Почти всю дорогу Дронго молчал. Потапов не решался прервать его размышления. Лишь когда машина повернула на дорогу, ведущую к поселку, он спросил:
– У вас уже есть какие-нибудь зацепки? Можете хотя бы предположить, кто это мог сделать?
– Пока я не готов к ответу, – признался Дронго, – у меня не хватает фактов, но некоторые детали уже выстраиваются в законченную картинку.
– Вы считаете, что это был кто-то из посторонних? – мрачно осведомился Потапов.
– Пока не уверен. Нужно поговорить с соседями. Насколько я понял, в момент убийства на даче не было ни сына, ни дочери, ни жены погибшего? Верно?
– Мы все проверили. Вероника Андреевна действительно находилась дома, Олег был в своем офисе, а потом поехал домой. Мы проверили все по минутам. Алла вообще была в Стокгольме. Близких родственников можете смело исключить.
– Значит, бытовую версию преступления можно отбросить. Его убили не из-за наследства. Он ведь был не бедным человеком. Остаются две версии. Первая. Грабитель обманул вашу охрану, перелез через высокий забор и, рискуя быть обнаруженным вашими сотрудниками, проник на дачу Глушкова, застрелил его, почему-то подойдя слишком близко, а затем выкрал два самых ценных альбома из тех, что были в доме. А на даче было чем поживиться. В такую версию я не очень верю.
– Тогда остаются соседи, – мрачно заметил Потапов.
– Вот именно.
– Но это абсолютно невозможно, – сразу возразил генерал. – Министр, заместитель министра и престарелый академик. Кого из них вы будете подозревать?
– Не обязательно, чтобы убийство совершил кто-то из них. Ведь на даче могли оставаться их родственники, друзья, знакомые.
– Не было никого, – обреченно вздохнул Потапов. – Никого посторонних! Даже водители не задержались на даче. Привезли своих хозяев – и сразу уехали. Лопатин был со своей молодой супругой. Кроме Перельмана, на даче в момент убийства были его жена и дочь. У Романовского супруга больна. Она находится в больнице. В тот вечер он был вместе с сыном, советником нашего посла в Австрии. Сын завтра улетает в Вену. Мы говорили с ним, он ничего не видел и не слышал. Спал в спальне на втором этаже. Но даже с учетом сына Романовского у нас только семь подозреваемых. И кого прикажете подозревать? – Лицо у генерала покрылось красными пятнами. – Кого я должен подозревать? Академика Перельмана или министра Лопатина? Или одного из самых известных дипломатов страны Романовского? А может, его сына? Или дочь Перельмана? Кого я должен подозревать?!
– Не нервничайте, – посоветовал Дронго. – Если вы исключаете всех из списка подозреваемых, то зачем пригласили меня? Только для того, чтобы я поддержал вашу собственную версию? О заговоре спецслужб? Вы же генерал ФСБ, неужели вы верите в такой вариант?
– Именно поэтому и верю, что генерал, – зло и очень тихо сказал Потапов. Потом спросил: – Если ни один из них не мог убить Глушкова, если грабитель не мог незаметно проникнуть на дачу и скрыться, то кто убил Федора Григорьевича и похитил его монеты? Мне вообще кажется, что монеты взяли, чтобы скрыть истинные причины преступления. Нумизматы говорят, что это уникальные монеты и шансы их продать практически равны нулю. Их никто не купит, опасаясь участвовать в грязной сделке. Тогда зачем их взяли? Если вор дурак и схватил первое попавшееся, то почему забрал именно альбомы? А если не дурак, то почему подошел очень близко к жертве, рискуя, что в решающий момент Глушков отнимет у него пистолет. Погибший был крупным и сильным человеком. Как вы, Дронго.
– Приятно, когда тебя сравнивают с покойником, – пробормотал Дронго.
– Я неправильно выразился, – заметил Потапов. – И тем не менее вы понимаете, в каком положении мы оказались? Что нам доложить президенту? Рассказать сказку о неизвестном злоумышленнике, который возник из воздуха, перенесся через забор, убил Глушкова и растаял в воздухе? Или доказывать, что Глушкова мог убить его коллега по академии или кто-то из высших чиновников страны? Вы понимаете, в каком идиотском положении мы все оказались? Между прочим, наш президент – тоже бывший сотрудник ФСБ и, кстати, ваш коллега. Он ведь юрист по образованию. И как мы будем излагать ему наши версии? Он
