- Пойдемте - пойдемте.
Меня чуть ли не силой потянули в зальчик, где стояло пианино.
- У меня отец был музыкант, а мама - оперная певица. Пока не случилось это, - объяснила мне Тамара.
- Ну, почему же был? И сейчас кое-что могу, и в нашем клубе выступаю. Правда, иногда сбиваюсь. Поверьте, молодой человек, играть вслепую на клавишных сложнее, чем вслепую же в шахматы. Пробовали? В шахматы - пробовал.
- Вот как? Да вы просто находка. Потом сразимся?
- Хоть сейчас.
- Нет- нет. К инструменту.
- Но я…
- Ну хорошо. Наберитесь смелости. Пока я.
Ну что здесь скажешь? Что-то плавное получалось неплохо. Но стоило слепому музыканту попытаться ускориться… Лучше бы и не пытался.
- Ай! - бросил он. - Курите? Пойдемте на балкон.
Там слепой нервно закурил, несколько раз затянулся.
- Все равно сбиваюсь. Дальше клуба слепых уже не пробиться. Как и Любаше моей. А ведь знавали, знавали мы когда-то… Ну, ничего, молодой человек. Это - наши трудности. А Тоня вам зачем?
Вот так. В лоб без перехода. Молодец!
- Я… я люблю ее…
- Но, молодой человек, она еще - дитя. Ей не только взрослеть, ее еще учится и учится.
- Я понимаю. И. честное слово, ничего, что испортило бы ее жизнь…
- Оставайтесь пока друзьями. И, если сможете, отгоните от нее этого ее одноклассника.
- Женьку?
- Да, с его компанией. Наша Тома - девочка чистая, грязь к ней не пристает, но все же. Приводила же к нам! Я ей объяснил, вроде поняла. Вы когда уезжаете?
- Завтра.
- Значит, не успеете.
- Сейчас пойду и найду.
- Вам бы уже сбежать? Оставьте тогда эту проблему нам.
Когда мы вернулись, музицировала мамаша. Тоже хорошо. Потом за пианино села Тоня. По-моему перебор. Нет, понимаю, они, бывшие, обожают музыку. Но я то тут причем?
- Ну а теперь ты, - ехидно улыбаясь, крутнулась на стульчике Тамара.
- Да я…
- Давайте - давайте, молодой человек!
- Если только 'Собачий вальс' одним пальцем?
- Ну, что сможете.
- Давай-давай, Виталик. Не будешь больше мне врать.
Вот как? Это что - воспитание при родителях? Демонстрация своей власти над новым почитателем? И они - тоже хороши. Сейчас мастера будут лыбиться над подмастерьем? Гнев ударил мне в голову. Хорошо! Я тебе покажу перевоспитание! Сейчас! Я уже знал, как это делать. Просто успокоится… успокоится… Собраться с мыслями… вспомним вышку… и танцы… А теперь концерт. Ну? Школьный вечер? Ну да, тот же фокус. Ты же о нем вспоминал, когда Тамаре плел о рояле?
А дело было на выпускном. Пригласили к нам каких-то совсем молодых ребят из дубля какого-то ансамбля. Нет, школа у нас была… ну, не из нищих. И родители еще те. Могли себе позволить. То есть нам. Но не позволили. Скромность украшает. Это потом - пара автобусов, природа и бассейн на нехилой фазенде, шашлыки из осетрины… Но в школе - 'что вы, что вы'. Ну, отбываем номер после торжественной части, вот, вальс станцевали. А я в это время с Танькой поругался. И не то, чтобы поругался. Просто… переросли мы, наверное, наши отношения школьной влюбленности. То есть, тогда - она одна. А я еще переживал. Вот, помню и выдал вдруг. В перерыве подошел к синтезатору. Прикоснулся пальцами к клавишам - и накатило. Если бы вы слышали, что я играл! Ребята вначале остолбенело смотрели. Потом попытались танцевать - музыку-то я выдавал нежную, грустную, прощальную. Потом просто подошли поближе. Потом из своего 'банкетного зала' выбрались наши старики - тоже стоят, слушают. И только одна… две… три… и вон… четыре пары танцуют. И, конечно, Танька. С новым избранником. Ну, на тебе еще. Прочувствуй. И еще… И еще…
Упал последний звук, как последняя капля крови из перерезанной вены. Красиво сказанул, да? А все вокруг зааплодировали, заорали браво. И батька мой цвел от гордости. Мало, что медалист, так и… В общем, стал я гвоздем программы. На пол - часика. А потом, - в конце концов сюрприз, конечно, ну и что? Да и я, вроде, ни к этому стремился. А Танька пригласила - таки на белый танец, спасибо сказала. И все. На: 'Почему?' только плечиками пожала. Умница была. Хотя, почему была?
И вот, после этих воспоминаний запульсировала музыка в пальцах. Только другая. Тоже грустная, но… грустно - агрессивная что ли? Слышал такую. Отец в филармонию водил. Ну, не за ручку, хотя и почти силком, тягу к прекрасному прививал. Это он из-за боязни, что тяга к другому 'прекрасному' проявится. Вот и запомнилось. И сейчас смогу! Ну, смогу же! Смог.
- Вот так. А ты говоришь - врать. До свидания. Рад был знакомству.
Я быстро вышел из квартиры. Вот и погода под стать настроению испортилась. Наверное, я неправ. Но и с их стороны… Или я чего не понимаю? Я взгромоздился на пустую скамейку в самом конце полузаброшенного парка. Дальше уже - лесок. Закурил. Наверное, неправ. Проще надо быть. Без комплексов. Ну, не хотели они тебя унизить. Тем более - инвалиды с поломанной судьбой. Ну, если у них музыка теперь - идея фикс. Ну, сыграл бы им собачий вальс. Посмеялись бы. Нет! Пойду извиняться. Может, продую Леонидовичу партию вслепую. Их историю выслушаю. Тамаре в глаза на прощание посмотрю. Ее губы почувствую. Да я даже сотовика ее не знаю. Постой… да у нее и нет сотовика. Да ты вообще обратил внимание, как они живут? Острая жалость полоснула сердце. У меня все еще бывает. Знаю - глупо, но бывает. Ладно. Пойду.
Не успел. Что-то холодное полоснуло по коже, тут же отозвавшись болью пореза.
- Замер! - прошипел сзади владелец ножа. - Вот так. Теперь садись пониже, по-людски. Вот так.
Теперь нож неприятно холодил кожу на горле. Причем приставлен был не шутейно - уже из пореза и здесь начинала сочится кровь.
- Ну вот теперь поговорим, важняк!
В поле зрения появился Женька - наркот и экс-кавалер Тамары. И на этот раз уже обкурившийся или наколовшийся до неуправляемости. До агрессивной неуправляемости.
- Обыскать! - приказал он еще двум таким - же шпанюкам.
Значит, трое. Нет, четверо. Четвертый, невидимый, еще сильнее прижал мне к горлу нож, когда я потянулся за вытащенным из кармана рубашки удостоверением.
- Не трогайте его!
Ну вот. Ее здесь и не хватало. Козел! Ну, козлище же! Вот таким поведением еще и девушку в такую заваруху втянуть. Надо выручать. Значит, в сторону, обратную от кончика ножа. К ручке, да?
- Держите его крепче! - догадался о моих намерениях пацан. Теперь меня держали все трое.
- Вот так… А с защитницей я сам разберусь. Что, милашка, трахнуться помешали? С благословения родителей, как я понимаю? Еще бы!
- Дурак! - девушка ляснула одноклассника ладошкой по щеке.
- Ну, все! Достала! - наркот развернувшись, ударил Тамару кулаком в голову. В висок. И та молча упала на газон.
- Другое дело. Теперь пора поделиться, а? - это он мне. - А то все загребешь, важняк.
Негодяй наклонился и начал расстегивать кофточку на лежащей без сознания девушке.
- Брось скотина! Брось, уродище!
- Да заклейте ему рот, что ли! Не то, чтобы уж очень доставуче, но… громко. Зачем шум? Мы же по- братски. А, знаешь, браток, она уже в соку. Пуговички, вот сами расстегиваются.
Двое, закрутивших мне руки и уже заклеивших рот, заржали. Третий, державший нож, молчал.
