Мелхиседек. Книга 2. Человек

деле все происходит в обратном порядке - сначала получается результат, падая как с неба, а потом под него подгоняется весь предшествующий процесс с точки зрения целенаправленного пути к результату. Говоря о логике научных работ, Селье приводит такой пример: человек приходит в зоопарк и ему говорят - 'там волк, там жираф, а там олени'. Это и есть логика - расставить пойманное по местам. А когда этих зверей отлавливали, то на них или натыкались случайно, или доверялись чутью - это и есть озарение, или открытие.

Если для кого-либо Селье не авторитет, то обратимся к признанным корифеям, и посмотрим, что об этом говорят они:

Альберт Эйнштейн. '…не существует логического пути открытия … элементарных законов. Единственным способом их постижения является интуиция'. говорил о том, чего не знает. Здесь объяснитель фотоэффекта говорит об интуиции, то есть, о бессознательном разуме, (смотри принцип дополнительности в который уже раз). Интуиция характеризуется тем, что дает знание мгновенно, минуя рассуждения. Это и есть внезапное озарение. За это внезапное озарение о фотоэффекте Эйнштейн и получил Нобелевскую премию, а когда он парадоксами логики создавал теорию относительности - получилось очень невразумительно и смешно.

Рене Декарт. 'Надлежит, отбросив все узы силлогизмов, вполне довериться интуиции, как единственному остающемуся у нас пути'. Вот так - логика автором известных всем координат физических процессов рассматривается в качестве уз, цепей, а бессознательная интуиция, как единственный и последний способ достижения успеха в научном труде. Сам Декарт, когда ему однажды пришла в голову гениальная математическая идея, упал на колени и возблагодарил Бога. Он знал, Кто выписывает идеи в земное пользование.

Исаак Ньютон, 'В основе всех великих открытий, когда-либо сделанных человеком, лежит смелая догадка'. Почему 'смелая' непонятно, но все равно речь идет именно о догадке, внезапном решении. Отметим также, что Ньютон был всегда очень точен, прямо-таки издевательски избыточно точен в том, что он говорил, в силу чего его скромное утверждающее обобщение 'всех великих открытий', говорит нам больше, чем обширные трактаты с гипотетическими предположениями этого факта.

Фрэнсис Гальтон. Основатель евгеники. 'Лучшее из всего того, что дает нам мозг, совершается независимо от нашего сознания'. Комментарии излишни.

Анри Пуанкаре, у которого Эйнштейн слямзил принцип относительности, так вещал молодым о труде ученого: 'То, что вас удивит прежде всего, это внезапные озарения…' Удивит-то, удивит, но и пользу принесет несравнимую, как это видно будет ниже.

Завершить цитирование хотелось бы еще одним изречением гениального, но невезучего и слабого человека с грустными глазами. Эйнштейн писал: 'Открытие в науке совершается отнюдь не логическим путем; в логическую форму оно облекается лишь впоследствии, в ходе изложения. Открытие, даже самое маленькое, - всегда озарение. Результат приходит извне и так неожиданно, как если бы кто-то подсказал его'. Браво, Эйнштейн! Мог, ведь, когда излагал собственные мысли!

От цитат лучше перейти к фактам, и начать с самого древнего, в котором рассказывается, как некий человек выскочил из ванны и побежал по улицам совершенно голый с криком 'эврика!' ('нашел!'). Звали человека Архимед, и повел он себя таким шокирующим окружающих образом только потому, что в ванне ему неожиданно пришел в голову тот закон, который теперь называется законом Архимеда.

Дмитрий Менделеев. Пример классический. Этому человеку в первый день весны во сне приснилась периодическая таблица элементов, которая ныне называется таблицей Менделеева.

Фредерик Бантинг. Открыл инсулин. Все произошло очень интересно: ему ночью приснился сон, в котором была дана методика опыта над поджелудочной железой. Во сне подробно показывались не только хирургические операции над собакой, но и срок выдержки разных состояний. Проснувшись, Бантинг немедленно все записал. Затем он осуществил этот опыт, который длился 9 месяцев (!), и получил инсулин. Бантинг не строил из себя гения и честно рассказал об этом в своих мемуарах.

Игнац Земмельвейс. Вот строки из его мемуаров: 'вдруг (!) с неопровержимой ясностью пришло в голову …' то, что болезни передаются микробами. Земмельвейс тоже запомнил неожиданную радость от неожиданного озарения.

Илья Мечников. Открытие им фагоцитоза произошло так внезапно и неожиданно в то время как он отправил семью в цирк, а сам остался дома повалять дурака и отдохнуть в тишине, что Илья Ильич выбежал в счастливой горячке на берег моря, чтобы побродить и успокоиться. Открытие пришло само, когда им никто даже не собирался заниматься на этот вечер.

Великий математик Карл Фридрих Гаусс учился еще на грифельных досках с мелками. Преподаватель задал мальчикам его класса задачу - сложить все числа от 1 до 20. Пока другие ученики только с тоской брали в руки ненавистные мелки, Гаусс уже сдавал свою доску учителю с ответом '210' без всякого решения. Как он это сделал, до сих пор никто понять не может. Объясняется это обычно его логическим гением. С восхищением нынешними историками науки описывается и анализируется весь возможный ход его мысли на двух или даже более страницах, что, все-таки, не убеждает, так как само описание этого предполагаемого хода мысли занимает больше времени, чем понадобилось бы, чтобы просто сложить все числа от одного до двадцати. Гаусс же всё решил сразу. Наитием. Обычное, не поддающееся никакому анализу, озарение.

Американский математик, венгр Дьёрдь Пойа, известен тем, что дал доказательство теоремы Фабри о пропусках в степенных рядах. Сам он разбил в своих воспоминаниях все этапы работы над доказательством на два периода. Первый из них был 'созерцательный', когда он просто рассматривал теорему, любуясь ею, и не делал никакой умственной работы. Затем наступил второй этап, 'активный', когда в голове у него неожиданно стало навязчиво вертеться слово 'пересадка'. Оно преследовало его везде и всюду каждую минуту, как напевка горячего шлягера. Когда он вдруг решил привязать это слово к методу доказательства теоремы Фабри, то он моментально нашел решение. 1-й период занял у него 20 лет, а второй несколько дней. Но, следует сказать, что срок 'несколько дней' может прилагаться только к мукам с надоевшим словом 'пересадка' и лихорадочно восторженной работе по математическому оформлению доказательства, а сама же идея доказательства опять пришла 'вдруг' и в один короткий, но очень приятный момент.

Рудольф Дизель о своем изобретении честно и просто, как сам характер изобретенного им двигателя, говорит: 'Идея как молния озарила сознание'.

Шарль Фурье получил счет в ресторане, где за яблоко устанавливалась цена в 14 су. При этом рациональный Фурье вспомнил, что в соседней лавке за 14 су можно купить сотню таких же яблок. 'Это различие цен в двух местах того же климата как молния осветило мне', говорит Фурье, изъяны в экономике, что привело к созданию какой-то передовой экономической идеи. В данном случае нам неважно, какой, потому что все они хороши, эти экономические идеи, пока их не применяют в реальной экономике.

Долгое время иероглифы считались рисунками. Их пытались расшифровать с помощью связи различных изображений с тем, что они могли бы изображать. Считалось, что иероглифы, это цепь зашифрованных символов, расшифровка которых лежит в содержании самих рисунков. Шампольон первым догадался, что иероглифы обозначают не символы, а слоги. 'Открытие' произошло так внезапно и настолько 'ниоткуда', что сам Шампольон долго не хотел этому верить и никому об этом не говорил, пока сам же и не проверил.

Вот отрывки из воспоминаний Анри Пуанкаре о своих открытиях. Они очень показательны. 'Однажды вечером, вопреки обыкновению, я выпил крепкого кофе. Я не мог заснуть, идеи теснились в моей голове; я чувствовал, как они сталкиваются, и вот две из них соединились в устойчивую комбинацию'. К утру Пуанкаре, как и полагается, объяснил это, независимо от него происшедшее сращение комбинаций, научным и логическим обоснованием. Следующий отрывок: 'Прибыв в Кутанс, мы сели в омнибус… Когда я стал на подножку, мне внезапно, без всяких, казалось бы, предшествовавших раздумий, пришла в голову мысль о том, что', а далее речь идет об автоморфных функциях и неевклидовой геометрии. Даже о таких вещах мысли приходят внезапно и 'без предшествующих раздумий'. А вот еще из Пуанкаре: 'Однажды во время прогулки по бульвару, мне вдруг пришло в голову решение…' и далее опять речь идет об одном из открытий, непонятных для нас из-за недостатка образования, однако наше образование позволяет все же