Карелин позвонил через минуту. Он был в плаще. Войдя в квартиру, он спросил снимая плащ:
– У вас есть тапочки?
– Нельзя любить свои полы больше своих гостей, – заметил Дронго, – вытирайте ноги и проходите в своей обуви.
– Лучше найдите мне тапочки, – попросил гость, – я весь день на ногах, и мне будет удобнее в тапочках. Ноги ужасно болят.
– Какой у вас размер? – спросил Дронго, взглянув на ноги полковника.
– Сорок третий, – ответил Карелин.
– У меня все тапочки моего размера. Сорок шесть с половиной. Хотя, кажется, есть одна пара «гостевых» сорок второго.
—Лучше давайте свои, – попросил полковник, – дело в том, что у меня были сильно обоморожены ноги, когда я однажды всю ночь просидел в болоте, ожидая двух преступников. Мы их потом взяли, но с тех пор у меня болят ноги и больные почки.
—Это издержки нашей профессии, полковник, – вздохнул Дронго, – я могу показать вам шрамы на своем теле. Хотя, как говорилось в известном фильме, нужно искать не человека со шрамами, а того, кто их оставил.
Они прошли в гостиную.
– Судя по вашему виду, вы были в их загородном доме, – сказал Дронго, когда они уселись в кресла.
– Только не говорите, что вы вычислили это по глине на моей обуви, как Шерлок Холмс. Кстати, там не было глины, я подъезжал на машине.
– Нет, конечно. Я не так разбираюсь в глине. Просто мне кажется естественным, что вы отправились именно туда, чтобы поддержать Наилю. И решили оттуда сразу приехать ко мне. Я прав?
—Почти. У вас есть что-нибудь выпить?
– Хороший коньяк. Или водка. Я не увлекаюсь подобными напитками, но держу для гостей. Есть вино, виски, текила, джин, ром.
– Давайте коньяк, – согласно кивнул Карелин, – и извините, что все так глупо получилось сегодня в квартире. Я снова поговорил с Наилей и ее матерью. Они рассказали мне о вашем вчерашнем визите в их загородный дом.
– Ничего. Я привык. – Он поднялся и вкатил столик с бокалами и бутылками. Взял пузатые бокалы и плеснул коньяк своему гостю. И совсем немного – себе. Раскрыл коробку шоколода.
– Ваше здоровье.
– Спасибо.
– Она в таком тяжелом состоянии, – тяжело вздохнул он, – они вызвали врача. Несчастная мать не отходит от нее. Уже позвонили в Казань, завтра дневным рейсом прилетят отец и брат Наили. В общем, трагедия.
– Вы давно с ними знакомы?
– Давно. Лет пятнадцать, нет, уже даже двадцать. Что-то около того. Наиля была совсем маленькой девочкой, когда мы начали дружить. Ее мать Галия и моя супруга преподавали в одном институте. Тогда и подружились. Супруга у меня из Башкирии, а Галия – татарка. Они были две такие «нацменки» у себя на кафедре. Может, – поэтому и подружились.
– Как она оказалась дома? Почему вы ее позвали? Вы могли бы не вызывать ее, чтобы она приехала попозже, когда уберут тело.
—Никто ее не звал. После конференции они решила зайти домой. И, не включая своего мобильного, просто приехала к себе домой. И уже потом все увидела.
– Представляю, как они переживают, – мрачно заметил Дронго.
—Просто кошмар. Мать пытается ее успокоить. Туда приехали ее двоюродная сестра с мужем, который является послом иностранного государства. И их подруга. Все пытаются как-то успокоить Наилю. Не представляю, как она будет жить.
– Зачем вы пришли?
– Вы же прекрасно понимаете зачем. Мне нужно с вами переговорить и понять, почему вы сразу решили, что камеры мог отключить именно Константин Скляренко. И вообще почему вы предположили, что его машина будет находиться рядом с домом. Откуда такая уверенность?
– Обычная логика, полковник. Я был в доме и видел, как он охраняется. Камеры наблюдения, дежурные охранники, консьержы. Причем в пентхаусах – свои собственные консьержи. И я обратил внимание, как установлена камера на четырнадцатом этаже. Она была закреплена прямо над дверью, выходившей на лестницу. На других этажах она была закреплена ближе к стене. Вот такой интересный факт. Такую перестановку могли сделать только с согласия хозяев квартир, живущих на этом этаже. А кроме семьи Скляренко там жили соседи, которые вообще редко появлялись в доме.
– Согласен. Что еще?
– Камера наблюдения за въездом в гараж была установлена с правой стороны. На пульте много камер, и консьерж, показывая мне на экраны, пояснил, что он смотрит не столько на экран, сколько на пульт управления, ведь двери гаража открывались автоматически. А это значит, что если приехал свой, то они откроются, а если чужой сразу прозвучит сигнал тревоги и двери просто не откроются. Он не всегда присматривался к машинам и людям, которые выдавали свой сигнал, что, в общем, нормально и естественно. Ведь у него столько экранов и столько жильцов, которые ходят мимо него.
– И вы подумали, что Скляренко мог нарочно изменить систему кодировки камер, чтобы иметь возможность отключать эти камеры?
—Конечно. Кто еще мог подобное сделать? В таких проницательных убийц я просто не верю. Вы ведь наверняа отрабатываете версию о деловых связях бизнесмена и ищете среди его партнеров возможных заказчиков его устранения.
– В таких случаях рассматриваются все версии и в первую очередь – деловые связи бизнесмена, из-за которых, собственно, почти всегда и убивают, – заметил Карелин.
– Возможно. Но зачем убийце так рисковать? Его могли разоблачить на стадии подготовки, когда он пытался вывести из строя камеры. Гораздо легче просто подождать у гаража и выстрелить в бизнесмена, когда он ждет, пока откроются двери. Я убежден, что это было не убийство на деловой почве. Вы ведь профессионал, Николай Гаврилович, и, судя по вашему званию, работаете в милиции не первый год. И вы тоже прекрасно знаете, что заказные убийства не совершаются пепельницей, лежавшей в доме. Здесь действовали, скорее всего, спонтанно, под влиянием каких-то непонятных эмоций.
– Семейная драма, – согласился Карелин, – но эту версию мы тоже отрабатывали. Наиля была в институте и никуда не отлучалась, мы уже проверили. И, если бы даже она отлучалась, я бы никогда в жизни не поверил, что она может быть убийцей. Я ее знаю с самого детства. Если бы ее что-то вывело из себя, она бы оцепенела от ужаса или страха, но не ринулась бы убивать своего мужа. Тем более что у нее в жизни уже была похожая трагедия.
– Каким образом?
– Это случилось, когда она еще училась в институте. Она близко дружила с одним парнем. Очень близко. Такой хороший мальчик, как их называют, «мажор», из очень известной семьи. Его родители были довольно состоятельными людьми. Отец – известный продюсер, мать работает в шоу-бизнесе. Их фотографии часто мелькают на обложках разных журналов. Мальчик вырос без надлежащего контроля, очевидно, родители всегда были заняты своими проблемами. В общем, оказалось, что Наиля ждет ребенка. Вы не можете себе представить, какой шок это был для Галии, ведь они все-таки татары, мусульманская семья. И вдруг девочка до брака вступает в интимные отношения. Мальчик был действительно красивый и такой милый. Я его сам видел. А потом выяснилось, что он увлекается наркотиками. И у Наили был выкидыш. Вот такие дела. Поэтому они довольно быстро расстались.
– У каждой семьи свои «скелеты в шкафу», – согласился Дронго, – что было потом с этим мальчиком?
– Ничего. Он перевелся в другой институт. Родители помогли ему перевестись. Но, кажется, его он тоже не закончил. Вы знаете, наркомания – такая болезнь, от которой трудно излечиться. Очень трудно. По- моему, этот мальчик сейчас где-то работает.
