есть.
Змеи, членистоногие, крысы – выбор большой, но специфический…
Следователь достал гребешок, прозываемый в народе 'вшегонялкой', и стал приводить в порядок слипшуюся от пота жидкую растительность вокруг почтенной розовой лысины.
– Покойный полагал, что в его кишечнике живут паразиты и уничтожить их может только алкоголь… – Виктор говорил серьезно, как врач на консилиуме. – Высокоградусный алкоголь!
Слуга закона внимательно выслушал, щелкнул кнопкой диктофона, отматывая кассету, и с усмешкой произнес:
– Хохмите, старший лейтенант…
– Ну что вы!
– Лично для меня все ясно как божий день! – Следователь закурил нестерпимо вонючую 'Приму'. – Фредерика Морланда угробили вы…
'А зарплата-то у него явно не генеральская, раз курит всякую дрянь. Но товарищ въедливый, дотошный. Измором меня взять решил. Доконать… – думал Новиков под мощной дымовой завесой. Мокрогубый рот следователя стал похож на вулкан накануне извержения. – Добьется признания – на повышение пойдет. Как же, раскрыл злодейское убийство иностранного товарища, борца с империализмом.
Ничего, мужик, я тебе не скажу, и не надейся. Что случилось, то случилось'.
– Причины налицо. Михаил Суров был вашим сослуживцем и товарищем. Вы действовали в состоянии аффекта, не контролировали собственных поступков и эмоций.
Опытный законник сменил тон на ласково-отеческий.
Глаза следователя подернулись влажной пеленой и словно гипнотизировали Новикова.
– Я соберу надлежащие доказательства. Проведем повторную экспертизу…
'Конечно! Сухогруз в океане нагонишь и трепанацию черепа покойному сделаешь', – мысленно посмеялся над неуклюжестью шантажа старлей.
– Мотив преступления понятен, – глубокомысленно рассуждал хозяин кабинета. – Непонятно другое. Почему молчат все остальные? Предположим, своих вы запугали!
– Да что вы такое несете! – взорвался Виктор. Уж если кого и хотелось убить, так вот этого плешива в клубах зловонного дыма. – Я офицер, а не блатной пахан. Представителю военной прокуратуры должно быть знакомо, хотя бы приблизительно, понятие чести офицера. Считаете меня виноватым – ищите свидетелей, собирайте доказательства.
Я ни в чем признаваться не собираюсь!
– Браво, молодой человек! – прихлопнул пухлыми ладошками следователь. Отличный монолог. Очень эмоциональный и проникновенный. В самый раз для провинциальных театров. Но не для меня! – проорал собеседник, и Новикову показалось, что задребезжали оконные стекла. – Лейтенант, я кайфа от этого дела не ловлю. – Следователь придвинулся к Виктору и теперь тяжело дышал ему прямо в лицо. – Умер солдат от черепно-мозговой травмы. Ну и хрен с ним. Но.., то чернокожий солдат, присланный учиться в центре подготовки специальных частей. Несостоявшегося спецназовца притаскивают в санчасть с треснутой макушкой, словно все его родное племя кололо на ней кокосовые орехи…
Следователь почти уперся носом в лоб Новикову. Виктор мог видеть черную каемку грязи на его воротничке.
– Я буду землю носом рыть, а найду доказательства, найду, кого посадить! Но если сверху дадут отбой, решат не раздувать скандал, я спокойно спущу все бумаги в сортир.
Ты понял, сынок?..
Дебильно-панибратское обращение 'сынок' – фирменное слово-клеймо Советской Армии – прозвучало довольно зловеще.
Вечером к старлею наведался Пирогов.
Начальник центра заметно осунулся, под глазами набрякли мешки.
– Печенка увеличилась! – пожаловался он после приветствия. – Встал утром, ладонь приложил, а она как камень!
После небольшой паузы подполковник сказал:
– Виски кончилось. Есть чем Мишу помянуть?
– Остался его 'Козацкий напий'.
– Гадость изрядная, но на безрыбье сойдет, – обреченно махнул рукой Пирогов.
Офицеры выпили, закусив ломтями свежего арбуза и парочкой зеленобоких огурцов.
– Давит следователь? – спросил гость.
– Еще как, – хмуро ответил Виктор.
– Отчитаться в Москве спешит, стервоза…
– Работа у него такая…
– Песья. Вот что, Новиков… – Пирогов оборвал себя на полуслове, протянул руку к стакану.
Было заметно, как рука подполковника дрожит особой, мелкой дрожью, присущей людям с изношенной нервной системой.
– Давай еще выпьем! – предложил Пирогов. – Меня, наверное, на покой отправят. Сидеть дежурным в райвоенкомате до пенсии. А тебя, Витя, сдадут. Стрелочник нужен, на которого всех собак повесят.
Нагнув голову, Новиков потер виски.
– Кому нужен? Не вам же, товарищ подполковник!
Его собеседник натужно закашлялся, выигрывая паузу, чтобы подобрать нужные слова. Пирогов долго по-стариковски кхекал, небрежно сплевывая на пол и затирая плевки подошвой сапога. Прочистив бронхи, он смочил глотку отдающим сивухой алкоголем.
– Банников на тебя стрелки переводит. Ему скоро генерала должны присвоить, вот он и рвет задницу. Принципиальность свою показывает, виновных ищет. Самому подставляться не хочется. Инцидент-то политический! Международный конфуз, понимаешь ли! Вот он козла отпущения для отчетности и выбрал.
Подполковник повернулся к темному окну. Стекло отразило острый профиль усталого человека с высоким лбом, круто нависшим над глазами. Пирогов посмотрел в непроглядную тьму и задумчиво произнес:
– Мне будет не хватать тебя, лейтенант.
Следствие было разыграно как по нотам. Старшему лейтенанту инкриминировалось умышленное убийство и превышение служебных полномочий.
Дознаватели сознательно игнорировали все показания свидетелей. Банников умело отрежиссировал ход следствия.
Акт медицинской экспертизы отягощал вину подозреваемого, а на показания патологоанатомов просто махнули рукой.
Проведать Новикова, заключенного в СИЗО, приходил подполковник Пирогов.
– Обложили тебя, Виктор, – сокрушался он. – Со всех сторон обложили… Ты же боевой офицер! Я до министра обороны дойду! Что творится!
Спеццентр расформировывали. Дело передали в прокуратуру московского гарнизона – постарался Банников.
Сам судебный процесс Виктор помнил плохо. Дико болела голова. Запомнилась лишь идиотская речь судейского чина, форменного кретина, талдычившего об интернациональном долге, о дружбе между народами, о чистоте мундира и долге офицера. Без всякой связи он принялся прославлять успехи демократии, прочитал краткую лекцию о вреде алкоголя и, окончательно запутавшись, понес совершенную ересь.
Даже председатель суда не выдержал и стал дергать придурка в погонах за полу кителя. Тот принял этот жест за знак одобрения и растянул свою речь еще на полчаса.
Зато прокурор блистал.
– ..Моральная деградация офицера пагубна и для его подчиненных. Что, как не армия, является примером успехов социализма для наших иностранных друзей! – упивался законник собственным красноречием. – Подсудимый нарушил присягу и спровоцировал волнения среди курсантов, и вот
