Хакман – начальник охраны Треблинки, осужден за хищения и убийства, казнен; Адам Грюневальд, комендант Хертогенбоша, осужден за злоупотребление служебным положением, направлен в штрафной батальон; Карл Кюнстлер, комендант Флоссенбюрга, осужден за растраты и аморальный образ жизни, разжалован; сняты коменданты Ораниенбурга Ганс Лоритц и Дахау Алекс Пиорковски, еще более 150 средних и нижних чинов приговорены к расстрелам, штрафбатам и различным срокам заключения в лагерях. Обергруппенфюрер СС Вильгельм Крюгер и группенфюрер Одило Глобчик были настолько скомпрометированы этой кампанией, что Гиммлеру пришлось, к большой радости своего врага Ганса Франка, погнать обоих с должностей и отправить подальше от генерал-губернаторства.
Однако выпущенного из бутылки джинна оказалось не так просто снова туда загнать. Безумная поддержка группы Моргена со стороны рейхсфюрера СС запустила в действие механизм инерции. Отовсюду Гиммлер получал донесения о взяточничестве и воровстве подчиненных.
Из Будапешта пришла информация, что оберштурмбаннфюрер СС Айхман, начальник управления еврейской депортации, получил взятку от местного сионистского лидера Кашнера за пропуск в Швейцарию 1685 состоятельных евреев (по тысяче долларов за каждого).
Из Парижа доносили, что начальник СД и полиции безопасности штандартенфюрер СС Кнохен получает регулярную мзду от всех парижских борделей и крупно спекулирует дефицитными продуктами.
Но в особенную ярость привело Гиммлера известие о банкротстве эсэсовской корпорации «Остиндустри», которая контролировала сеть предприятий с еврейской рабочей силой. Впрочем, обергруппенфюрер Поль, чье управление было переименовано в Главное административно-хозяйственное (с более широкими полномочиями), успокоил своего начальника. «Остиндустри» обанкротилось вовсе не из-за коррупции, доложил он, а в результате межведомственной склоки между его управлением и Главным управлением по вопросам расы и поселения. Без всякого согласования с Полем эти идиоты вывезли с предприятий всех еврейских рабочих, что-то около пятидесяти тысяч, и уничтожили их в газовых камерах. Суммарный ущерб составил 42 миллиона марок.
Показательная порка, которую рейхсфюрер СС устроил комендантам концлагерей, ничуть не мешала кое-кому повыше спокойно продолжать набивать карманы. В материалах, собранных Моргеном, фигурировал некий лагерь специального назначения Эбензее. Здесь располагалась целая фабрика, где под контролем высокопоставленных руководителей госбезопасности изготавливались крупные партии фальшивых денег – английских фунтов и долларов США. Это был по-настоящему большой бизнес, ориентированный на весьма перспективный рынок сбыта. Причем с течением времени этот рынок непрерывно расширялся.
На след Моргена навела шедшая с «фабрики» небольшая утечка. Он успел выяснить, что группа охранников лагеря Эбензее сбывала фальшивки на черном рынке. Липовые доллары и фунты отличались таким высоким качеством, что самые опытные валютчики не могли определить подделку (деныи изготавливались на английской гербовой бумаге). Но показательные процессы спугнули лагерное руководство. Расхитителей быстро выловили и прежде, чем следователь успел до них добраться, распихали по штрафбатам на Восточном фронте.
Гиммлер не обратил внимания на представленный Моргеном доклад. Дело в том, что этот лагерь был одним из функциональных звеньев операции «Бернхард», которой после убийства Гейдриха руководил Кальтенбруннер. Рейхсфюрер СС совершенно напрасно посчитал, что операция идет по плану. Шеф РСХА с несколькими подельниками преотлично наживался на немецких военных поражениях.
Быстрое продвижение союзников в Италии привело к краху режима Муссолини. Население страны в массовом порядке сбрасывало обесцененные лиры. Чем дальше продвигались англо-американские войска, тем выше становился курс доллара и фунта на черном рынке. Калътенбруннер и его банда пришли к мысли, что грех не воспользоваться такой благоприятной рыночной конъюнктурой.
Летом 1943 года в прифронтовые и уже занятые союзниками районы Италии СД стала пачками забрасывать своих агентов. Каждый имел при себе крупные суммы фальшивок девяносто шестой пробы. Доверчивые итальянцы легко меняли золото и драгоценности на ничего не стоящие бумажки. Кроме того, в подконтрольных немцам итальянских провинциях за вырученные от сбыта фальшивок лиры агенты СД покупали на черном рынке настоящие доллары и фунты. Руководители спецслужб рейха получали колоссальные прибыли прямо под носом Гиммлера.
Чтобы прикрыть свой бизнес, Кальтенбруннер приказал агентам тратить часть фальшивок на покупку оружия. Среди бойцов итальянского Сопротивления находилось немало патриотов, готовых продать полученное от союзников вооружение за доллары. Потом английские и американские винтовки, пулемёты, гранаты шли на оснащение итальянских карательных войск и затем использовались против тех же партизан. А Кальтенбруннер, честно глядя рейхсфюреру в глаза, докладывал о больших успехах при проведении операции «Бернхард».
Борьба за моральную чистоту в рядах СС вскоре привела Гиммлера к борьбе с самим собой. Рейхсфюрер крепко влип из-за любовной интрижки со своей секретаршей Гедвигой Поттхаст. Небольшое увлечение переросло в головокружительную связь, которая помогала ему снимать многочисленные стрессы. Красивая девушка с роскошными золотистыми волосами и умопомрачительными формами увлекла рейхсфюрера в бездну морального падения.
Как известно, красивые девушки хотят красивой жизни. Видя, как шикарно живут фюреры СС даже среднего номенклатурного уровня, на каких машинах они ездят, в каких ресторанах швыряются деньгами, Гедвига решила устроить свое будущее с самым главным эсэсовским начальником. Она не раз замечала, как откровенно разглядывает Гиммлер ее прелести, и терпеливо ждала подходящего момента. И получила, чего хотела.
Слишком поздно Гедвига поняла, что рейхсфюрер СС, этот сверхчеловек среди сверхчеловеков, на самом деле просто измученный своими проблемами госслужащий. Он был крайне щепетилен в обращении с казенными деньгами и взяток не брал. Красивая жизнь в реальности обернулась прозябанием на съемной квартире. Кто бы мог подумать, что Генрих Гиммлер, второй человек в рейхе, живет на одну зарплату!!!
Удирать от рейхсфюрера к какому-нибудь более практичному группенфюреру было слишком поздно, так как Гедвига оказалась в положении. Понукаемый ею несчастный любовник решился, наконец, купить отдельный дом. Но за какие шиши? Никаких личных капиталов он не имел. Существовал только один выход: обратиться в партийную кредитную кассу. Гиммлеру делалось дурно при одной мысли об этом. Касса находилась в ведении Бормана. И если рейхсляйтер узнает, что один из самых опасных его конкурентов, не оформив развода с женой, завел любовницу да еще прижил от нее ребенка, то… Рейхсфюрер понимал, что это значит. Быть ему у Бормана на крючке пожизненно.
За всю свою сознательную жизнь Гиммлер так и не научился воровать. Он все же пошел к заместителю фюрера и оформил кредит на 80 000 марок. Причем Борман оказался настолько любезен, что, не выходя из кабинета, подписал специальный приказ о выделении рейхсфюреру земельного участка под строительство в живописной местности у озера Кенигсзее. Гиммлер поблагодарил, но нисколько не сомневался, что Борман думал про себя: «Так-так, партайгеноссе Гиммлер. Очень интересная история».
Восемьдесят тысяч марок! Красавица была вне себя. Да что такое восемьдесят тысяч, когда Генриху стоит пальцем шевельнуть – и у него будут миллионы! Единственным утешением было то, что дачу построили на участке, находившемся рядом с фешенебельным загородным особняком самого Бормана (нет, не зря рейхсфюрера одолевали смутные сомнения)! Гедвига подружилась с женой рейхсляйтера Гердой, при этом, не понимая, что причиняет «дорогому Генриху» значительные моральные страдания своими рассказами о совместных прогулках с фрау Борман. Теперь легким движением руки ее муженек мог выкупать Гиммлера в грязи сексуального скандала. Бумеранг, некогда запущенный рейхсфюрером СС в фельдмаршала Бломберга. вернулся к нему.
Госпожа Борман была известна в свете своим утонченным вкусом. Насмотревшись на ее платья, меха и бриллианты, Гедвига энергично нажимала на Гиммлера.
– Пойми, радость моя, – втолковывал ей рейхсфюрер, – я не могу взять даже
