себе арабы, раджпуты (этнос, состоявший из аборигенов и мигрантов: саков, согдийцев, эфталитов), тибетцы, средневековые китайцы и японцы. В IX в. в Западной Европе начались походы викингов, феодальные войны, реконкиста и образование «наций», из которых лишь немногие дотянули до XX в. В XIV в. появились великороссы, турки, абиссинцы – ныне это молодые народы, перед ними будущее. Прочие примеры опускаем, ибо мысль ясна: этногенные взрывы – одно из явлений природы, изучением коих и занимается диалектический материализм.
Для ответа на интересующий нас вопрос о взаимоотношениях Руси и Великой степи необходимо уяснить, что представляла собой в XIII в. Степь, объединенная Монгольским улусом. События там развивались стремительно, источники разноречивы, подробности многочисленны. Видимо, для решения поставленной задачи нужно лаконичное обобщение, сопоставимое с хорошо изученной историей Европы. Поскольку предварительное исследование было нами уже проведено [48], ограничимся кратким резюме.
Опыт анализа и исторической критики. Как говорилось выше, Русь представляла собой суперэтнос из восьми «полугосударств», неуклонно изолирующихся друг от друга и дробящихся внутри себя. Новгородская республика, Полоцкое, Смоленское и Турово-Пинское княжества не были затронуты татарами. Сильно пострадала Рязань, но больше от суздальцев, чем от татар. Северная часть Великого княжества Владимирского уцелела благодаря своевременным переговорам и капитуляции с предоставлением наступающей татарской армии провианта и коней. Пострадавшие города, в том числе Владимир и Суздаль, были быстро отстроены, и жизнь в них восстановилась. Резня 1216 г. на Липице унесла больше русских жизней, чем разгром Бурундаем Юрия II при Сити. Эта битва 4 марта 1238 г. удостоена особого внимания лишь потому, что там был убит великий князь [19].
Да и были ли у монголов средства для того, чтобы разрушить большую страну? Древние авторы, склонные к преувеличениям, определяют численность монгольской армии в 300–400 тыс. бойцов. Это значительно больше, чем было мужчин в Монголии в XIII в. [91, стр. 367 и сл.]. В. В. Каргалов считает правильной более скромную цифру: 120–140 тыс. [61, стр. 73], но и она представляется завышенной[20]. Ведь для одного всадника требовалось не менее трех лошадей: ездовая, вьючная и боевая, которую не нагружали, дабы она не уставала к решающему моменту боя. Прокормить полмиллиона лошадей, сосредоточенных в одном месте, очень трудно. Лошади падали и шли в пищу воинам, почему монголы требовали у всех городов, вступивших с ними в переговоры, не только провианта, но и свежих лошадей.
Реальна цифра Н.Веселовского – 30 тыс. воинов [21, стр. 633–635] и, значит, около 100 тыс. лошадей. Но даже это количество прокормить было трудно. Поэтому часть войска, под командованием Мункэ, вела войну в Половецкой степи, отбивая у половцев зимовники с запасами сена.
С той же проблемой связано поступление подкреплений из Монголии, где из каждой семьи мобилизован был один юноша [91, стр. 369]. Переход в 5 тыс. верст с необходимыми дневками занимал от 240 до 300 дней, а использовать покоренных в качестве боевых товарищей – это лучший способ самоубийства.
Действительно, монголы мобилизовали венгров, мордву, куманов и даже «измаильтян» (мусульман), но составляли из них ударные части, обреченные на гибель в авангардном бою, и ставили сзади заградительные отряды из верных воинов. Собственные силы монголов преувеличены историками.
Также преувеличены разрушения, причиненные войной. Конечно, войны без убийств и пожаров не бывает, но масштабы бедствий различны. Так, весной 1238 г. Ярослав Всеволодович вернулся в пострадавшее свое княжество, «и бысть радость велика христианам, и их избавил Бог от великая татар», действительно ушедших в Черниговское княжество и осаждавших Козельск. Затем Ярослав посадил одного брата в Суздаль, якобы стертый с лица земли, другого в Стародуб, а мощи убитого брата положил в церковь Богородицы во Владимире-на-Клязьме [110, т. 25, стр. 130] (вопреки распространенной версии после нашествия этот памятник остался цел).
И ведь войско у него было немалое. Он тут же совершил удачный поход на Литву, а сына своего Александра с отборной дружиной направил в Новгород, которому угрожали крестоносцы: немцы, датчане и шведы.
Г. М. Прохоров доказал, что в Лаврентьевской летописи три страницы, посвященные походу Батыя, вырезаны и заменены другими – литературными штампами батальных сцен XI–XII вв. [117, стр. 77–104; 118, стр. 77–98). Учтем это и останемся на почве проверенных фактов, а не случайных цитат.
Больше всех пострадало Черниговское княжество. В 1238 г. был взят Козельск – «злой город», а население его истреблено. Михаил Черниговский не пришел на выручку своему городу, отверг мирные предложения монголов, бросил свою землю и бежал в Венгрию, потом в Польшу, в Галич, а по взятии Киева вернулся в Польшу. Когда же пришла весть, что иноплеменники «сошли суть и(з) земле Русское», он вернулся в Киев. По возвращении монголов из похода в 1243 г. Михаил через Чернигов убежал в Венгрию. В 1245 г. он появился в Лионе, где просил у папы и собора помощи против татар, за что по возвращении на Русь был казнен. А брошенное им княжество подвергалось постоянному разорению и запустело [92, стр. 23].
В 1240 г. Батый взял Владимир-Волынский «копьем» и народ «изби не щадя», но церковь Богородицы и другие уцелели, а население, как оказалось, успело убежать в лес и потом вернулось [100, стр. 229]. То же самое произошло в Галичине; там во время этой войны погибло 12 тыс. человек [100, стр. 138], почти столько же за один день полегло на р. Липице. Но на Липице погибли воины, а число изнасилованных женщин, ограбленных стариков и осиротевших детей не учтено. Исходя из этих данных, следует признать, что поход Батыя по масштабам произведенных разрушений сравним с междуусобной войной, обычной для того неспокойного времени. Но впечатление от него было грандиозным, ибо выяснилось, что Древняя Русь, Польша, поддержанная немецкими рыцарями, и Венгрия не устояли перед кучкой татар.
Если поведение русских князей оставляло желать лучшего, то, может быть, народ проявил стойкость в борьбе с иноплеменниками? Отнюдь нет!
Мой покойный друг профессор Н. В. Тимофеев-Ресовский рассказал мне по детским воспоминаниям, что около Козельска есть село Поганкино, жители которого снабжали провиантом монголов, осаждавших «злой город». Память об этом была в XX в. настолько жива, что козляне не сватали поганкинских девиц и своих не отдавали замуж в Поганкино.
Монгольская армия нуждалась в пополнении, поэтому монголы предлагали захваченным в плен купить свободу ценой вступления в их армию. В хронике Матвея Парижского приведено письмо двух монахов, где сообщается, что в монгольской армии «много куманов и псевдохристиан (т.е. православных. –
Такое снижение патриотизма указывает на спад пассионарности древнерусского этноса даже ниже нулевой отметки – гомеостаза[21]
Второе дыхание. В те страшные годы (1239–1241), когда кости куманов устилали причерноморскую степь, когда горели Чернигов, Переяславль, Киев и Владимир-Волынский, а Польша и Венгрия уже ощутили первый сокрушительный удар татар, папа, поддержанный своим смертельным врагом – императором, благословил крестовый поход на Балтике.
С точки зрения разумной политики союз гвельфов и гибеллинов был бессмыслицей. Экономически объединение купеческих городов Северной Германии с Данией и Швецией было крайне невыгодно для обеих сторон. В аспекте религиозном набожные русские не заслуживали осуждения, чего нельзя сказать о Фридрихе Гогенштауфене, заявившем, что «было три великих обманщика: Моисей, Христос и Магомет». Но, согласно этнологическому осмыслению антропосферы, страны Западной Европы составляли суперэтническую целостность, противостоящую другим суперэтносам: мусульманскому, православному и монгольскому, объединившему всю Великую степь. И когда речь шла о столкновении на суперэтническом уровне, то гвельфы объединялись с гибеллинами, сунниты с шиитами, монголы с татарами, кераитами,
