Иногда, правда, это легче сказать, чем сделать. Вам пора отправляться в детский сад, а дочке приспичило примерять новое платье. Самый лучший способ настоять на своём — не спорить. Просто срочно включитесь в игру.
Игры для переключения внимания:
· „Жужжалка“. С жужжанием „подлетаете“ к малышу, говорите: „Ж-Ж-здравствуй, друг-пчёлка… ж-ж- ж-ж-ж-ж-ж…“ Ребёнок присоединится. Пусть жужжит, когда будет одеваться, и т. п.
· Начинайте негромко напевать весёлую песенку, где есть движения, и показывайте их: „мишка с куклой громко топают, громко топают, раз, два, три. И в ладоши звонко хлопают, звонко хлопают, посмотри“.
· Игра „Я — кукла“ (робот, машинка, паровоз…). Вы сейчас не мама/не папа, а то, чем ребёнок может поиграть. Вас можно куда-то увести, просто нажав на кнопку. Такое счастье — покомандовать родителем — они никогда не упустят.
Три „само“ и без вины виноватый
В лесу. Тишина, покой, птички щебечут. Папа говорит:
— Какая красота… неописуемая. Сынок подхватывает:
— А я под деревом пописал. Теперь ещё красотее будет.
Не так давно ребёнок осознал собственное „Я“ и в жизнь его вошли три „само“: самонаблюдение, самоконтроль и самонаказание.
Это очень важный момент, на который стоит обратить внимание.
Малышу от 3 до 5–6 лет взрослые люди представляются всемогущими, всезнающими существами — ну просто волшебниками. И ребёнок готов выпрыгнуть из собственной шкурки, только чтобы дотянуться до них (то есть до родителей) и стать таким же всемогущим и независимым. (Обращали внимание: играете в шашки, мяч и т. п., ребёнок проиграл — он не хочет быть проигравшим! — это отзвук того самого желания: дотянуться до взрослого, стать как взрослый, быть с ним на равных.)
Инициативный ребёнок строит планы, ставит цели и упорно стремится их достичь. И тут же обнаруживает, что на многие его желания наложено „социальное табу“. Нельзя, например, жениться на собственной маме, нельзя визжать и резвиться, когда едешь в троллейбусе. Ребёнок знает, что многое из того, что ему хочется, родители не одобрят. Он готов идти наперекор, однако те самые „само…“ (в данном случае, самонаблюдение и самоконтроль) теперь уже заставляют его сдерживаться.
Но (вот беда!) в глубине души желания остаются! И этот разлад „знаю, что плохо, но всё равно хочу“ заставляет ребёнка чувствовать себя виноватым.
„Что за глупости, — скажете вы, — иметь желание и осуществить желание — совсем не одно и то же“. Да, это действительно так, но только с нашей взрослой точки зрения. Но у детей своя логика, во многом отличающаяся от нашей. Для них „почувствовать“ и „сделать“ очень тесно слиты, это почти одно и то же.
Кроме того, пока дети часто не в силах удержаться от того, что им хочется. И — нарушают наши запреты. Если родители стыдят ребёнка за проказы, он опять-таки чувствует себя виноватым. А если отчитывают и стыдят очень часто, то чувство вины прочно поселяется в его душе.
Многие наши взрослые комплексы и странности — оттуда.
Чувство вины и его последствия
Больше всего на свете Нина любила пельмени. Но не всякие, а те, что лепила её мама. Мама была коренной сибирячкой, и пельмени её были просто по-тря-са-ющие. Сам процесс изготовления Нина тоже любила — причём сразу за две вещи: за то, что надо стаканом вырезать из огромной лепёшки тесто и класть на кругляшок десертной ложечкой фарш, и за то, что это было весёлое, долгое и вкусное дело. И мама была весёлая и румяная и немного испачканная мукой, и папа и Нина помогали и пачкались, и потихоньку откусывали тесто, и все смеялись и говорили ей: „Потерпи!“ Пельмени делались долго — весь день, и только по особым случаям. Сегодня был как раз такой: день шахтёра. И папины друзья-шахтёры и их шахтёрские жёны
Вечером ко встрече гостей всё было готово: стол накрыт, тарелочки-чашечки выставлены, а знаменитые пельмени порция за порцией плюхались в большую кастрюлю. Потом мама их вылавливала огромной ложкой, укладывала в огромное блюдо и закрыв крышкой, укутала — чтоб не остыли. Потом мама с папой ушли встречать гостей, а Нина осталась на кухне — поближе к пельменям. Она водила носом, унюхивая любимый аромат, смотрела в щёлочку (где же гости, а вдруг пельмени остынут?) и ждала. Она сидела и терпеливо ждала, а гости всё не шли, и хорошо было слышно, как на улице, под окном, о чём-то весело шептались мама и папа.
Нина развернула закрутку — просто так — и стала нюхать дальше. Потом она сдвинула крышку — чуть-чуть, потом приподняла, посидела, подумала и съела один пельмень. Она, конечно, знала, что есть одной не-куль-тур-но… но… в общем, потом она съела другой, третий… потом (ведь самое вкусное у пельменей — в серединке!) стала их раздевать. Осторожно, как ловец жемчуга морскую раковину, вскрывала и, выудив начинку, долго дула, потом проглатывала, а мучные створки осторожно отправляла назад — в миску. Потом к Ниночке подошёл кот — общественный, дворовый. Нина подумала, что это гость, а гостей надо угощать. Так они сидели и угощались, пока не кончились все целые пельмени. Нина очень аккуратно прикрыла миску, и тут как раз вернулись родители с шумной ватагой гостей.
„Ни за что не уйду с кухни“, — подумала Нина и вжалась в табурет.
Было слышно, как, весело гомоня, гости рассаживаются за столом. Пришла мама, подхватила пельменное блюдо: „Ниночка, а ты что к нам не идёшь?“ — спросила она и ушла в зал. Там ещё громче загомонили, захлопали в ладоши: „О, пельмени! пельмени!“ Улыбающаяся мама сняла крышку и… подхватив чью-то тарелку, положила в неё первую „кожуру“.
Потом вдруг стало тихо… Потом к столу подозвали Нину…
Дальнейшее она помнила смутно. Говорят, что гости умирали со смеху, а папа грозил ей пальцем, а мама краснела и молчала, а Нина, посмотрев на неё, собралась зареветь, но почему-то не заревела.
В общем, она кивала головой и обещала больше никогда-никогда…
И знаете, что интересно: слово своё сдержала.
С тех пор прошло почти что полвека. Но я до сих пор не прикасаюсь к пельменям: я их терпеть не могу.
Кто виноват? Родители? Пожалуй, никто не виноват. Просто случилась ошибка, которую (по незнанию) не исправили вовремя, вот и остался след, как рубец. Не подумали, не додумали — и спровоцировали ребёнка на мелкое хулиганство. Маленькие дети слабо себя контролируют, и „хочу“ частенько перевешивает моральные нормы. Не надо было оставлять полную тарелку на виду, под носом у детки. Как не надо оставлять на виду деньги, спички, острые и бьющиеся предметы, ценные безделушки и другие соблазны, особенно когда в гости к вашему ребёнку приходят друзья. И не потому, что они плохие, а потому, что они ещё маленькие.
„Слёзы спасают от папиной ругани. Слёзы ругают…“ (Мудрое наблюдение ребёнка, получившего нагоняй)
