— Вы, наверное, действительно можете ей помочь. Потому что она любит вас, Таня. Вы и сами не понимаете, как вам повезло. Мало кто на свете способен любить так, как она. Она вообще удивительный человек, правда?
— Правда.
В душе моего собеседника словно вдруг упал некий барьер, и все слова, скопившиеся за ним, хлынули на меня буйным потоком.
— Она ни на кого не похожа. Она… знаете, она словно какой-то эльф, житель другого мира. Мы с вами озабочены разной суетой, а ей она безразлична. Она живет жизнью духа, понимаете? Все остальное проходит, ее не касаясь. Глаза и волосы, а больше словно и нет в ней ничего. Я раньше не думал, что кто-то и впрямь способен заболеть от любви, а вот она способна. Она…
Он перечислял достоинства моей подруги еще долго-долго. Кое в чем он был прав, кое в чем ошибался, но это было неважно. Главное, он любил. Любил по-настоящему. Лильке наконец-то повезло. Она нашла свою половину, и она будет счастлива.
— В следующий раз вы должны повторить все это ей.
Владимир Владимирович остановился на полном скаку.
— Это невозможно. Она любит Сергея. Он умер, но она все еще его любит. Я не могу оскорбить ее своими дурацкими чувствами. Это кощунственно.
— Она не любит его и никогда не любила, — отрезала я и поразилась тому, как ловко, оказывается, умею врать. — Она любит вас, только пока не понимает этого. Поверьте мне. Я знаю ее много лет, и я знаю, что говорю. Она внушила себе, что влюблена в Сережку, потому что вы молчали, а он… вы же знаете, как он себя вел. Она переживает из-за его смерти, поскольку она необычайно чуткий человек. И она будет переживать еще долго, и болеть, и мучиться. Неужели вам не больно было на нее смотреть? Но, когда она узнает, что вы любите ее, ей станет легче. Конечно, она не сразу поймет, что тоже любит вас и любила всегда, но поймет, поверьте. Главное, чтобы вы ей сказали. Я не вижу другого способа ей помочь. Она не выйдет из больницы, пока вы ей не скажете. Я знаю ее много лет, и я знаю, что говорю.
Возможно, моим рассуждениям не хватало логики, зато эмоций было с избытком.
— Боюсь, я не смогу, — потерянно выдохнул Владимир Владимирович. — И вообще, я старый. Между нами семнадцать лет.
— Ей нужен взрослый человек, а не мальчишка. Ее надо оберегать, правда? Она такая хрупкая. А мальчишка этого сделать не сумеет, ведь вы согласны?
— Да, пожалуй.
И мы снова говорили, говорили, я оголтело мешала правду с ложью, громоздя одно на другое, и через некоторое время поняла, что мой собеседник почти поверил и почти счастлив. По крайней мере, что он решился. Я же чувствовала себя так, словно перетаскала на себе огромную гору камней. Каждая косточка ныла, каждая мышца болела, а в висках громко стучала кровь. Но почему-то я не вернулась в сектор и не села за стол отдохнуть, а отправилась в конец коридора, где на стене висело большое зеркало.
Я внимательно изучила свое отражение. На эльфа я не похожа, и ничего необычного во мне нет. Такая, как все. К тому же толстая. Ну, что это за щеки? Так и хочется ткнуть пальцем — бамс! А плечи? У Лильки вот здесь торчит кость, а у Вики даже несколько. У меня же все до противности гладко. И грудь… и бедра… Просто ужасно! Про меня никто не отважится сказать, что я живу жизнью духа. Сплошная плоть кругом. Поэтому я и нравлюсь всяким престарелым ловеласам, типа Марченко или Зубкова, а нормальному мужчине даром не нужна. Господи, зачем я такая несчастная?
Обедать я в тот день не пошла. Я осознала, что мне срочно надо худеть. Голод отнюдь не повысил моего и без того не радужного настроения. Я чувствовала себя какой-то неправильной, нескладной. В подобном состоянии я не рискнула продолжать расследование — наверняка лишь напорчу. К тому же идти к соседям допрашивать Риту мне не хотелось, поскольку там была Галя. По непонятным причинам она при виде меня впадала в гнев, а мне было жаль ее и не хотелось мучить. Если б не предательство Андрея, он бы выведал у Гали, в чем дело. Ему б она сказала, а мне вряд ли. Так что я решила переждать. Однако мне это не удалось.
— Танечка, ну как, нашлась ли дискета с вирусом? — неожиданно подсела ко мне Анна Геннадьевна.
Я изумленно на нее посмотрела. Учитывая, что любую новость она узнавала раньше всех в секторе, вопрос показался довольно странным. Впрочем, вслух я просто произнесла:
— Нет, к сожалению.
— Это точно сглаз, — удовлетворенно кивнула она. — Причем на тебе. Ты не хочешь снять с себя венец безбрачия?
Я опешила:
— В каком смысле?
— В самом прямом. Тебя кто-то сглазил. Тебя не удивляло, что ты до сих пор не замужем?
— Никогда, — честно поведала я.
— А зря. А то у меня есть одна знакомая ворожея, так она творит чудеса.
— Спасибо, но мне чудеса не требуются.
— Ты просто сама не понимаешь, как рискуешь. Тебе надо быть очень осторожной, Танечка. Очень. Такие вот, сглаженные, все время подвергаются опасности.
Эпитет «сглаженная» восторга у меня не вызвал. Я твердо заявила:
— И почему вы решили, что меня сглазили? По-моему, со мной все в порядке.
— Ну, не сердись, Танюшка! Я же вижу. Вот ты поссорилась с Андрюшей, так? Хотя сейчас тебе это совсем ни к чему. Еще поссорилась с Галей. И с Ритой. И, если ты не займешься собой, дальше будет еще хуже. Такие, сглаженные, должны сидеть тихо, а стоит начать действовать, как они со всеми портят отношения. И ведь это только начало! Дальше бывает совсем плохо.
— И что значит — начать действовать? — уточнила я.
— Ну, вот, как ты сейчас. Подходишь к человеку и что-то выпытываешь. Владимир Владимирович сегодня после тебя вернулся сам не свой. Тоже скоро поссоритесь. А вчера пытала бедную Вичку. Имей в виду, банка после покойника для сглаженного самый вред. Тебе даже говорить о ней вредно, не то что искать. Если сглаженный неосторожен, то может и умереть.
— Несглаженный, подозреваю, тоже, — не выдержала я.
— Ты не шути этим, не шути. Вы, молодежь, не понимаете. Давай я телефончик-то тебе все-таки дам.
— Какой телефончик?
— Ворожеи. Она берет недорого. Несколько сеансов, и с тобой будет все в порядке. А пока поберегись, Танечка, поберегись. Никаких инициатив, никаких действий. Старайся, чтобы твоя карма поменьше пересекалась с другими кармами, потому что тебе от этого сплошной вред. И, главное, чтобы не пересекалась с кармой покойника. Он ведь и утянуть за собой может, это точно! Лучше даже о нем не думай! Впрочем, ворожея, она тебе сама все скажет. Я говорю так, примерно. Просто жалко на тебя смотреть. Маму твою жалко. Очень тебе советую — срочно позвони, срочно! Как придешь домой, сразу позвони.
От этого разговора у меня совершенно помутилось в голове. Несомненно, он был очень странен. Необычайно странен! Анна Геннадьевна, конечно, имеет свои задвиги — кто их не имеет? — однако я всегда считала ее нормальной. А настоятельный совет посетить ворожею о нормальности не свидетельствовал. Хотя, конечно, раз данная профессиональная категория так расплодилась, значит, является востребованной. Предположим, что моя коллега и впрямь верит в венцы безбрачия и порчу. Ха! Вот сними с меня этот венец, и несимпатичный мне дотоле мужчина сразу окажется достаточно привлекательным, чтобы я выскочила за него замуж. Ладно, пусть Анна Геннадьевна в это верит. Только с чего ей решить, будто я нуждаюсь в ворожее? Быть в двадцать три года одинокой — еще не преступленье. Или вывод о порче сделан на основании компьютерного вируса? Тогда почему именно я? Пострадали все. Глупость какая-то!
А ведь Анна Геннадьевна далеко не глупа. Я бы сказала, весьма умна. Знаете поговорку про обезьян? Мол, они скрывают свой ум, чтобы их не заставили работать? Примерно то же и с нею. А наблюдательность-то какая, диву даюсь! Ведь все заметила — и ссору с Галей, и с Ритой, и даже с Андреем.
