МЕЛХИСЕДЕК Том 3. Бог

Для этого, кстати, авторы комментариев и самого Ветхого завета старались не отступать от некоторой исторически, на первый взгляд верной, достоверности. Более того, непосредственно компиляции, поздние вставки и добавления, очевидно, и сохранили эту историчность событий, которая так и лезет, как шило правды из мешка фантазий «Священного Писания». Самая большая польза компиляций и добавлений состоит в том, что, во-первых, опасаясь разоблачения, священники оставляли факты в очень точном изложении, так как особая точность изложения событий отбрасывала глянец достоверности на их компилированно-добавленную трактовку этих же событий. Во-вторых, с самого начала был взят принцип назидательного объяснения исторических фактов своей главной доктриной — исполняете закон, ходите к храму, приносите деньги и жертвы, подчиняетесь священникам, — Иегова будет с вами по-хорошему. А поскольку до возвращения из Вавилона никто из евреев Иегову особо не выделял среди других богов, то именно этим и объяснялось поражение обоих еврейских царств — Иегова рассердился и наказал евреев. Исправьтесь, и все будет по-другому.

Поэтому, повторяем, в Библии легко можно разглядеть истинные события за их неумелой трактовкой и откровенными измышлениями их сути. Но после Книги Есфирь больше в Библии нет никаких сведений о евреях, и, лишившись такой опоры, мы вынуждены плавать в истории уже просто со своими догадками.

Что же было с этим народом, который был порабощен и иноземными властями и своими книжниками, дальше? Дальше персов сменили греки, и мы не знаем досконально, что здесь происходило. Мы знаем только одно — в это время тексты писаний были переведены на греческий язык? Зачем? Нам говорят, для того, чтобы греки с ними ознакомились. Мы зададим новый вопрос — зачем? Разве это для греков писано, что греки такой же нечистый и отвратительный народ среди всех нечистых и отвратительных народов?

Какой интерес был у левитов передавать свои знания язычникам? Да никакого! Даже наоборот! Самаритян, которые разделяли с ними Второзаконие, они за это ненавидели, а греков за это же стали бы любить? Не видно повода. К тому же Талмуд вообще грозит смертью всем, кто будет рассказывать язычникам тайны еврейской веры. А тут вдруг все тайны переводятся на самый распространенный в то время язык! Кроме того, как выяснилось, греки вообще не стали этих переводов читать. Почему? Да потому что не для них писано. Греки — европейский народ, который захватил Азию и Ближний Восток, и считал эти области варварскими и дикими. И что могло здесь греков заинтересовать в смысле каких-то писаний какого-то маленького народа? Наоборот — это весь Восток жадно перенимал греческий образ жизни. Все ударились в театр, в свободные дискуссии, в спортивные состязания, празднования, в изобразительное искусство и т. д. Наступил период так называемой «эллинизации» мира. Каста осталась без дела и народ жил спокойно. Он распался на колонии, самая большая из которых была как раз в Александрии, где говорили только на греческом. И евреи тоже. Они в очередной раз поменяли свой язык и текст писаний, с помощью которых их удерживали в подчинении, стал им недоступен! Вот и пришлось переводить писания на греческий, чтобы размахивать ими перед носом почуявших и полюбивших греческую свободу сограждан.

Это был тяжелый период для верхушки народа. От живущих в Палестине, находящихся в ежовых рукавицах, но очень бедных и неимущих, проку было мало. А самые денежные находились как бы уже не совсем в подчинении. Греческим духом заразились и язык свой забыли. Прикидываются не знающими законов. А знать они должны главное — им нет места среди других народов, они не такие, как все, они избранные и должны всех ненавидеть и ждать того часа, когда отмщение свершится, и Иегова бросит все эти грязные народы к ним под ноги. Это с одной стороны.

А с другой стороны, опубликовав писания на языке всех народов того времени, они дали возможность каждому народу прочитать мнение о себе евреев, и воздвигли между устремившимися в общую семью народов соплеменниками и всем остальным человечеством, стену отчуждения. Теперь ловушка захлопнулась окончательно. Если иноплеменники спросят у еврея — а что, действительно ли вы считаете всех мерзкими, кроме себя? то, что должен ему ответить бедный еврей, который, конечно же, в большинстве своем так не считает? Если он откажется от этого — его отлучат от общины и он останется нищим и тайно, но весьма эффективно, преследуемым (вспомним трагедию Спинозы и Да Косты). Если же он это подтвердит, чтобы угодить общине, то так и останется навеки вечные в этой общине, поскольку остальные народы, хоть и мерзкие, но гордость свою имеют. Вот так до сих пор они нам и не отвечают толком — мы такие же, как они, по их мнению, или мы недочеловеки? Этот вопрос хитро подменяется его зеркальным вывертом — достойна ли дискриминация евреев для христианина? А ведь каждый еврей должен трижды в день произносить молитву, которая начинается со слов: «Благодарю Тебя, Господи, что ты не создал меня гоем (неевреем)». Если бы немцы или французы произносили такую молитву ежедневно по предписаниям своей религии, то, наверное, в мире появился бы «антигерманизм» и «антифранкизм». Евреи зря думают, что если в их синагоги никто не заходит, то никто не знает, что там делается. Тайн тут нет давно, как бы им не хотелось вообще обойти этот вопрос стороной. Впрочем «антисемитизм» не заслуга евреев, как народа, а заслуга их тайного руководства, которому они до сих пор не могут перечить, хотя каждому видно, как это мучает самих евреев, и как это им самим надоело.

Вот так в период греческого владычества с помощью фокуса гласности раввины между евреями и другими людьми поставили барьер. Дело самих евреев этот барьер убрать, а мы пойдем дальше по истории. Теперь евреям было предписано раз в год являться в Иерусалим со всех концов земли, сдавать деньги в храм, укрепляться в сознании своей избранности и великого будущего. За неисполнение — отлучение. Очень удобно: нет отметки, что такие-то за год побывали в храме — рассылаем указания об их отлучении со всеми вытекающими последствиями. Смешанные браки по-прежнему запрещены, общаться с «нечистыми» и даже входить в их дом запрещено, за попытку перехода в общность других народов наказание вплоть до линчевание. Еще один нюанс особо удачной исторической судьбы?

Впрочем, греческая вольница все равно сломала бы эти установления, да тут пришел Рим, и все переменилось.

Если греки принесли человечеству идеи, а во всем остальном у них была сплошная сумятица и хмельные порывы, то римляне дали миру порядок, закон и право. Это было началом неминуемого конца власти раввинов, которую мы возможно даже в нашем поколении сможем наблюдать в окончательной фазе.

Во-первых, римляне установили в своих владениях строгий порядок, который настолько обеспечивался их военной мощью, что никакой тайной политики в пределах своей империи им было не нужно. Секта окончательно осталась не у дел. Кроме того, размах Империи был таков, что никакая маленькая группа хорошо организованных людей ничего не бросила бы на чашу весов в политическом раскладе. Любой римский легион был изначально лучше организован, чем любая тайная организация, а в Риме все решалось легионами, а не подковерными кознями против союзников, потому что у Рима вообще не было союзников. Это было самодостаточное государство. На то время Риму просто не с кем было играть в эти игры.

Во-вторых, еще одна особенность этого порядка сводила на нет всю организационную задумку священников. Принцип римского порядка (разделяй и властвуй) позволял Риму иметь дело с каждым в отдельности всей своей мощью. Для этой цели Рим не стал, не только проводить истребление народов, но и дал каждому из них политическую автономию, где каждый жил по своим обычаям, но по римскому закону и работал на Рим. В этом случае, собственно, получалось, что не за что и бороться. Социальная база освободительной борьбы сразу резко была вышиблена из-под ног амбициозных руководителей народов, ибо простому люду абсолютно все равно на кого горбатить — на римлян или на своих, а в бытовом отношении оккупационные власти Рима вели себя очень корректно и никогда не бесчинствовали. Подвисшие на собственных национальных амбициях вожди не могли привести никаких социальных или экономических причин, кроме тех же национальных, когда призывали простого человека бросить детей, дом и спокойную жизнь ради борьбы с огромным Римом. Естественно, что, выдвигая только национальные цели восстания, ни один лидер не мог получить союзников другой национальности, что и позволяло быстро тушить все эти одиночные костры мятежей.

Значение национальных лидеров сильно упало и окончательно нивелировалось тогда, когда им, чтобы голова оставалась на плечах, пришлось сотрудничать с оккупационной администрацией в статусе младшего помощника. В этом облике было мало героического и, несомненно, первосвященник Иерусалима и его окружение в глазах евреев, героями не выглядели.