был бы просто сборник рассказов, где каждый повествовал бы о чем-то, о своем. А при наличии Иисуса Христа все раздробленные события собираются от Адама до Его прихода в одну историю о том, как люди появились, как им открылся Бог, что Он от них хотел, как они были неспособны выполнить Его заповеди, и как Он в образе Человека пришел к людям и спас их, взяв их грехи перед каким-то механизмом наказания, на Себя.
Без Иисуса Библия превратилась бы в Талмуд, то есть в непрестанное толкование центральной идеи иудаизма, а с Иисусом книга становится книгой и порождает еще одну книгу под названием «Коран».
Наличие Иисуса в Коране так же делает Коран законченной книгой, ибо хоть Мухаммед и не принял истинной
В общем, мы выяснили для себя, что христианину есть, что почитать в Ветхом завете, если он догадывается,
Поэтому Ветхий завет можно рассматривать как пролог к Новому завету, написанный совершенно с другой целью, более помпезной, но на поверку истории принявший вид вступительного очерка перед Основной Историей. Итак, вступление окончено, впереди — Новый Завет. А что такое Новый Завет? А Новый завет — это Иисус Христос в рассказах современников. Вот мы и подошли к Иисусу…
Иисус
Вообще-то наступил момент, когда надо заканчивать и, логически выводя Иисуса из всего выше пройденного, сказать — друзья, читайте Евангелия, в них есть все, что Вам нужно, и — в добрый путь! Говорить об Иисусе обзорно-исследовательским образом или назидательным тоном — самое глупое, что можно себе позволить. И, действительно, можно заканчивать, потому что Евангелия (свидетельства о Нем) сами все скажут. Однако прежде чем отправить кого-либо в поисках Веры к Евангелиям, следует предупредить, что Веру через них можно обрести только тогда, когда нет намерения расчленить изречения Иисуса на их смысловые единицы и составить из них некое пособие по основным постулатам Веры. То невероятно сильное воздействие Евангелий, которое производит прямо-таки физически ощущаемые движения по изменению души, никогда не произведет своего действия, если читать их аналитически- лабораторным методом. Их надо воспринять единым духом, прочитав в одном порыве, не вмешиваясь в процесс восхождения духа, не пытаясь разобраться в непонятных местах, не пытаясь логически оценивать вероятность или невероятность происходящего, пройти как бы вместе с Иисусом и Его учениками эти три года Его служения, и когда все в душе перевернется и осветлится, когда Иисус войдет в нее, тогда можно начинать пытаться проводить исследования. Потому что страшно потерять Иисуса в своей душе, но еще страшнее никогда, даже на короткий миг не ощутить Его в ней, ибо эти несколько секунд могут соприкоснуть с Вечностью.
В свое время Иммануил Кант в работе 'Религия в пределах чистого разума' пытался доказать, что содержание Евангелий очень легко и просто укладывается в резоны и закономерности процесса логического мышления и вообще в свойства человеческого сознания. В принципе, говорил Кант, все это (он имел в виду Нагорную Проповедь) можно спокойно вывести методом дедукции и обосновать затем другими методами познания, а священные книги нужны только для того, чтобы эти сведения просто передавались из поколения в поколения и не затерялись. Кант красиво и плавно излагает смысл и логическое содержание Нагорной Проповеди, читается все это здорово, но по окончании этого чтения ни в голове, ни в душе не остается ничего. Почему? Потому что в этом изложении
Представляется, что проблема состоит в том, что основное содержание Евангелий ускользает от читателя, несмотря на то (а, может быть и, наоборот, в силу этого), что оно несложно и понятно. Почему одни люди промахиваются мимо цели, когда читают Евангелия, а другие попадают именно туда, куда надо? Ответ прост. Самое ценное в Евангелиях — Личность Иисуса. Все остальные события, насколько значимы бы они не были, ничего божественного сами по себе не несут без Него. Именно Эта Личность делает свет Евангелий неугасимым, и именно в этом их великая сила. Забываются детали событий, забываются сами события, их повороты и последовательность, замутняются со временем в восприятии детали писываемого, а память о духовном соприкосновении с Ним остается. И если эта неизрекаемая высота соединения души с Иисусом была отодвинута на задний план казенно-диагностическим методом изучения текстов евангельских событий, то человека проносит мимо христианства, и, как представляется, заодно и мимо единственной возможности ощутить в себе Бога. Богу можно поклоняться, и можно даже сделать это сущностью своей жизни, но ощутить
Многих останавливает на этом пути непонимание этой действительно трудной для понимания вещи — как Бог может быть и Богом и человеком одновременно? Нас данное обстоятельство не должно пугать. Мы ведь знаем, что как раз на стыке таких взаимно опровергающих логически друг друга понятий и лежит Правда. Мы видим это даже в точной науке, где, чем сложнее явление, тем сильнее из него выпирает этот принцип дополнительности, который с одной стороны говорит о том, что «это» белое и никак не может быть черным, а с другой стороны настаивает на том, что оно же и черное и никак не может быть белым. Если это допустимо в физическом мире, который является всего лишь проявлением нематериальной идеи, то почему это не может быть допустимо в естестве Бога?
С другой стороны в этом непонимании просматриваются явные издержки некоей борьбы собственного духа с собственным же сознанием, которое в некоторых моментах вполне закономерно соединяет несоединимое даже в обыденной жизни, но почему-то отказывает в этом Жизни Высшей. Вот, например, если вспомнить всем известные фразы, которые ни у кого не вызывают позывов на их логическое отрицание, или на духовный подвиг согласия с ними: 'Человек — это звучит гордо', 'Человек — венец природы', 'Человек всей своей историей показал, что …', 'Человек — существо не просто физическое, а и …', 'Человек создал свою цивилизацию…', 'Человек населяет эту планету…', 'Человек по своей природе…' и т. д. Самые обычные фразы, не правда ли? Гораздо важнее даже то, что последовало бы в них за многоточиями, настолько их первые части легко воспринимаемы. Тогда — позвольте вопрос: а, какой человек? Мужчина или женщина? Или ребенок? Однажды во французском парламенте конца 19 века один из докладчиков в своей речи о равноправии мужчин и женщин оговорился, что звучало буквально так: 'Как известно, женщину от мужчины отличает только одна маленькая разница'. В ответ с депутатских мест раздался возглас истинного француза: 'Да здравствует эта маленькая разница!'. Но если без шуток, то мужчина и женщина — это совершенно
Некоторые религии и религиозные течения отрицают такую возможность еще и потому, что не верят в умаление Бога до физического состояния простого человека. Здесь явно видна еще одна ошибка — антропоморфизм сознания. Антропоморфизм вообще свойственен сознанию человека, и в простом смысле
