– Как наследник Фремонта Сейбина, Чарлз Сейбин имеет право на всю информацию, которой вы располагаете?
– Мне кажется, нет.
– Кому вы хотите сообщить эти сведения?
– Никому.
Мейсон откинулся в кресле:
– Чарлз Сейбин хотел, чтобы я сообщил вам, что он находит ваш счет непомерно большим.
Прославленный эксперт заморгал своими бесцветными глазами:
– Но я же еще не посылал ему никакого счета!
– Я это знаю. Однако он находит ваши требования непомерными.
– Какое это имеет отношение…
– Сейбин будет наследником состояния. Ему оплачивать отцовские счета.
– Но как он может считать мой счет слишком высоким, если он его не видел?
Мейсон пожал плечами:
– Вы же знаете, что если наследник не признает долгов родителей, приходится возбуждать уголовное дело, а там еще бабушка надвое сказала, что решит суд.
Болдинг несколько минут смотрел на пресс-папье перед собой.
Мейсон потянулся, демонстративно зевнул и лениво протянул:
– Ну, пора идти. У меня уйма дел.
– Подождите минуточку… Это нечестно!
– Возможно, – беспечно сказал Мейсон, – однако мистер Сейбин – мой клиент. Вы же сами знаете, как приходится держаться с клиентами. Считаешься с их желаниями, следуешь их указаниям.
– Но ведь это же чудовищная несправедливость!
– Почему, я так не считаю.
– Не считаете?
– Как я полагаю, вы выполнили задание, имеющее не личное касательство к персоне мистера Сейбина, а имеющее целью спасти, сохранить его состояние.
– Совершенно верно.
– Так вы же ничего не сохранили!
Болдинг покраснел от негодования.
– Я не виноват, что человек умер до того, как я привел в исполнение свои планы.
– Правильно. Но ведь это ваша беда, а не наша: вы потеряли клиента.
– По закону я имею право на компенсацию за свои услуги. Тысяча долларов – умеренное требование.
– Валяйте, добивайтесь по закону своей компенсации. Но учтите, что если только Сейбин позовет пару экспертов, обвиняя вас в непомерных требованиях, всегда найдется такой человек, который с удовольствием подтвердит, что вы мародер.
– Кажется, вы пытаетесь меня шантажировать?
– Зачем? – по-дружески проговорил Мейсон.
– Чего вы хотите?
– Я? – удивился Мейсон. – Ровным счетом ничего.
– Чего хочет Сейбин?
– Не знаю. Вам все равно придется встретиться с ним, когда вы представите свой счет. Тогда и спросите у него.
– Я ничего не стану у него спрашивать.
– Хорошо. Сейбин находит ваши притязания грабежом среди белого дня. Он находит, что то, что вы делали, было в личных интересах мистера Фремонта К. Сейбина, а не его состояния.
– Как раз наоборот!
– Не знаю… не знаю, возможно, конечно, что если бы я узнал все факты, у меня бы переменилось мнение. То же самое можно сказать и про мистера Сейбина. Тут нет ничего хитрого.
– Вы ставите меня в трудное положение, мистер Мейсон.
– Я? Помилуйте, мистер Болдинг! Почему? Мне думается, что это вы ставите себя в трудное положение.
Подумав немного, Болдинг со вздохом поднялся с места, подошел к вместительному несгораемому шкафу, открыл его и вытащил один из ящиков.
– Хорошо! Пусть будет по-вашему.
Достав оттуда объемистое дело, он заговорил, выделяя без видимой нужды некоторые слова:
– Ричард Вейд был секретарем Фремонта К. Сейбина. Он являлся его доверенным лицом и имел право подписывать чеки на суммы, не превышающие пяти тысяч долларов. Чеки на бoльшие суммы должен был подписывать сам Сейбин. В этой папке лежат фальшивые, поддельные чеки на общую сумму шестнадцать тысяч пятьсот долларов. Их всего три, все они на пять с лишним тысяч долларов, и поэтому их должен был подписывать сам мистер Сейбин. Его подпись подделана так искусно, что банк их пропустил.
– Каким образом обман был обнаружен?
– Сейбин проверял свои банковские счета.
– Почему этого не выяснил Вейд?
– Потому что такие проверки Сейбин проводил без ведома секретаря. Ну, и чеки он тоже подписывал, когда находил нужным.
– Вейд в конечном итоге узнал про это?
– Нет. Мистер Сейбин держал данную историю в тайне, поскольку считал это делом семейным.
– Что вы имеете в виду?
– Насколько я мог разобраться, мистер Сейбин подозревал Стива Уоткинса, сына его жены от первого брака. Именно он требовал такой осторожности, боясь огласки и скандала в газетах. Он просил меня сравнить чеки с письмом от самого мистера Уоткинса и позвонить ему о результатах проверки в горную хижину, где он намеревался пробыть до понедельника пятого сентября.
– И к какому же заключению вы пришли?
– Чеки являются умной подделкой. Подписи были не оттиснуты, а сделаны одним росчерком пера, опытным и знающим человеком. Поэтому перо у него не дрожало, и в линиях нет утолщений и колебаний.
– Понятно.
– Возможно, что это и правда работа мистера Уоткинса. Однако, мне кажется, что подтверждения, передаточные надписи на обороте чеков сделаны другим лицом.
– Короче говоря, вы сомневаетесь, что это дело рук Уоткинса?
– Откровенно признаться, сомневаюсь. В отношении подписи, конечно, может быть, но в целом нет…
– Вы так и сказали мистеру Сейбину?
– Да.
– Когда?
– В пятницу второго сентября. Он приехал в город и забежал ко мне на несколько минут.
– Что было потом?
– Сказал, что все обдумает и даст мне знать.
– Он звонил?
– Да.
– Когда?
– Примерно часа в четыре в понедельник, пятого сентября. Я случайно оказался в конторе. Сейбин звонил по междугородному.
– Он не сказал, откуда?
– Из своего домика в горах.
– Что он решил?
– Сообщил, что все как следует обдумал и посылает мне образец другого почерка письмом, которое он
