долго лежать не пришлось, а с другой стороны – не очень быстро, чтобы не оказалось бы поставлено под сомнение ваше алиби.
Вы понимали, что, для того чтобы установить связь между вами и «Золотым рогом», мне пришлось бы сначала разыскать Милдред Фолкнер. Но даже если мне удалось бы сделать это достаточно быстро, все равно беспокоиться вам было особенно не о чем, ибо никто в ночном клубе не знал вашего домашнего адреса.
К тому же вы почти не сомневались, что с мисс Фолкнер я увижусь не раньше часа ночи, когда она придет ко мне в контору и даст мне наводку на «Золотой рог», и что даже после этого у меня уйдет немало времени на то, чтобы разыскать вашу квартиру.
Однако мне удалось сделать это гораздо быстрее. Благодаря небольшому расследованию, предпринятому моим секретарем, мисс Стрит, я практически сразу вычислил, что вы имеете некое отношение к «Золотому рогу».
– Надо же, какой догадливый! – язвительно заметила она. – Аж завидно!
– Позвонив мне из дома Колла, – невозмутимо продолжал Мейсон, – вы затем вышли на улицу, где оставили машину, поехали в Сиреневый каньон, убили Линка и только потом приняли большую дозу веронала. После этого вы вернулись к себе домой, поставили на пол телефон, проследив за тем, чтобы трубка оставалась на месте, и отдались во власть сна, ибо снотворное уже начало действовать. К тому времени, как я вас разыскал, вы уже крепко спали.
– Это ваша версия? – спросила она.
Мейсон кивнул.
– Ну и засуньте ее себе куда подальше. Думаю, вам очень хотелось бы обвинить меня во всех грехах, чтобы отмазать от тюрьмы свою богатенькую клиентку, но, на вашу беду, вы не на ту напали. Придется вам поискать козла отпущения на эту роль где-нибудь в другом месте.
В комнате воцарилось молчание. Лейтенант Трэгг, взглянув на Эстер Дилмейер, отвел глаза и принялся задумчиво разглядывать рисунок на ковре.
– Ну так что? – первой нарушила явно затянувшееся молчание Эстер. – Это что, новый способ допроса с пристрастием или мы здесь просто сидим и любуемся обстановкой?
– Мы ждем, – сказал Мейсон, – когда вы нам расскажете про убийство.
– Вы можете ждать хоть до второго пришествия. От меня вы все равно ничего не дождетесь! И вообще, мне пора. Так что, с вашего позволения, ребята, я начну одеваться.
– Вы никуда не пойдете, – заявил Трэгг.
– Не пойду?
– Не пойдете.
– Почему же это?
– Мейсон выстроил логически безупречное обвинение.
– Вы хотите сказать, что вас убедил этот бред?
Он кивнул.
– Ну вы уже совсем… того, – сказала она, а затем сделала широкий жест рукой и добавила: – Все вы.
И снова наступило напряженное молчание, которое, по-видимому, куда больше нервировало Эстер Дилмейер, чем доводы Мейсона, обвинившего ее в убийстве.
– Боже мой, – воскликнула она, – какого черта вы тут сидите и пялитесь на меня! Боже милосердный! В конце концов, я у себя дома. Мне надо одеться.
– Вы никуда не пойдете! – повторил Трэгг. – Можете считать себя арестованной.
– Ладно, я арестована. Но это не значит, что я должна торчать здесь и созерцать ваши кислые рожи. Наверное, раз уж меня арестовали, то вы должны будете куда-то меня отвезти.
– Не исключено.
Она распахнула халат.
– Прямо вот так?
– Нет. Вы можете одеться.
– А вы тем временем будете таращиться на меня? Нет уж, спасибо.
Мейсон закурил.
– Да не молчите же вы. Может быть, хоть поспорить со мной попытаетесь?
– Нам с вами не о чем спорить, – невозмутимо ответил Мейсон. – В деле с отравленными конфетами все улики против вас. Если же вы не убивали Линка, то сейчас самое время перестать запираться и начать говорить. А вдруг у вас найдутся некие смягчающие обстоятельства, которые можно будет истолковать в вашу пользу.
– Знаю я эти ваши уловки, – заявила она. – Пытаетесь разговорить меня. Что ж, раз уж вы все здесь такие умные, то я скажу вам кое-что. Крошка Эстер знает свои права. А потому она будет сидеть очень- очень тихо и не проронит ни звука. Если в полиции считают, что у них достаточно улик против меня, то пусть меня судит суд присяжных, где меня будет защищать настоящий, порядочный адвокат, а не жуликоватый проходимец. И вот тогда посмотрим, что у вас выйдет.
– Что ж, – сказал Мейсон, – если вы убили его намеренно и хладнокровно, то такой ход вполне оправдан. Однако если вы застрелили его, защищая собственную жизнь, или же это получилось случайно, то вам лучше рассказать об этом сейчас.
– Это почему же?
– Потому что, если вы сейчас промолчите, а затем на суде попытаетесь представить дело как несчастный случай или как убийство, оправданное обстоятельствами, присяжные воспримут это как историю, сочиненную для вас вашим адвокатом.
– Вы мне очень помогли.
– К вашим услугам, – улыбнулся ей Мейсон. – Но в вашей обороне есть слабые места. Рано или поздно полиция наткнется на них. И тогда будет уже слишком поздно пытаться спасти себя и рассказывать, что же случилось на самом деле.
– Правда? И что же это за слабые места?
– Недостающие фантики в коробке с конфетами, одинаковые карточки, ваш носовой платок, телефон на полу с трубкой на рычаге – и все прочее, что еще удастся обнаружить полиции.
– Что, например?
Мейсон улыбнулся:
– А вы сами подумайте. При этом имейте в виду, что теперь полиции известно, что и как происходило. Им останется лишь найти подтверждение.
– Ну и флаг им в руки, – вызывающе заявила она.
– Они-то найдут, можете не сомневаться, – вздохнул Мейсон. – А вот вам к тому времени будет уже поздно рассказывать свою историю.
– Почему?
– Газетчики напишут, что все это уловки вашего адвоката.
Она посмотрела на него невидящим взглядом человека, пытающегося принять некое жизненно важное решение.
– А если я расскажу все сейчас?
– Тогда факты будут выглядеть куда более правдоподобно.
Она сосредоточенно разглядывала свою сигарету.
– Что ж, возможно, вы и правы.
Трэгг хотел было что-то сказать, но Мейсон упреждающим жестом заставил его замолчать.
– У Колла есть ключ от вашей квартиры? – подсказал ей Мейсон.
– Да.
– Значит, именно там он держал Боба Лоули на следующий день после убийства, пока вы были в больнице.
– Наверное. Но точно не знаю.
– Вы влюблены в Колла?
– Уже нет. А раньше я была от него без ума. Ничего, переживу как-нибудь. Со временем все пройдет. Я
