спелись.
— Он очень нам помог, и я чувствую себя обязанным, — признался Вадим. — Было бы непорядочно не поделиться с ним сведениями, которые мы обнаружили.
— Ну, конечно.
— Светка, ты не собираешься меня надуть? Я ведь проверю.
— Глупо надувать человека, с которым связываешь такие большие планы, — улыбнулась Света. — Вот тебе ключи, можешь запереть меня снаружи. Это тебя успокоит?
— Пожалуй, — тоже улыбнулся Вадим. — Ладно, отдыхай. Через пару часов позвоню.
Света пристроилась на диване, с удовольствием откинувшись на подушку. Ну и глупые эти мужчины! Зачем мчаться к Лане, если есть телефон? Про телефон ведь речи не было, правда?
К счастью или к несчастью, Лана отозвалась. Голос ее заметно дрожал, и у Светы защемило от жалости сердце.
— Лана, тут такие дела, что тебе лучше знать, — произнесла она. — Тебя могут обвинить в этих убийствах.
— Зачем? — без выражения спросила Лана. — Зачем мне убивать Козырева?
— Якобы ты была его любовницей… он зашифровал тебя в дневнике буквой С. Лана-Светлана. Якобы ты и есть Светик из записки. Чушь, конечно, но я решила предупредить.
— Спасибо, — все так же без выражения поблагодарила собеседница. — В пятнадцать лет я мечтала стать манекенщицей. Светлана казалось мне недостаточно изысканно. Получая паспорт, я взяла имя Лана. У милиции наверняка есть возможность это узнать, раз подобная мысль пришла им в голову. Да я и не скрывала. Думаю, многие слышали, просто забыли. А Сергей Иванович помнил. Он вообще помнил все, что связано с людьми. Очень был внимательный и хороший человек. Очень.
Света молчала, в оцепенении глядя в трубку. Потом выдавила:
— Я не поняла… ты была любовницей Витьки?
— Я безумно и страстно его любила, — отстранено, словно о погоде на завтра, известила Лана. — Любила, как никогда и никого. Он умел этого добиться. Мы встречались тайно, он настаивал на этом. Он не любил меня, теперь я это понимаю. Он хотел использовать меня, чтобы свалить Мишу. Он Мишу ненавидел.
— За что? — не выдержала Света.
— За то, что они вынуждены были работать вместе. Вите надоело с ним считаться, а разделить бизнес оказалось невозможно. Витя терпел Мишу слишком много лет, он устал. Тем более, Миша стал обузой для бизнеса, его методы устарели. Оставалось добиться, чтобы он ушел, оставив все Вите. Но добровольно он бы этого не сделал… он считал бизнес своим, поскольку сам когда-то его создал. А то, что обстоятельства изменились, Миша упрямо не принимал в расчет. Единственным способом удалить его было получить на него компромат. Нина не справилась… где ей, она слишком проста! А я знала, что справлюсь. Правда, для этого нужно было с Мишей спать, но Витя уверял, что это ничего. Что любовь — это одно, а физиология — совсем другое. Главное, что я люблю его, а не Мишу. А когда Витя станет единоличным хозяином «Интермага», мы поженимся. Я была достаточно глупа, чтобы верить.
— Но тогда зачем ты перевела часы, чтобы я застала вас с Мишкой? Ты же не хотела за него замуж!
— Я делала, что велел Витя. Он считал, без твоей поддержки Миша легко сломается… что Мишу поддерживает счастливый брак, понимаешь? Сперва Витя пытался соблазнить тебя, но не получилось. Тогда он велел мне соблазнить Мишу. Мне казалось, если слушаться Витю беспрекословно, он будет меня любить. Но он никогда не любил меня, я поняла это очень скоро.
Казалось, Лану мало трогает то, о чем она говорит. Ее спрашивают, она отвечает.
— Так это ты его убила?
— Да. Меня страшно мучило, что я должна буду провести целую ночь вместе с Мишей, притворяясь, будто люблю его. Не знаю, как ты выдерживала его темперамент, примитивный и однообразный… меня иногда просто тошнило. Я сказала, что хочу пробежаться по магазинам, купить себе кое-какие вещи, а сама бросилась к Вите. После встречи с ним я бы все перенесла, понимаешь? Терпела бы целую ночь, вспоминала Витю и улыбалась. Но Витя… он встретил меня совсем не так.
— Ты была ему больше не нужна, — вырвалось у охваченной ужасом Светы.
— Если бы только это! — воскликнула Лана, и в голосе ее прорвались искренние чувства. — Он сказал, что я хуже Нины. Что он презирает таких, как я, которые не могут спать с мужчиной, не покушаясь на его свободу. Что он с трудом терпел меня, пока ему требовались мои услуги, а теперь, когда я сделала все, что нужно, он выскажет, наконец-то, всю правду. У него есть другие женщины, они ему по-настоящему нравятся, он их уважает, потому что они понимают — секс лишь приятная часть жизни, и не более того. Одна из них вот-вот должна прийти, так что мне пора выметаться. А я пытаюсь с помощью секса заполучить мужчину в безраздельное пользование, потому что я — примитивная вульгарная самка, с которой ему даже спать противно. Кто я такая, чтобы являться к нему без приглашения и претендовать на его вниманье? Лучше он заплатит мне деньгами за проделанную работу и больше ничего не будет должен. А вообще-то советует обеими руками держаться за Мишу… конечно, любит Миша тебя, но настолько боится свободы, что женится на ком угодно, лишь бы не быть одному.
Несколько секунд длилась пауза, потом, вернувшись к безразличному тону, Лана добавила:
— Когда он протянул мне эти доллары, у меня внутри словно что-то сломалось. Я схватила ружье и выстрелила. Вот и все.
— Но зачем он взял у Мишки ружье? Хотя ты, наверное, не знаешь…
— Знаю. Витя был осторожным человеком. Собираясь вступать с Мишей в конфликт, он предпочитал, чтобы тот не имел на руках оружия. Мало ли что… потеряет контроль над собой и выстрелит. Зачем Вите рисковать? Вот он и выдумал какую-то историю, чтобы на время получить ружье себе. Это его и погубило. Предусмотрительность иногда бывает во вред. — Похоже, Лана усмехнулась.
— О господи, — вздохнула Света. — Ты, наверное, страшно испугалась случившегося и в панике убежала?
— Нет, Света. На меня снизошло удивительное спокойствие. Витя, окровавленный, лежал на полу, рядом валялись доллары, а я спокойно размышляла, поймет ли милиция, что убийца я. Ведь наши с Витей отношения держались в глубокой тайне… сама понимаешь, иначе я не сумела бы войти в доверие к Мише. Итак, меня нет причины подозревать — если только не обнаружат Витин дневник. Витя признался мне как- то, что ведет дневник и я у него называюсь С. Он и в записках никогда не обращался ко мне «Лана»… боялся, что записка попадет в чужие руки и наша тайна откроется. Он называл меня Светиком. Я стала искать дневник, но не нашла, зато нашла бумаги, компрометирующие Мишу… те самые, которые я помогла собрать. Тогда я подумала: «Какой естественный мотив… и ружье тоже принадлежит Мише. Милиция просто обязана его заподозрить, но пускай они сделают это побыстрее. Если его сегодня арестуют, мне не придется с ним спать». И я достала из бара бутылку виски и стаканы… ну, чтобы картина стала совершенно ясной. И послала Мише вызов с Витиного сотового, а сама уехала.
— И тебе было его не жалко? — тихо спросила Света.
— Кого? Витю или Мишу? Впрочем, все равно. Мне никого было не жалко, только себя. Я стала думать, как сделать, чтобы никто ни о чем не догадался. Я должна вести себя так, словно безумно люблю Мишу, но в то же время постараться бросить на него как можно больше подозрений. Мне кажется, я сумела. Его арестовали, и я вздохнула, наконец, спокойно. Пока он был рядом, я боялась, он почувствует неладное. Но тут же возникли новые проблемы. Сергей Иванович нанял адвоката, который потребовал, чтобы в квартире Вити провели тщательный обыск. Я страшно перепугалась. Найдут дневник, поймут, что там идет речь обо мне, и посадят меня в тюрьму. А я не хочу в тюрьму, лучше умереть. Но я вдруг сообразила: С. вовсе не обязательно свяжут со мной. Ты ведь как раз Света. Пускай решат, что С. — это ты. Я не хотела тебе ничего плохого, честное слово! Какая тебе разница, будут ли тебя считать Витиной любовницей? С Мишей вы все равно расстались. Я приехала к тебе в четверг и, когда ты вышла за валидолом, подбросила записку в ящик твоего стола. Я знала от Миши, что ты редко заглядываешь в этот ящик. Я думала, в крайнем случае сумею заставить милицию найти эту записку, и они не станут искать других С., раз есть ты. Вот все, чего я в тот момент хотела. Но, когда Мишу выпустили, у меня не оставалось другого выхода, кроме как бросить подозрение в убийстве на тебя. Я не виновата, что так получилось. Просто больше было не на кого.
