окнах, которые, по словам таксиста, тоже были «единственные во всем городе».
Через полтора часа отяжелевший от обильной пищи и созерцания двух действительно хорошеньких дочерей хозяйки Мейсон, снова усевшись в такси, предложил поехать в аэропорт, сказав, что обожает наблюдать за взлетом и посадкой самолетов, и по пути заодно получше посмотреть город. Водитель подумал про себя, что его чудаковатый пассажир мог бы получше провести время, но, не говоря ни слова, отвез адвоката в аэропорт. Мейсон остался сидеть в такси, наблюдая за прибытием самолетов через боковое стекло. Рейсовый (9.15 по расписанию) самолет опоздал на двадцать минут. Натан Бейн выскочил из самолета одним из первых и опрометью бросился к такси. В ту же минуту два широкоплечих молодых человека подошли к нему с двух сторон и взяли испуганного коротышку под руки. На лице Бейна отразился испуг. Без лишних слов они провели его через улицу к полицейской машине, усадили в нее и уехали.
– Не хотите ли выйти и взглянуть на окрестности? – спросил водитель.
– Нет. – Мейсон вытянул ноги, зевнул и продолжил: – Хотелось бы в такое место, где можно было бы погулять и побродить… Скажите, нет ли здесь поблизости парка?
– Парка! – воскликнул таксист. – У нас несколько лучших в мире парков! Ну скажем, у нас есть парки с такими мощными дубами, каких вы в жизни никогда не видели. Есть лужайки, и прогулочные дорожки, и зоопарк с различными животными, озера, каналы…
– Вот это как раз для меня! – с энтузиазмом воскликнул Мейсон. – Значит, в парк, где можно выйти, и полежать на травке, и просто погреться на солнышке, а затем мы можем отправиться осмотреть зоопарк, покормить животных, а потом… ну, сделаем все, что нам понравится.
– Если бы я мог иметь подобного клиента раз в десять лет, это меня примирило бы со всеми старыми перечницами-брюзгами, которые возмущаются, когда я должен объехать квартал, чтобы въехать на улицу с односторонним движением. Давайте, мистер, заказывайте. Кстати, любите удить рыбу? Я знаю, где можно достать удочки и прекрасно поудить…
– Звучит неплохо, – одобрил Мейсон, – едем.
Около одиннадцати Мейсон решил, что он проголодался. Водитель привез его в экзотическое уединенное местечко, где адвокату подали коктейль из креветок, буйябесс, [3] гигантские устрицы и солидный кусок осетрины, которая так и таяла на языке. Обслуживала девушка с блестящим оливковым цветом лица, с бездонными черными глазами и чрезвычайно длинными ресницами. Она исподтишка «стреляла» из-под длинных ресниц на Перри Мейсона, который явно ни на что не обращал внимания, кроме трапезы. Пробило полдень, и около часа дня Мейсон решил, что он снова хотел бы отправиться в аэропорт и посмотреть за отлетом и прилетом самолетов. На этот раз он вышел из машины и предупредил водителя:
– Я прогуляюсь немного.
– Надолго? – спросил таксист.
– Не знаю, – ответил адвокат. – Пока не надоест. Хотите, пойдемте со мной.
Мейсон вместе с таксистом медленно прошелся по аэровокзалу и потом сказал:
– Пожалуй, я куплю газету.
Он прошел к газетному киоску купить местное дневное издание и, пока его не слышал водитель, вполголоса обратился к киоскерше:
– Насколько я знаю, мне оставили у вас ключ.
– Да. – Девушка с любопытством взглянула на него и вручила ему ключ. – Ваш друг просил передать вам, что багаж находится в ячейке камеры хранения.
Мейсон поблагодарил ее, дал ей на чай два доллара и вернулся к таксисту:
– Возвращайтесь в машину и ждите там меня. Если я не появлюсь через полчаса, выключайте счетчик, оставьте остальные деньги у себя и возвращайтесь на дежурство.
Мейсон прошел в камеру хранения, открыл ячейку, осмотрел ее, отметив, что Пол Дрейк упаковывал его дорожный саквояж явно второпях, и сразу же заметил письмо в простом конверте. Мейсон надорвал его, увидел авиабилет и приложенную к нему записку.
Подписи под запиской не было.
Мейсон подхватил саквояж, прошел к столику регистрации для отлетающих пассажиров.
– Поспешите, – предупредил его служащий. – Через несколько минут заканчивается посадка.
Мейсон поставил саквояж на весы, получил посадочный талон и фланирующей походкой пошел на летное поле к своему самолету. Он протянул посадочный талон стюардессе, прошел по трапу в салон самолета, нашел свое место, уселся в кресло, удобно откинулся и закрыл глаза, пока мощный грузовик вывозил самолет на взлетную полосу. Как только он взлетел, Мейсон склонился к иллюминатору и засмотрелся на ослепительно-белые в лучах полуденного солнца барашки волн озера Понтчартрейн. Пилот развернул самолет, лег на крыло так, что открылась чудесная панорама Нового Орлеана с его особняками, просторными парками, живописным видом порта и знаменитым изгибом реки Миссисипи. Мейсон снова расслабился и продремал до посадки в Эль-Пасо.
Он сразу обратил внимание на двух вошедших пассажиров, судя по всему семейную пару: довольно красивого мужчину лет тридцати с тем отсутствующим инфантильным выражением лица, которое бывает у никогда не взрослеющих мужчин, покорно принимающих как настойчивую материнскую заботу, так и плотную опеку жены; и женщину года на четыре-пять его моложе с выражением властной настороженности на лице, свидетельствующей о том, что она раз и навсегда взвалила на себя ответственность за мужа, зная лучше его самого, что нужно для его же собственного блага.
Через иллюминатор адвокат посмотрел на аэропорт. Холодный, порывистый ветер клонил к земле деревья. Мейсон зевнул, закрыл глаза и задремал, пока самолет вывозили на взлетную полосу. Полусонный, он услышал рев моторов и почувствовал, как самолет оторвался от земли, затем очнулся, чтобы взглянуть в наплывающих сумерках на панораму окрестностей Эль-Пасо, реку Рио-Гранде, мексиканский городок Сьюдад-Хуарес на другом берегу реки. В этот момент кто-то осторожно тронул его за плечо. Мейсон обернулся и увидел женщину, которая села в Эль-Пасо с инфантильным мужчиной не от мира сего.
– Мы хотели бы поговорить с вами, – тихо промолвила она.
Мейсон задумчиво поглядел на нее, улыбнулся и покачал головой:
– В данный момент у меня нет настроения для беседы и…
– Мисс Стрит предложила, чтобы мы сели в Эль-Пасо именно в этот самолет.
– Это, – заметил Мейсон, – совсем другое дело.
Он прошел в курительную, где уже сидел ее муж. Весьма характерно, подумалось Мейсону, мужчина посылает с поручением женщину.
– Мисс Стрит передала с вами письмо или что-нибудь еще? – осторожно осведомился Мейсон.
– Нет. Мы с ней говорили по телефону. Пожалуй, лучше нам представиться. Я – миссис Брэкстон, а это – Джеймс Брэкстон.
– Вы родственники семьи Бейн?
– Совершенно верно. Джим приходится, вернее, приходился сводным братом Элизабет, а я его жена. Викки Брэкстон – родная сестра Джима.
– Ну что же… – Мейсон устроился поудобнее. – Давайте будем говорить. Закуривайте.
– Полагаю, вы знаете, что случилось? – начала женщина.
– Кстати, что же случилось? – Мейсон ответил вопросом на вопрос.
– Эта сиделка, эта Нелли Конуэй… – Миссис Брэкстон едва сдерживала возмущение.
– Что с ней?
– Ведь это же она дала яд Элизабет. Натан попросту купил ее.
Адвокат вопросительно поднял бровь и молча затянулся сигаретой.
– Мистер Мейсон, – женщина бросила взгляд на адвоката, – почему вы молчите?
– Ваш муж почему-то не говорит ни слова, – с едва уловимой иронией ответил Мейсон.
– Он предпочитает больше слушать. – Миссис Брэкстон нервно засмеялась. – В семье я говорю за всех, говорю, говорю, перескакиваю с одного на другое.
