расчлененного трупа и заканчивая клубком гадюк, но там оказались какие-то тряпки и куча скомканных полотенец.
– Полотенца… – призадумалась подруга. – Тебе это не кажется странным?
– Не кажется, мало ли что человек в спешке покидал в сумку? Давай не будем лазить в чемоданчик?
– Будем.
Она закрыла сумку, задвинула ее обратно и открыла чемоданчик. Внутри оказалось множество целлофановых кулечков одинакового размера с каким-то белым порошком, а сверху, на всем этом хозяйстве, возлежал пистолет, тоже в целлофане.
– Боже, – прошептала Тая.
– Боже, Боже, – согласилась я. – Как ты думаешь, что в пакетиках?
– Уж не соль и не сахар, если, конечно, Виктор не страдает сильными нервными расстройствами и не боится скорого начала войны.
– Не страдает и не боится.
– Тогда, скорее всего, это наркотики, думаю, кокаин.
– Почему?
– Я много читала детективов, и вообще, кое-чего понимаю в этой жизни, кокаин это.
– Целый чемодан? – растерялась я.
– Не знаю, целый или нет, может, там, на дне, лежат пачки с деньгами, на всякий случай проверять не станем, достаточно и этого. Здесь наркотиков на огромную сумму, на огромнейшую! На астрономическую! На галактическую! На… на… Мне бы такие деньги! Лимузины, дом во Франции, шофер блондин, садовник китаец… У нас большие неприятности, Сена.
– У-у-у-у! – простонала я и села на пол. – Еще и пистолет в довесок. Почему я?
– Потому что у тебя на лбу написано, что ты подходящая кандидатура! – отрезала Тая. – Все время во что-нибудь влипаешь!
– Интересно, – я рассеянно смотрела на пистолет, – как будет производное от слова «лопух»? «Лопушка» или «лопухиня»?
– «Ослица» это будет!
– Нет, – возразила я, – это от «осла», а от «лопуха» как?
– Какая разница, все равно смысл один и тот же! Что теперь с этим всем делать?
– Понятия не имею. А ты что думаешь?
– Не знаю, может, продадим кому-нибудь? – глаза Таи уже горели, как фары лимузина.
– Кому?
– Найдутся желающие, не переживай.
– Нет, страшно.
– Тогда что делать?
– Может, сами все снюхаем, и концы в воду?
– С ума сошла? Посмотри сколько тут этого добра! Нам и за год не снюхать… Тьфу, что я говорю, совсем из-за тебя умом тронулась, я же за всю жизнь кроме табака ничего не нюхала.
– Ты нюхала табак? – безмерно удивилась я.
– Да, решила один раз попробовать.
– Ну и как?
– Да никак, чихала три дня, вот и все удовольствие… О чем мы вообще говорим? Надо думать, что делать, мы с тобой в больших неприятностях, очень больших! В огромных, в астрономических, в галак…
– А может, он просто заберет это все? – прервала я таблицу измерения наших неприятностей.
– Сомневаюсь, скорее всего, он задумал использовать тебя в своих преступных целях.
– Не хочу, – твердо сказала я, – совершенно никакого желания.
– А кто тебя вообще спрашивать станет? О, горе ты мое, что же нам делать?
– Для начала надо закрыть чемодан и запихать его под кровать, вечером приедет Виктор…
– Надо звонить Владу, – решительно сказала Тая, – он наверняка подскажет что делать.
– Надо, – согласилась я.
– Ты знаешь его рабочий телефон?
– Как не знать, мы же вместе работаем.
Я набрала номер и протянула ей трубку.
– На, говори ты, не хочу на шефа наткнуться.
– Хорошо, – она взяла трубку, откашлялась и произнесла прокурорским тоном: – Здравствуйте, я могу услышать Влада? А куда он вышел? Как кто, жена, разумеется… Странно, что-то крякнули и повесили трубку. Что у вас там такое, что за мымра? А еще редакция, культурное заведение!
– Какое культурное заведение, ты что смеешься? А эта, как ты выразилась «мымра» наш выпускающий редактор Тина Олеговна, она давняя поклонница Влада, теперь ее сердце окончательно разбито. Значит, он вышел, странно, а куда? Где это его носит в рабочее время?
– Не знаю, – она внимательно посмотрела под кровать, откуда виднелся краешек чемоданчика. – Что делать, тоже не знаю… А все ты! Это все ты виновата! Как можно быть такой беспечной!
– Да, я виновата, я и только я, чего ты-то волнуешься? Я в это влезла, мне и выбираться.
– Ага, разве ж я тебя и брошу? Как ты вообще могла так обо мне подумать? Набери-ка еще раз номер Влада, может, он вернулся.
Я набрала, но его опять не оказалось на месте.
– Вот халтурщик! Рабочий день в разгаре, а его где-то носит! Неужели очередным гамбургером травится?
– Он не халтурщик, он хороший, – сказала я и почему-то заплакала. Тая перепугалась и принялась меня утешать.
– А я его почти любила-а-а-а! – рыдала я, размазывая тушь по рукаву ее блузки. – А он мне пистолет с солью!
– С кокаином, – утешала подруга.
– Не говори мне об этом, не говори! Ужас какой-то… Слушай, а может, он сам не знает о том, что там лежит? Может, его охмурили, опутали?
– Не похоже, мне бы конечно очень хотелось поддержать тебя в этой мысли, но я не верю, что его могли охмурить, он сам кого хочешь…
В двери позвонили. От ужаса мы замолчали, глядя друг на друга квадратными глазами.
– Ты же говорила, что он вечером приедет, – прошептала Тая.
– А разве еще не вечер?
– В нашей жизни может быть уже и вечер, но на улице нет.
– Тогда не знаю. Будем открывать?
– А он знает, что ты дома?
– Знает, конечно.
– Ладно, будем делать вид, что ничего не знаем.
На всякий случай она задвинула чемодан поглубже под кровать, а я крадучись пошла к двери и прислушалась. Там кто-то стоял и дышал.
– Кто там? – как ни в чем не бывало, спросила я.
– Это я, Влад! Откроете вы, в конце концов, или нет?
– Влад! – нечеловеческим голосом завопила я и, открыв, бросилась ему на шею. – Ура, это ты, какое счастье!
– С ума сойти, хотелось бы, чтобы меня всегда так встречали.
– Как хорошо, что это ты! – Тая повисла на нем с другой стороны. – Мы тебе звонили, а тебя не было, у нас тут такое случилось, такое стряслось!
– Что? – сразу же посерьезнел Влад. – Я все-таки войду, можно?
– Конечно, – мы втащили его в квартиру и закрыли дверь на все замки.
– Иди сюда, – Тая на цыпочках побежала в комнату и вытащила чемодан, – смотри.
