– На взлете? Сами не улетим?
– Ни в коем разе. Позвоню в Нью-Йорк насчет денег.
2. Развод свиноматки в Беверли-Хиллс на 300 долларов
В нью-йоркской конторе о «Винсент Блек Шэдоу» ничего не знали: меня отфутболили в лос-анджелесскую, которая на самом деле находилась в Беверли Хиллс, в нескольких кварталах от бара «Поло» – но когда я туда добрался, тётка-бухгалтер отказалась выдать мне больше трехсот наличкой. Она сказала, что понятия не имеет, кто я такой, а я к тому времени уже истекал потом. Кровь у меня слишком густая для Калифорнии: в этом климате у меня никогда не получалось объясниться по-человечески … Особенно, если пот льет градом … глаза красные и выпученные, а руки дрожат.
Я взял 300 баксов и вышел. Адвокат ждал меня в баре за углом. «Маловато будет, – сказал он. – Нужен неограниченный кредит».
Я заверил его, что кредит будет. «Вы самоанцы все такие, – упрекнул я его. – Никакой веры в порядочность, на которой зиждется культура белого человека. Ведь еще час назад мы сидели в тухлом кабаке без цента в кармане и планов на выходные, и тут из Нью-Йорка звонит совершенно незнакомый человек и велит мне отправляться в Лас-Вегас – на расходы плевать – потом посылает меня в какую-то контору в Беверли-Хиллс, а там еще один совершенно незнакомый человек дает мне триста баксов просто так … Вот это, друг мой, американская мечта в действии! Будет глупо затормозить в самом начале этого странного пути и так и не узнать, куда он нас заведет».
– Точно. Так нельзя.
– Верно. Но сначала машина. Потом кокаин. И еще магнитофон с особой музыкой и гавайские рубашки.
Я знал: единственный способ подготовиться к такой поездке – нарядиться как павлины и, попрощавшись с разумом, совершить бросок через пустыню и сделать репортаж. Главное – не упускать из виду основную задачу. А в чем она, собственно, состоит? Никто так и разъяснил. Значит, придумаем сами. Свобода предпринимательства. Американская мечта. Горацио Элджер, обторчавшийся в Лас-Вегасе до потери рассудка. Здесь и сейчас: чистая гонзо- журналистика.
Был еще социо-психический фактор. Всякий раз, когда жизнь усложняется и вокруг тебя начинают кружить хищные твари, единственное лекарство – заправиться губительными веществами и ломиться из Голливуда в Лас-Вегас. Обрести покой в утробе залитой солнцем пустыни. Откинуть и закрепить верх кабриолета, намазать лицо маслом для загара и выдвигаться в путь с музыкой на полную катушку и пинтой эфира – не меньше.
Достать наркотики не составило труда, но раздобыть машину и магнитофон в шесть тридцать вечера в пятницу в Голливуде оказалось непросто. У меня была своя машина, но для работы в пустыне она не годилась – слишком маленькая и медленная. Мы зашли в полинезийский бар, где адвокат совершил семнадцать звонков, прежде чем ему удалось найти кабриолет с достаточно мощным мотором и подходящего цвета. Я слушал разговор.
– Ждите. Мы приедем и всё оформим через полчаса.
Возникла пауза, потом он взревел: «Что?! Разумеется у этого джентельмена безлимитный кредит. Да ты, блядь, соображаешь вообще, с кем разговариваешь?»
– Не позволяй этим свиньям тебе хамить, – сказал я ему, когда он впечатал трубку в аппарат. – Теперь нам нужен магазин с лучшей аудио-техникой. Никакого хлама. Новый бельгийский «Гелиоватт»: выносной микрофон с голосовой активацией – ловить разговоры из встречных машин.
Еще несколько звонков – и мы нашли нужную технику в магазине в километрах восьми от нас. Он уже закрывался, но продавец обещал подождать, если поторопимся. Однако мы задержались в пути, из-за аварии на бульваре Сансет: «Шевроле Стингрей» перед нами сбил пешехода. Когда мы доехали, магазин уже закрылся. За стеклянной дверью были люди, но открывать они не хотели, пока мы несколькими сильными ударами по двери не объяснили, кто мы такие.
Наконец к двери подошли два продавца с разводными ключами, и через узкую прорезь нам удалось договориться о покупке. Потом они приоткрыли дверь, просунули магнитофон, захлопнули и заперли. «Забирайте и катитесь отсюда ко всем чертям!» – крикнул один сквозь прорезь.
Адвокат погрозил им кулаком и прокричал: «Мы еще вернемся! Я вам как-нибудь сюда бомбу захуячу! У меня на чеке ваши фамилии! Найду, где живете, спалю дом!»
– Вот ему будет над чем задуматься, – пробурчал он, когда мы отъезжали, – Он все равно – психопат-параноик. Таких сразу видно.
Неувязки возникли и в автопрокате. Подписав все бумаги, я сел в машину на стоянке и, сдавая назад к заправке, чуть не потерял управление. Продавца аж затрясло.
– Это … ребята, ну вы … с машиной поосторожней, ладно?
– Конечно-конечно.
– Нет, ну вы даете! Вы сейчас перемахнули через полуметровый уступ и даже не притормозили! Семьдесят на задней передаче! Вы чуть в колонку не врезались!
– Всё обошлось. Я всегда так проверяю трансмиссию. Заднюю часть. На прочность.
Мой адвокат тем временем перетаскивал ром и лёд из нашего «Форда Пинто» на заднее сиденье кабриолета. Продавец нервно уставился на него.
– Ребята, вы что, пьете?
– Я нет, – сказал я.
– Давай заправляй, – рявкнул адвокат. – Мы чертовски торопимся. Мы едем в Лас-Вегас на гонку в пустыне.
– Что?
– Неважно, – сказал я. – Мы ответственные люди.
Я дождался, пока он закрутит колпачок на бензобаке, врубил первую передачу и выкатился на дорогу.
– Еще один беспокойный, – сказал адвокат. – Наверняка под быстрым.
– Ага, ты бы ему транков отсыпал.
– Такому козлу транки не помогут. Да и хрен с ним. У нас еще полно дел перед отъездом.
– Я бы не прочь достать мантии священников. В Лас-Вегасе могут пригодиться.
Но всё магазины одежды уже закрылись, а грабить церковь мы не отважились. «Вот еще, – сказал адвокат. – Ты кстати не забывай, что многие копы – злобные благочестивые католики. Прикинь, что эти ублюдки с нами сделают, если нас примут – бухих, гашёных, в паленых ризах? Господи, да они нас кастрируют!»
– Ты прав. И ради бога, перестань пыхать из трубки на светофорах. Не забывай, нас видно со всех сторон.
Он кивнул.
– Нужен большой кальян. Поставим на сиденье, чтобы незаметно было. Кто увидит, подумает, кислородная подушка.
Остаток ночи мы провели в сборах. А потом закинулись мескалином и пошли купаться в океане. Ближе к рассвету позавтракали в кофейне в Малибу, потом очень осторожно пересекли город и, выехав на окутанную смогом автостраду Пасадена, устремились на восток.
3. Странное лекарство в пустыне … Кризис доверия
Меня до сих пор смутно тревожат слова нашего попутчика о том, что он «ни разу не катался в кабриолете». Этот дурень живёт в мире, где по шоссе мимо него один за другим проносятся кабриолеты, а он никогда в жизни в них не катался. Я ощутил себя королем Фаруком2. У меня возникло желание заставить адвоката зарулить в ближайший аэропорт и составить простой договор о передаче машины в пользование этому несчастному дурачку: «Распишись вот здесь и тачка твоя». Отдать ему ключи, по кредитке купить билеты на реактивный самолет – например в Майами, там взять напрокат еще один красный кабриолет и, заправившись наркотиками, гнать на полной скорости по воде до самого Ки-Уэста … а там поменять машину на лодку. Главное не останавливаться.
Но эта маниакальная затея быстро выветрилась у меня из головы. Парнишку арестуют – а это ни к чему, кроме того, у меня на машину свои планы. Я предвкушал, как буду рассекать на ней по Лас-Вегасу. Можно устроить нешуточный дрег-рейсинг на центральной улице: встать у большого светофора напротив отеля «Фламинго» и заорать: «Ну что, цыплята дрисливые! Задроты! Когда загорится зеленый, я выжму газ и всех до одного вас трусливых ушлепков уделаю нахер!»
Точно. Бросить гадам вызов на их же территории. С визгом тормозов подкатить юзом к «зебре» – в руке бутылка рома – клаксоном глушить музыку … изрыгая бессвязные вопли … за маленькими стеклами гризерских3 очков в золотой оправе остекленелые глаза с огромными зрачками… по-настоящему опасный пьяница, от которого разит эфиром и веет неизлечимым психозом. Разогнать движок до жуткого дребезжащего визга … дождаться зеленого …
Когда еще представится такая возможность? Выморозить гадов до самой селезенки. Старые слоны идут умирать в холмы; старые американцы выезжают на шоссе и мчатся на своих огромных машинах навстречу смерти.
Но у нашей поездки иная цель: классическое утверждение всего правильного, истинного и порядочного, что есть в национальном характере. Грубая физическая дань уважения фантастическим возможностям, что открывает эта страна – но только тем, кто крепок духом. Мы были крепки.
Мой адвокат, при всей своей расовой неполноценности, эту идею понимал, но нашего попутчика убедить было нелегко. Он сказал, что понял, но по его глазам я видел, что это не так. Он меня обманывал.
Внезапно мы свернули с дороги, заскользили по гравию и остановились на обочине. Меня швырнуло о приборный щиток. Адвокат обмяк на руле. «Что такое? – закричал я. – Здесь нельзя останавливаться. Здесь летучие мыши!»
– Сердце, – застонал адвокат. – Где лекарство?
«А, лекарство, погоди, сейчас достану». Я полез в чемоданчик за амилами. Паренек застыл в ужасе. «Не бойся, – сказал я. – У него больное сердце – стенокардия. Но у нас есть лекарство. Ага, вот оно». Я вынул из жестяной банки четыре ампулы и две вручил адвокату. Тот немедля разломил одну под носом. Я сделал то же самое.
Он глубоко затянулся и откинулся на сиденье, подставив лицо солнцу: «Музыку, блядь, погромче! У меня сердце как аллигатор!»
«Громче! Чётче! Басы! Побольше басов!» – он замолотил воздух голыми руками. «Да что за херня? Что мы как старушки?» Я выкрутил громкость радио и
