павильоне и ждал.
– Я подвезу вас домой, не возражаете?
– Нет, конечно, спасибо.
– Вы были неподражаемы, – сказал он, по пути к машине.
– Пожалуйста, только не надо издеваться.
– Ну, что вы, я же прекрасно понимаю – бывают дни удачные и не совсем.
Мы сели в машину.
– Вы не голодны?
«Голодна» – это было не то слово, но уж очень хотелось домой. Анри не возражал.
Уже по привычке я огляделась в поисках репортеров, и, поблагодарив Анри, поспешила домой, покуда он не успел напроситься в гости – демонстрировать свое убогое жилье в планы не входило.
Поднимаясь на свой второй этаж, я едва не натолкнулась на сидевшего на площадке Леона.
– О, – обрадовалась я, – а ты что тут делаешь?
– Привет, – он поднялся на ноги, – прослушал твое сообщение на автоответчике и поскорее примчался.
– Я же думала, ты уехал, – мне стало неловко за свой излишне вдохновенный телефонный монолог.
– Нет, еще здесь, на следующей неделе уезжаю.
Мы подошли к моей квартире, я открыла дверь и остолбенела. Все вокруг было перевернуто вверх дном.
– Меня ограбили… – прошептала я.
Боясь, что воры могут быть еще в доме, я огляделась в поисках чего-нибудь поувесистей, и ничего более увесистого, чем собственные зимние сапоги не нашла.
– Стой здесь, я посмотрю, – с этими словами Леон скрылся в недрах моей оскверненной берлоги.
Вскоре он вернулся и сообщил:
– Все в порядке, никого нет, можешь заходить.
– И ты называешь это порядком? – слезы еле сдерживала. – Я, наверное, вообще безо всего осталась… О боже, статуэтка!
Бросившись в комнату, я с облегчением увидела, что она, невредимая, стоит на тумбочке рядом с корзиной основательно подвядших орхидей. Деньги тоже оказались на месте.
Приводя в порядок квартиру, мы с Леоном выяснили, что ничего не пропало.
– Какое-то странное ограбление, – я вытащила из холодильника бутылку с остатками мартини, – ничего не понимаю… Уверена, это связано с Королем Ветра, но что могли искать? Короля Ветра, что ли?
– А у тебя ничего в квартире не было, связанное с ним? – Леон протянул мне наполненный бокал и плеснул немного себе.
– Был листок бумаги, на нем Радияр писал ноты особого свиста, но я его уничтожила, разумеется. Слушай, я боюсь тут оставаться, а вдруг психопаты вернутся? Например, ночью?! Ты знаешь какую-нибудь дешевенькую гостиницу неподалеку?
– У меня за городом есть родственники…
– Зачем мне загород! А как же съемки?
– Для начала надо все выяснить, никуда твои съемки не денутся.
– Ладно, тогда позвоню на студию и скажу, что заболела.
– Отлично. Побудешь загородом пару дней, а я подключу к этому безобразию полицию.
– Ага, уж на них-то я особенно надеюсь! Подключи к этому лучше шейха Радияра.
Собрав кое-какие вещи и, наврав с три короба по телефону ассистентке Кена, закрыла квартиру и пошла вниз с Леоном. Он поймал такси, и мы куда-то поехали, остановившись по пути лишь для покупки гамбургеров, иначе мне грозил голодный обморок.
– А кто там живет, что за родственники? – протолкнув последний кусок гамбургера колой, смогла произнести я.
– Обычно там обитает мой сводный брат с женой, но сейчас они в разводе, разъехались кто куда, так что дом пока пустует.
– Там что, никого нет?!
– А тебя это смущает?
– Нет, но все же… как-то…
– Все в порядке, не беспокойся, никаких смущений, ты можешь оставаться там сколько угодно.
– Ну, что ж, спасибо.
Ехали мы так долго, что я успела пожалеть, что вообще затеяла это бегство.
Наконец, такси остановилось у особняка внушительных размеров, окруженного литой оградой. И я подумала, что зря Леон прибеднялся имея родственничков с таким-то домом, хотя, в отличие от России, здесь не принято было помогать друг другу финансово даже в собственной семье, тем более, какой-то сводный брат… Леон расплатился, мы пошли к ограде, он открыл ворота. Я едва не присвистнула – газон с клумбами, тщательно подстриженные деревья, аккуратнейшая дорожка к крыльцу с белыми ступенями. Нет, пожалуй, я останусь здесь на годок-другой, сюда и Радияра пригласить не стыдно!
– Прошу, – Леон открыл дверь и включил свет в холле, – заходи.
– Как у вас, однако, чудно!
Леон неопределенно хмыкнул, разуваясь. Затем отвел меня в небольшую комнату на втором этаже, я переоделась, бросила сумку и спустилась в гостиную. В камине весело потрескивал огонь, от этого на душе сделалось спокойно и уютно.
– Сейчас соображу что-нибудь поесть, – появился Леон с двумя бутылками вина, – ты какое любишь – красное или белое?
– Давай красное. Слушай, у нас прямо романтический ужин получается!
– А почему нет? – он поставил бутылки на лоснящийся деревянный стол, и посмотрел на меня синими глазами. Что там поэты кропали про глаза, цвета поздних южных вечеров? Либо я дура, либо слишком влюбчивая, либо еще не определилась…
– Помочь с ужином?
– Не надо, я сам. Открыть тебе вино? Могу сыра принести.
– Давай.
Заполучив бокал вина и тарелочку с тремя сортами сыра, я села поближе к камину, и предалась фантазиям о собственном особняке, принце и так далее, но сладкие мысли упорно вытесняли Радяр, Король Ветра, мундштуки, Анри, и дальше по списку…
Леон пожарил восхитительные отбивные с картофельным гарниром, сделал вкуснейший салат, и вообще, так стол накрыл, что хоть завтра с ним под венец! Изумительно, когда мужчина так готовит! Наверное, будет заботливым отцом… я что, уже напилась?
Ужиная, мы болтали о том, о сем, в основном я уговаривала его не уезжать. Вино прекрасно шло под отличную еду, и я умудрилась прилично опьянеть. Когда я стала клевать носом, Леон проводил меня в комнату и кажется, я уговаривала его остаться… какой позор!.. надеюсь, утро никогда не наступит.
Глава девятая
Утро наступило, и было оно ужасным. Терзаясь угрызениями совести, я привела себя в порядок и поползла вниз, надеясь, что Леон не выставит меня из дома за вчерашние домогательства.
– Доброе утро, – на кухне Леон варил кофе, – как самочувствие?
– Мрак… – я присела на высокий кухонный табурет, – ужас…
– Сейчас, – усмехнулся он и достал из холодильника бутылку пива. При виде алкоголя, меня едва не стошнило. – Глотни немного, сразу полегчает.
И я послушалась на свою бедную больную голову, глотнула холодной горьковатой жидкости и сразу же бросилась вон из кухни, заметавшись в поисках туалета.
Сполоснув пылающее лицо, пригладив волосы и поклявшись никогда в жизни больше не прикасаться даже к самому хорошему вину, с позором выбралась из ванной. Взгляд мой упал на телефон, стилизованный под старину, эта красота чинно возвышалась на резной тумбе. Решив позвонить на студию и поговорить лично с Кеном, я подняла трубку, но гудка не услышала.
