ночных клубах, в надежде подцепить крутого парня. Но зачастую крутые и обеспеченные парни приходили со своими крутыми и обеспеченными подругами, зорко охранявшими своих возлюбленных от искательниц счастья вроде Лены.
Она не отчаивалась, характер у девушки был легкий, веселый, грустить она практически не умела, а в жизни боялась четырех вещей: растолстеть, тараканов, сексуальных маньяков и что брат может стать безработным. Дружила Лена с тремя такими же дискотечными завсегдатайками, с Маринкой-Мышкой, с Длинной Ингой и Иркой Безбашенной – безнадежной фанаткой Киркорова.
Однажды, отплясав под очередной хит вечера, девушки вернулись за свой столик и принялись поглощать баночные коктейли, как вдруг к ним подошел симпатичный молодой мужчина в строгом дорогом костюме. Мужчина был в белой рубашке, распространял обаяние, запах «Фаренгейта» и представился Валерой. Долго тянуть и ходить вокруг да около Валера не стал и доходчиво объяснил суть дела. Он работал в новой отрасли развлечений – стриптиз по Интернету и занимался набором девушек, имеющих красивую фигуру и хоть немного умеющих двигаться.
Понаблюдав за Леной и Маринкой, он решил, что как раз они очень даже подходят. Девушки, никогда ранее не слышавшие о стриптизе по Интернету, внимали симпатичному Валере, раскрыв рты. Все оказалось очень просто. Фирма, представителем которой являлся Валера, работала только с иностранными клиентами. Желающий переводил деньги – двести долларов в час на указанный счет, и мог получать удовольствие. Все, что требовалось от девушки, так это медленно и по возможности красиво раздеться под музыку перед видеокамерой за четыреста баксов в месяц. Маринка-Мышка сразу отказалась, сказав, что родители убьют, если узнают. Лена подумала, что ее родителям совершенно ни к чему знать, чем она будет заниматься, и согласилась. Тем более, Валера раз двадцать повторил, что девушки ничем не рискуют, клиента они видеть не будут, потрогать он их не сможет.
На следующий день Лена поехала по указанному на визитке адресу. Офис фирмы располагался в гостинице «Космос». Поднявшись на нужный этаж и постучав в нужную дверь, Лена попала в распростертые объятия приветливой, ни на минуту не закрывающей рта моложавой брюнетки. Через десять минут общения с нею у Лены пошла кругом голова, она подписала контракт, составленный на английском языке и брюнетка занесла ее в компьютер, как «Лилу».
Не давая Лене опомниться, тараторка повезла ее в квартиру, где девушке предстояло работать. Квартира оказалась большой, хоть и однокомнатной, хорошо обставленной, с компьютером и видеокамерой на штативе. Платяной шкаф в комнате был забит разнообразными тряпками и нижним бельем. Лилу переоделась и под «Энигму» попробовала станцевать. Для первого раза получилось хорошо, девушка была довольна не меньше брюнетки. Лена понятия не имела, что именно написано в контракте внизу маленькими буквами и с чем ей придется совмещать стриптиз по Интернету. Она была счастлива, четыреста долларов огромные деньги за то, чтобы просто раздеться перед камерой.
Эпизод 13
Повар китайского ресторана Джон
Джон был двухметровым негром и ненавидел китайскую кухню, но после двух лет напрасных поисков работы в Москве, схватился за первый попавшийся реальный шанс. Вообще-то, вариантов было три: мужчиной по вызову, натурщиком или поваром. Причем последнее ему предложил китаец, рожденный в России, Василий. Познакомились они случайно, в баре, Василий пил пиво, Джон – водку на последние деньги, которые дала ему его девушка, перед тем, как уйти к другому «шоколадному» со стабильным денежным доходом.
Сначала интерес к себе Василия Джон воспринимал как гомосексуальный, потом понял, что маленький желтый Василий испытывает нечто вроде благоговейного трепета перед огромным черным Джоном. Василий работал менеджером в небольшом китайском ресторане и каким-то образом уговорил хозяина, своего родственника, взять Джона на работу.
Готовить новоиспеченный повар не умел совершенно, и Василию пришлось изрядно попотеть, прежде чем Джон научился отличать сельдерей от петрушки. Джон старался изо всех сил, потому что ни натурщиком, ни мужчиной по вызову быть не хотелось, а возвращаться в далекое нищее селение под жарким африканским солнцем, откуда выбрался с таким трудом, не хотелось и подавно.
Наконец, Василий счел, что Джон вполне может приступать к работе, хотя бы помощником повара. Джон страшно волновался, потел и старался ничего не упустить. Среди маленьких китайских поваров он выглядел черным Голиафом, трудно было вообразить более несуразное зрелище. Хозяин это понимал, но в свою очередь не мог отказать своему единственному племяннику Василию, посему всячески старался, чтобы посетители не видели этого повара. Как на зло, Джон так и норовил вылезти к публике.
Ресторан предоставлял своим клиентам такую услугу, как доставка заказов на дом и хозяин решил задействовать часть рабочего дня Джона иначе и стал отправлять его по адресам, дабы он пореже мелькал в ресторане. Джону было все равно – торчать на кухне или ездить с коробками, главное, чтобы платили. На небольшой «ГАЗели» с надписью: «Горячая китайская еда», Джон развозил заказы по адресам и неизменно натыкался на кривые улыбки и недоуменные лица заказчиков. Постепенно это стало сильно раздражать чернокожего гиганта.
Однажды он привез заказ коротко стриженному недорослю, который, увидев Джона разоржался и спросил: «А ты чё, китаец, что ли?» Подружка недоросля хохотала в два раза громче, Джон не выдержал, нахамил клиенту, надел коробку с заказом ему на голову и уехал. Остановившись у первого попавшегося бара, Джон напился и стал проклинать себя за несдержанность, понимая, что наверняка потерял работу и сильно подвел Василия.
Пожалуй, впервые в жизни нагрузившись до бесконтрольного состояния, Джон сел за руль «ГАЗели» и почти сразу же врезался в частное такси с тремя пассажирами.
Протрезвел он уже в больнице. К счастью водитель такси и пассажиры остались живы и даже не пострадали. До суда дело решили не доводить в том случае, если Джон оплатит ремонт машины и каждому выплатит компенсацию за моральный ущерб. Джон лежал на больничной койке, рассматривал потолок и мечтал умереть, но врачи его настырно спасали. Когда жизнь и здоровье были уже вне опасности, к Джону пришел странный посетитель ужасной наружности. Джону было так гадко на душе, что внешний вид посетителя не произвел на него особого впечатления, он был уверен, что пришли требовать деньги и воззрился на урода с черной тоской во взгляде. Придерживая наброшенный на плечи белый халат, посетитель присел на край стула рядом с кроватью Джона и сказал приятным тихим голосом:
– Как вы себя чувствуете?
Джон ответил честно, как на духу.
– Я могу вам помочь, – улыбнулся посетитель, показывая широкие зубы, – в некотором роде.
Эпизод 14
Петр Павлович Зиновьев
Петр Павлович всю жизнь проработал машинистом электропоездов московского метрополитена. Работу свою не то чтобы любил безумно, скорее привык, да так привык, что и не представлял себе иного занятия. Семьянином был примерным, носил усы и с теплотой думал о предстоящей через пару лет пенсии. Старшая дочь прилежно училась на экономиста, сын заканчивал школу, жена – дородная уютная крашеная блондинка, проработавшая честным бухгалтером двадцать лет, отменно пекла пироги и готовила курицу с картошкой. Кошка Маруська исправно приносила котят и не портила мебель, цветы на подоконниках не вяли и расцветали регулярно, а окна в доме обязательно мыли два раза в год.
После смены Петр Павлович ехал на вахтенном автобусе домой, поднимался на третий этаж, открывал дверь и тихо, чтобы не перебудить всю семью, разувался и шел на кухню. Там, на столе, под светом настольной лампы всегда ждал укутанный полотенцем горячий ужин. Петр Павлович ужинал, выкуривал в форточку одну или две «Явы» и отправлялся спать под теплый бок уютной супруги. Петр Павлович закрывал глаза и проваливался в свой постоянный, непрекращающийся кошмар…
Петру было двадцать три года, когда под его поезд бросился первый человек. Этот мужчина в костюме, распахнутом пальто, с дипломатом в руке стоял на самом краю платформы, а потом вдруг взял и шагнул вперед. Петр сначала ничего не понял, услышал только глухой удар и машинально резко затормозил. В вагонах попадали пассажиры, а люди на платформе все что-то кричали. Как Петр вышел из кабины, он помнил весьма смутно, перед глазами все расплывалось. Впереди, на вагоне была кровь, на рельсах кровь, валялся раскрытый дипломат, а рядом рука. Мужская рука, отрезанная по локоть, конвульсивно
