потом надоели, наскучили. Но их не смогли просто засунуть в чулан, как прочую ерунду, которую люди обычно дарят друг другу на праздники.
В машине Брыся задумчиво сказала:
— Я, кажется, знаю, зачем нужно Ра-жди-ство…
— Зачем?
— Чтобы кого-нибудь сделать счастливым. И чем больше, тем лучше! Видишь, они хотели осчастливить Мари, а получилось, что счастливы двое!
Я кивнула, понимая, что она опять права, и с горечью подумала, что если бы каждый человек хотел сделать кого-то по-настоящему счастливым, в мире не было бы несчастных детей и взрослых, одиноких инвалидов и стариков, брошенных собак и кошек, зоопарков, цирков, охоты… И тогда в мире не стало бы равнодушия, убивающего лучшее, что есть в человеке — его человечность.
29.
Когда волшебство рождественских праздников закончилось, мы опять окунулись в работу и прочие будничные занятия. Чтобы немного развлечься, я записала Брысю на Парижское Дог-Шоу — самое крупное зимнее кинологическое событие Франции.
Решив, что на сей раз она достойна лучшего парикмахера, я решила подстричь ее у чемпионки Европы по грумингу, которая совсем недавно открыла салон в одном из парижских предместий.
По дороге в салон Брыся ужасно нервничала: с незнакомыми людьми у нее больше не было проблем, но стрижка — это же совсем другое дело.
— Только пообещай, что ты никуда не уйдешь! — требовала Брыся. — А то я буду орать!
— Не уйду, Брыся, — терпеливо повторяла я. — Можно подумать, ты на операцию идешь, а не на стрижку!
— Все равно, это опасно! — убежденно говорила Брыся. — Вдруг она меня поранит или прическу испортит?
— Не испортит, это же чемпионка! И голос у нее очень хороший.
— Но я-то его не слышала! — заявляла Брыся. — И потом, вдруг у нее хороший только голос?
Над дверью салона красовалась новенькая табличка с незатейливым названием «Стрижка собак». Нас встретила хрупкая симпатичная девушка, Сандра, которой на вид было всего лет двадцать пять.
Мы прошли в салон с новеньким оборудованием: стол-подъемник, ванна, батарея шампуней, спреев, ножниц, расчесок и две дорогущие сушилки говорили о том, что Сандра экипирована именно так, как надлежит настоящей чемпионке.
Она попросила меня поставить Брысю на стол, чтобы получше рассмотреть ее шерсть. Я предупредила, что Брыся вымыта, расчесана и высушена сегодня утром, так что можно обойтись без мытья.
— Да, да, без мытья! — мрачно вторила Брыся, которая никак не могла настроиться на прикосновение незнакомых рук.
— Это кто у нас такой недовольный? — рассмеялась Сандра. — Мыть мы тебя не будем, можешь не беспокоиться.
— Вот и отличненько! — обрадовалась Брыся. — Может, и стричь не будем?
— Будем, будем! — поспешила сказать я и засунула Брысину голову в петлю-держатель. — Ты лучше стой спокойно.
Сандра обошла вокруг стола, внимательно изучая Брысин силуэт, пощупала лапы, провела рукой по очесам, прошлась гребешком по длинным прядкам. Потом вынула из коробки напальчники и сказала, обращаясь к Брысе:
— Вот, смотри! Это — напальчники, я тебя ими немного пощиплю. Это совсем не больно, ты не бойся!
— А я и не боюсь! — бодро сказала Брыся. — Мама меня тоже щиплет!
И Сандра начала работу. Ее тонкие руки мелькали с немыслимой скоростью. Брыся иногда ойкала, видимо, на всякий случай. Шерсть сыпалась на пол, и вскоре Брысиным черным пухом было усеяно все пространство вокруг стола.
Ощипав намеченное, Сандра перешла к стрижке. Ее руки летали, как птицы. У меня возникло странное ощущение, будто Брысю стрижет восьмирукая индийская богиня. Когда Сандра объявила, что стрижка закончена, я поставила Брысю в стойку, и мы втроем полюбовались произведением грумерского искусства.
— Ну как, тебе понравилось? — спросила Сандра, присев перед Брысей на корточки.
— Да так, ничего! — с вызовом ответила Брыся. — Сначала страшно было, а потом — нормально.
— Еще раз спасибо, — перевела я, бросив на Брысю предупреждающий взгляд. — Вы — отличный мастер!
— Да не за что! — улыбнулась Сандра. — Увидимся на шоу!
Мы вышли из салона и сели в машину. Брыся рассеянно смотрела по сторонам и морщила лоб, анализируя последние четыре часа своей жизни.
— Вот видишь, она тебя не поранила и прическу не испортила! — сказала я.
— Чемпионка стригла чемпионку! — хихикнула Брыся. — Интересно, я выиграю?
— Не знаю, — пожала я плечами, — будем готовиться, а там — посмотрим…
Три недели, оставшиеся до выставки, пролетели незаметно. Каждый день мы бегали во дворе и тренировали выставочную стойку. Уверенная в себе после победы на Чемпионате, Брыся спокойно выполняла то, что от нее требовалось. Мне же было в радость заниматься с ней: сосредоточенная, целеустремленная и удивительно красивая Брыся стала не только моей гордостью, но и полноправным партнером.
Тай из-за забора тихонько наблюдал за тренировками. Сначала ему было все равно, но потом он втянулся и начал давать дельные советы.
Перед выставкой мы съездили повидаться с Чарли. Он нашел, что за последние два месяца Брыся похорошела. «Потому что потолстела, — уточнил он. — А то была совсем худющая. Тощая — это некрасиво».
В день Парижского Дог Шоу мы вышли из дома очень рано, в небе еще виднелись звезды.
Брыся посмотрела наверх и улыбнулась:
— Мне Тай сказал, что там, наверху, есть созвездие Куки, Наны и Соны. Только я забыла, как оно называется.
— Гончие Псы, — ответила я. — А его главная звезда называется «Сердце Карла».
— Красиво, — задумчиво сказала Брыся. — А этот Карл, он тоже был собакой?
— Может быть… Наверное, астрономы тоже иногда называют звезды в честь своих собак.
— Эх, жаль, что ты не астроном! — грустно сказала она. — А то ты нашла бы две новеньких звезды и назвала их «Юджи» и «Брыся».
— Да, жаль… Но вы обе — звезды моего сердца. Знаешь, ведь у каждого человека в сердце есть звезды, как на небе.
— И у каждой собаки! — твердо сказала Брыся. — Я это точно знаю!
По дороге в Париж Брыся что-то бормотала, а я слушала музыку. На горизонте, слева от меня, появилось оранжевое зимнее солнце, похожее на гигантский апельсин. Восход над Парижем был, как всегда, прекрасен.
Машин почти не было, и мы быстренько добрались до места. Пройдя внутрь спортивного комплекса, мы замерли от восторга: вокруг носились собаки потрясающей красоты и грации, настоящие произведения искусства: афганские борзые и овчарки, йорки и чау-чау… Брыся спокойно и уверенно наблюдала за этой говорливой, разношерстной толпой.
Внезапно перед нами появился серый малыш-кокер, которого вел на поводке маленький мальчик. Оба
