Тео…
Увидеть это своими глазами… было ужасно.
Он был таким…, таким…
Идеальным. Единственным.
Ее идолом…
И таким мертвым…
Его кожа была бледной, почти серой. И Лилиане показалось, что под кровью, которой сама испачкала его, она уже видит структуру пылинок, рассыпающуюся прахом…
Громкий рык, такой, что был слышен даже в диком хохоте Сирины… или той, кем она была теперь, раздался сзади.
Это заставило Лилиану обернуться. И с удивлением, она увидела, как Михаэль, сжимает кулаки. Очевидно, невероятным усилием удерживая себя на месте. Два других вампира были рядом с ним, словно готовясь сдерживать друга в случае, если у того сорвет контроль.
Две другие девушки, стояли на середине расстояния между Риной и Лили. И между ними всеми, светились, непонятные, эфемерные нити той странной связи, что собрали их по всему миру.
Эта картина не задела ее.
Ничто не имело значения. Не могло пробиться сквозь шок осознания того, что перед ней лежал мертвый Теодорус.
Ее руки обхватили его щеки, и Лили прижалась к его губам,… неподвижным, остывающим, мертвым…
- Итак, ты решилась… - голос, который не мог принадлежать никому, живущему на этой земле, полоснул по ее нервам обжигающей болью, отвлекая от Тео.
Лили даже не вздрогнула. Не было ничего больнее того, что она переживала от осознания его смерти.
Но Лилиан подняла голову, понимая, что ее призыв был услышан.
Перед ней, в теле Сирины, расположилась в воздухе та, даже имя которой было под запретом. Ее не называли. Заменяли имена синонимами, нарицаниями. Ее ужасались. И никогда, уже в течение трех тысяч лет, никто не решался ее вызывать.
Мертвая богиня…
Богиня смерти…Кали было одним из ее имен, самым безобидным…
- Что же ты молчишь? Озвучь свою просьбу, ради которой призывала меня, Лилия, - глаза Сирины горели черным огнем, пылали. Казалось, что тьма изливается из этих очей, заполняя пространство, на котором все стояли.
У нее сел голос, а горло сжалось от ужаса, от страха, от невыразимого ощущения, которое сковывало все ее члены из-за такого близкого присутствия богини.
Но Лилиана не собиралась теперь сдаваться и отступать.
То, что богиня явилась - замедлило распад тела Древнего. Но не остановило. И ей стоило умолять быстро…
- Оживи его, - Лилию прижимало, пригибало к земле, но она боролась, продолжая держать ладонями голову любимого. - Верни мне…
Богиня рассмеялась.
И от этого хохота, кровь потекла из носа Лилианы, прочерчивая теплые дорожки к губам. Лили опустила это, стараясь выдержать черноту взгляда Кали.
- Ты человек…, все еще человек, - богиня прошлась по ней взглядом. - Зачем тебе прах вампира, Каратель? Я могу предложить большее…
- Я не Каратель, - Лили прервала Кали, видя, как все серее становится кожа Тео. Вот это было страшным для нее. Самым ужасным. - Я его Лилия. Я принадлежу Теодорусу. А он - мне. Верни мне его, пожалуйста…
Если надо было умолять, она была готова к этому. Как и ко всему, чего могла потребовать Кали.
- Тебя отвергли, - словно не заметив слов Лилианы, продолжила Кали. - Твоя семья отреклась от тебя, из-за слепоты. Я могу вернуть тебе это все. Отца, мать, сестру, клан… Могу сделать так, что тебя примут назад, вернут все, что тебе причитается. Что скажешь? - богиня улыбнулась.
Губы Лили треснули от этой улыбки.
- Нет, я отказываюсь от этого дара.
На лице богини появилось удовольствие.
- Хорошо. Я задам другой вопрос. Ты хочешь, чтобы это зрение у тебя осталось? Я могу сделать так, что ты больше никогда не будешь во мраке. И будешь опять видеть. Своими собственными глазами.
Голос богини изменился. Стал мягким, ласкающим. Медом струился по коже Лилии, избавляя от любой боли и страдания.
Искушение.
Часть ритуала.
Она могла принять это предложение. И Кали дала бы ей то, что предлагала.
Но ничего из этого, не было надо Лилиане.
Она давно перестала мечтать о чем-то подобном. Забыла об ущемленном самолюбии, о презрении клана. С тех самых пор, как ощутила Теодоруса, стоящего с ней рядом в том зале.
- Он - единственный мой свет. Единственные глаза, которые я желаю иметь всегда.
Искушение было предложено. И она отказалась.
Пришел черед других испытаний.
- Хорошо, Лилия, - Кали улыбнулась губами Сирины.
Сзади раздалось глухое, яростное рычание.
Наверное, Михаэль был на грани.
Богиня посмотрела туда, за спину Лилианы.
- Смири себя, Мастер, - Кали усмехнулась, - глупо пытаться диктовать правила и возмущаться, когда у меня твоя любимая, тебе так не кажется? - тонкая бровь вздернулась над черными, переливающимися глазами. - А она такая сладкая, - богиня облизнулась, - сила этой ведьмы такая огромная, манящая, что я могу и оставить ее в своей власти. Замолчи, и не мешайся, если хочешь получить свою Сирину обратно.
Тихое проклятие сорвалось у Михаэля, но он послушно замолк.
Ни у кого из них не было силы тягаться с богиней смерти. И потому, больше никто не смел вмешиваться в их разговор.
- Он не заслужил этот шанс, - богиня произнесла эти слова с задумчивой интонаций, снова, сверху вниз, изучающе рассматривая Лили. - И я не вижу причины удовлетворять твою просьбу…
Лилиана закусила губу, не обращая внимания, что из той, и без того, течет кровь.
Нельзя было поддаваться ничему, ни страху, ни отчаянию, ни этой боли, которая терзала ее изнутри.
Все, каждое слово было испытанием. И нельзя было оступиться. Нельзя было спешить.
Хоть и хотелось закричать: 'ЛОЖЬ! НЕПРАВДА!'
Не было для Лилиан никого, более достойного шанса, чем он.
Ей было безразлично, что Теодорус творил, и как. И за какие злодеяния кто-то мог посчитать ее любимого недостойным.
- Молчишь? - богиня усмехнулась, так и не касаясь ногами земли. - Хорошо.
Что было хорошего хоть в чем-то сейчас? Она не понимала этого. Но продолжала молчать, ожидая
