Мир всегда будет помнить роль Горбачева в устранении дамоклова меча, под которым человечество прожило сорок лет, но в России вряд ли забудут упущенные им выгоды. В июле 1989 г. Горбачев и канцлер ФРГ Коль согласились, что
Самое интересное, что Европа такие сроки негласно лишь приветствовала, хотя, возможно, на словах изображала бы «озабоченность». 19 апреля 2005 г. в телевизионной передаче «Процесс пошел» (о Горбачеве и перестройке) принял участие Войцех Ярузельский. Он по-русски рассказал о своем визите в Англию в 1989 г. следующее: «Улучив момент, Маргарет Тэтчер отвела меня на два шага в сторону, чтобы нас никто не слышал, и, взяв меня за пуговицу, сказала: предпримите что-то, как-то подействуйте на Горбачева, сделайте все, умоляю, – только бы Германия не объединилась. Точно так же был настроен Миттеран».
Стена рухнула всего через 4 месяца, но и тогда Коль говорил Горбачеву (эти слова многократно цитировались):
Вплоть до последних переговоров в Архызе 16 июля 1990 г. – о Большом договоре, о переходных мерах, о выводе советских войск (к тому времени вопрос объединения Германии был уже решен) и, если верить газете «Правда», о
К архызской встрече вопрос о нейтрализации Германии уже не стоял. Горбачев повел разговор так, что Колю даже не пришлось затрагивать тему «отступного». Как подарок Россия получила кредит (!) на строительство жилых поселков для офицеров выводимой армии. Изложенное опирается на рассказ высокопоставленного сотрудника посольства СССР в Берлине.
Будущим историкам обязательно надо будет учесть следующее. Советская верхушка привыкла придавать огромное значение устным соглашениям. Важнейшие дела партийные боссы нередко решали в неформальной обстановке, и любая достигнутая ими – хоть в бане, хоть на охоте – договоренность подлежала исполнению. Никто не подсказал Горбачеву, что западные люди этому не обучены. Он жалуется, что его высокие собеседники из США, ФРГ (и еще каких-то стран) в задушевных беседах у камина и на яхте давали ему слово, что НАТО не будет расширяться на Восток. Наверняка давали. Но в этом случае уже наутро должны были получить меморандум, начинающийся словами: «В продолжение нашей вчерашней беседы!..» или «Закрепляя достигнутое накануне взаимопонимание…» Но такие бумаги от Горбачева не поступали, что давало его собеседникам, с их точки зрения, полное право забыть о своих обещаниях. Горбачев же, судя по всему, слишком уверовал в принцип: джентльмену верят на слово, у джентльмена не проверяют карты.
К 1 января 1990 г. было уничтожено 1498 советских ядерных ракет дальностью от 500 до 5500 км и их пусковых установок. Соответствующая американская цифра равнялась 451 уничтоженной ракете. Почему же Западу было не любить Горбачева?[44] Кто же не хочет увеличить свою безопасность? Но нет и оснований утверждать, что Запад хотел развалить СССР. Запад мечтал о таком СССР, который не только не угрожает уничтожить полмира, но и не способен это сделать. Демократический, мирный, рыночный, во всем согласный с Западом, желательно под руководством Горбачева. Развал же СССР давал гарантированное расползание ядерных технологий и материалов по миру и появление нескольких непредсказуемых ядерных держав (Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан; многочисленные шахты для ракет дальнего действия были – и кстати, остались! – также в Туркмении) вместо одной предсказуемой.
Тем не менее жадность Запада все же приблизила конец СССР – точнее, сократила его агонию. Горбачев просил «Большую семерку» о крупном кредите. Он надеялся наполнить прилавки, разоренные «интенсификацией и ускорением», и этим сбить зашкаливающее напряжение. Ему в этом с трогательной простотой отказали, объяснив, что надо сперва делом доказать свою приверженность рыночным и демократическим реформам. В московских разговорах это комментировали так: «Семерка решила, что деньги вряд ли будут возвращены и потому включила дурочку». Изумлению Горбачева не было границ: а чем еще, кроме реформ, он занимается? Дело было 19 июля 1991 г., за месяц до путча и за пять месяцев до упразднения СССР.
3. Разжигание страстей
Люди, запутавшиеся в событиях, обожают объяснения-афоризмы – чтобы одна фраза объяла всю суть сложного явления и ломать голову больше не требовалось. Подобный спрос всегда рождает предложение. Афоризм именно такого рода, притом достаточно высокомерный, пустил бывший разведчик и практикующий остроумец Леонид Шебаршин. Звучит это так:
Обсуждение процессов в «советских республиках» в период 1985–1993 гг. выходит за пределы задачи, которую я себе поставил, но совсем их не коснуться нельзя.
Строго говоря, в 1985 г. на национальных окраинах царила обманчивая (а может быть, и не обманчивая) тишина. Да и в течение почти всего следующего года поверхностный взгляд не увидел бы там заметного оживления. Разве что зазвучали голоса в пользу идеи «регионального хозрасчета», т. е. более высокого уровня экономической самостоятельности. Попытки настоящих диссидентов выйти из подполья на Украине, в Молдавии, Прибалтике, Закавказье жестко пресекались: «двойной идеологический гнет» не был выдумкой «антисоветчиков».
При всем разнообразии национально-освободительных движений они схожи в главном. В каждом из таких движений есть люди, предпочитающие даже в борьбе с режимом не выходить за рамки режима, и есть стихийные силы, управлению поддающиеся мало. Стоит вечной мерзлоте слегка подтаять, эти силы обязательно заявят о себе. Межэтническая напряженность вырывалась наружу даже в советское время, когда это гарантированно вело на лагерные нары. Когда же дотоле безжалостная власть вдруг слабеет, жди серьезных событий.
Первый раз рвануло там, где меньше всего можно было ожидать: в идиллической и полностью русскоязычной Алма-Ате в декабре 1986 г. студенты-казахи предприняли попытку «русского погрома». Беспорядки были подавлены с привычной, казалось бы, советской свирепостью, но внимательные люди заметили разницу. Во-первых, дело не было полностью замолчано – оно пусть и акварельно, но обсуждалось в газетах. И во-вторых, самое главное, в этом обсуждении проскальзывали обороты типа «вместе с тем», «но надо признать и то, что».
Пессимисты настроились, что следом немедленно полыхнет и в других местах – но нет: 1987-й прошел, как многим тогда показалось, под знаком энергичного общедемократического пробуждения. Из событий года сколько-нибудь ярко национально окрашенными оказались лишь выступления крымских татар, требовавших организованного и за счет властей возвращения их в Крым и обустройства там. Некоторые мудрецы со Старой площади решили, что национальные вопросы и впредь останутся на обочине шоссе, ведущего в «обновленный СССР». А между тем именно в 1987 г. больше чем в половине республик возникли ядра организаций, из которых год спустя сформируются «народные фронты» и им подобные движения. Эти «фронты» поведут затем свои республики к независимости.
