предприятий, но даже это не смогло изменить это название, напоминающее нам о нежной богине любви и ее кошках с их ласковыми и мягкими повадками, такими близкими всем влюбленным.
Подобно кошке, Фрейя хотя и была так близко связана с любовью и красотой, никогда не считалась только милой и ласковой. При необходимости она надевала латы и умело сражалась. Она нередко вела валькирий на поле брани, и когда она возглавляла их ряды, то звалась Вальфрейей и у нее было право выбирать половину тех, кто должен умереть, вторую же половину она предоставляла выбирать Одину.
Фрейю иногда отождествляли с Нертус, ее матерью, символизировавшей вседержительницу Землю. Управляя ее священной колесницей, она обожала наряжать планету в зелень и цветы, призывая семена набухать, прорастать и давать урожай. К тем смертным, кто с разумной добротой ставил плошку с молоком на зерновом поле для ее кошек, она была особенно благосклонна и защищала их урожай от непогоды и других бедствий.
В Южной Германии ее называли Холь или Хольда, и зимой она представала доброй и красивой, покрывая землю сверкающим ледяным панцирем, чтобы защитить ее от всех возможных невзгод в месяцы испытаний. В этом смысле она была не только богиней жизни, но и смерти. Но смерть представала перед ее почитателями не призрачным, скалящим зубы скелетом, а любящей матерью, зовущей своих уставших детей уснуть у нее на груди.
Скандинавская Эдда содержит несколько непоследовательных ссылок на эту великую богиню, и из них мы можем узнать, как Один дал ей власть над девятью мирами или, по другой версии, над девятым миром[15]. Будучи богиней и жизни, и смерти, она изображалась наполовину мертвой и бесцветной, наполовину живой, в цвете, совсем как брахманская богиня природы Кали, мать. Первоначально даже в ее более темном облике она не несла в себе никакой разрушительной силы, а была просто правительницей своей обители в нижнем мире, где принимала души умерших, когда они, совершив долгое и утомительное путешествие, прибывали в Хальяр. Мы также можем сравнить ее с Матерью-Землей из итальянской мифологии, убаюкивавшей уставшего умершего на своей нежной груди. Но и в эти теории проник материализм. В немецких легендах Хель стала матерью Холле, богиней домашнего ремесла, прядения, ткачества и домашнего хозяйства. Когда выпадал снег, говорили, что это она взбивает свою перину и на землю летят перья-снежинки, когда шел дождь, это означало, что она стирает, а густые облака свидетельствовали о том, что она села за ткацкий станок.
Христианство довершило вырождение Хель. Новая вера не признавала богини смерти, но отождествляла Хель с собственным пониманием ужасного места наказания, превратив богиню в место пребывания грешников. Сама Фрейя, как и большинство древних божеств, была названа демоном или ведьмой и была изгнана на вершины гор, когда-то посвященные ей. Она фигурирует в средневековых историях в виде морщинистой старухи, ненасытной и жестокой. Ее жрицы разделили ее судьбу. Они больше не были прекрасными дочерьми Матери-Жизни; теперь они стали уродливыми, тощими и злыми, недостойными отпрысками ада. Но даже и сейчас они остались узнаваемыми, благодаря кошкам, когда-то возившим колесницу Фрейи, а теперь ставшим скакунами, на которых ведьмы ездят по воздуху, или их компаньонами в повседневной жизни. Христиане стали считать их пособниками дьявола.
Несмотря на такое кардинальное изменение в религиозных взглядах, ведьмы продолжали готовить любовные зелья и творить заговоры, как и приличествовало слугам богини любви, и нередко при этом использовали кошачью шерсть. Еженедельные шабаши проводились в священный день Фрейи, и это стало дополнительной причиной осуждения со стороны христиан, связывавших этот день единственно с трагедией Христа и соблюдавших в пятницу строгий пост. Нет нужды вспоминать здесь о том, как священники новой религии мучили и убивали последних приверженцев старой веры. Они так усердно выполняли свою работу по искоренению этих старых убеждений, что сегодня сохранились весьма смутные и сомнительные сведения о них. Но сохранившиеся предрассудки все еще направляют свой вялый указующий перст в сторону едва различимого в тумане пути, и то тут, то там во мгле проглядывает изогнутая едва различимая тень. Одна из них была замечена преподобным Р. Уолшем, путешествовавшим по воде. Он нашел, что его спутники «твердо убеждены в том, что существует четыре зловещих предзнаменования несчастья на судне», «несчастье неизбежно при следующих обстоятельствах», по их мнению: «если выйти из порта в пятницу, если иметь на борту черную кошку, если среди пассажиров окажется беременная женщина или священник». Мистера Уолша заинтересовало, почему эти совершенно безопасные и непредосудительные вещи вызывают такую антипатию, и ему объяснили, что, по всеобщему мнению, они приносят несчастье; но никто не смог дать ни одного вразумительного разъяснения, кроме того, что «Сатана, бывший князем воздушных сил, мог, естественно, управлять ветрами, а так как священник был его величайшим врагом, то он всегда являлся экипажу, пригласившему его на борт, и в наказание обращал против него всех своих низших слуг — штиль, встречный ветер и бури».
Прозвучавшее объяснение — довольно правдоподобно, так как антагонизм между Сатаной и священником вполне понятен; но мы вправе ожидать, что «Старый джентльмен» (то есть дьявол) был бы доволен наличием на борту черной кошки, которая часто используется в магических ритуалах и воплощает близкие ему идеалы! Ясно, что причина лежит гораздо глубже. Те, кто пускался вплавь по мистическим водам Матери-жизни в священный день главной богини (а Фрейя едина с Венерой), брали на борт женщину, имевшую в себе доказательство торжества жизни, олицетворявшейся этой богиней, или животное, посвященное Творению и Репродукции, или жрицу, призванную служить Божественной матери (и не важно, каким именем ее будут называть: Мария, Венера или Исида), тем самым сознательно или бессознательно взывали к Тайне. Благоразумие явно запрещало столь соблазнительное использование Неизвестной Силы, и моряки предпочитали не связываться со священными символами Великой матери, чьей грудью они были вскормлены.
Глава 8
Христос и кошка
Замечателен тот факт, что кошка никогда не упоминается в канонических книгах, составляющих Библию, но мы можем предположить, что это упущение частично объясняется той нетерпимой ненавистью, которую евреи питали ко всему, что их египетские правители и надсмотрщики почитали священным. Мы можем отнести это также к тому, что этот избранный народ так долго вел кочевую жизнь, что это помешало ему узнать кошек в качестве домашних друзей. Но вероятнее всего, что все дело в их национальном характере, так как в Библии вообще нет ни одного упоминания о том, что у евреев есть какие-то домашние любимцы или спутники из мира животных, хотя у всех окружавших их народов они были.
Во фрагментарном учении Иисуса, которое можно найти в четырех Евангелиях, признанных христианскими церквями, мы находим свидетельства того, что Господь говорил, что во всех существах есть частица Священной Жизни. Хотя человек может почти не осознавать того уважения, которое следует из этого хода божественной мысли, и продает пяток воробьев за пару грошей, ни одна, даже малейшая жертва не проходит незамеченной Богом и не падает на землю без Его ведома. Маловероятно, что это один- единственный случай, когда Иисус подчеркивал всеобъемлющую любовь Создателя, и его изолированность станет понятной, если мы вспомним то огромное количество Евангелий, которые христианская церковь отвергла как еретические. Да и оставшиеся, по словам Вилдерфорса, были «значительно фальсифицированы», и «корректоры», назначенные духовными комиссиями, занимались «исправлением текстов Священного Писания» в интересах того, что они считали единственно верным.
Упущение канонических Евангелий восполнено в замечательной книге под названием «Евангелие
