проверять вещи, которые кажутся очевидными. Таким образом мы предупреждаем создание повести, основанной на каком-то ошибочном предположении, как это получилось у одной женщины, которая писала о семье из Девона, попавшей в неприятности, потому что мужа посадили в тюрьму за карточные долги. Такого рода долги в Англии невозможно вернуть судебным путем.
К предметным исследованиям относится также и сбор информации о месте действия. Когда я писала первую повесть, то получила весьма поучительный урок. Книга начинается с эпизода, в котором Рейн Морган приезжает в деревню, где мы уже несколько лет имели собственный домик. Если бы действие разворачивалось летом, в ней было бы множество ошибок. Только через год после выхода книжки я первый раз увидела, как это место выглядит летом, потому что мы всегда снимали домик на зимние каникулы. Сезонные изменения меня поразили.
Я научилась никогда не верить фильмам, телевидению, книгам и старым фотографиям, не говоря уже о визитах в другие времена года. Растительность меняется, пейзажи появляются и исчезают, когда деревья цветут или теряют листву, спокойные места становятся оживленными, и наоборот. Кроме того, на излагаемую историю влияет долгота дня. Когда я начала Patterns in the Dark с фразы «Заканчивался октябрь», тем самым сообщила, что вечерами темнеет, и не видно, приходит кто-то или уходит. Молодая женщина, которая не вернется домой до наступления темноты, может оказаться в трудном положении.
ЦЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Их целью является подкрепление нашего сюжета так называемой материальной, или научной правдой. Речь идет не о том, чтобы хвастаться количеством прочитанных книг, изученных стран и замученных вопросами консультантов. Лучше, если бы в готовой повести вообще не было видно нашей работы. В конце концов, если читатель хочет прочесть какой-нибудь учебник или путеводитель, он может это сделать так же легко, как мы
Хороший автор старается уделять предмету своего интереса столько внимания, чтобы избежать ошибок. Если он пишет о героине, которая работает в химической прачечной, то должен быть уверен, что когда она мимоходом вспоминает о каком-то химическом препарате, то имеет в виду средство, которое действительно используется в прачечных. И я надеюсь, что ты не захочешь описать нам весь процесс удаления пятна от яйца с твоего галстука, или химический анализ препаратов, которые твоя героиня будет использовать. Это забавно звучит, пока разговор идет о столь мало важных делах, как химические прачечные, но мы все встречали повести, перенасыщенные техническими подробностями.
Сбор информации может привести к интересным открытиям. Какая-то информация появилась неожиданно, в связи с актуальными событиями, и нам надо решить, как ее можно использовать. Ты решил поместить действие своей повести в Испании, ее мало известной части, открываешь газету, и видишь статью об этом регионе. Думаешь о каком-нибудь загадочном событии в мире искусства, и неожиданно по телевизору показывают передачу о затерянных полотнах старых мастеров.
Иногда связь между воображением и фактами может вызывать тревогу. В январе 1994 года я начала писать Wish You Were Here, повесть о человеке, который вкрадывался в доверие, и убивал женщин. Местом действия я выбрала Глочестер, город, в котором жила в шестидесятых годах, и которого ранее в своих книгах не использовала. В марте по страницам газет прокатилась волна сообщений о жутких находках на Кромвель-стрит, в Глочестер, разумеется. Мне пришлось решать, перенести действие в другой город, или оставить все, как было задумано, дополнительно пользуясь сообщениями полиции. Я выбрала второй вариант. В Глочестер проходят только первые сцены книги, но тень Кромвель-стрит легла на всю книгу. Я использовала ее, как мотив.
Как определить, что информации собрано достаточно? Это никогда не известно — иногда только во время работы над повестью мы понимаем, что данных не хватает. Нельзя все предвидеть заранее. Персонажи могут показать интересы, которых мы ранее не знали, и в результате приходится штудировать, к примеру, учебник тенниса. Или какой-нибудь маленький гений выигрывает чудесный автомобиль, и приходится топать с расспросами в автомобильный салон. Или герой забирает жену в Уэлльс на уикенд, в такое выбранное тобой место, которое находится достаточно далеко от дома, и приходится проверять, действительно ли оно так красиво выглядит, как пишут в путеводителе.
Некоторые писатели после того, как напишут первую версию текста, делают перерыв, и снова собирают информацию, другие предпочитают закончить работу над текстом, и лишь тогда этим заняться. Какой бы способ ты ни выбрал, держи всегда список вещей, в которых не до конца уверен. Хорошим местом для такого списка будет страница, соседствующая с планом глав.
НАСИЛИЕ
Просматривая план глав, тебя может обеспокоить количество насилия. В зависимости от предпочтений, ты решишь, что его слишком много, или слишком мало. Это проблема постоянно морочит голову создателям криминальной литературы. Когда они встречаются в узком кругу, часто доходит до оживленных дискуссий на эту тему.
Насилие — это вопрос моды, как в литературе, так и в кино. После жестоких семидесятых годов пришли более спокойные восьмидесятые, а их в свою очередь, сменили ужасные девяностые. В 1994 году писатель и критик Джулиан Саймонс, в новом издании книги Bloody Murder выразил сожаление из-за того внимания, которое уделяется в современной американской литературе насилию (целые горы трупов, садомазохизм и т. д.). В типичном для себя резком стиле он атаковал расхваливаемых представителей этого литературного стиля:
«На каждой их стороне, и на каждой странице видно, что они очень плохие писатели, и единственным достоинством их стиля является темп».
Это писательство, похоже, находится в таком же скверном состоянии, как жертвы, которые в нем появляются, а эффекты ближе к кошмарным комиксам, чем повестям. После серии убийств, совершенных Розмари Уэст, которая проявляла симптомы того, что судебный психолог назвал хищной, садистской, сексуальной психопатией, уже нельзя использовать аргумент, что «у нас такого не бывает».
Лаура Каммингс, рецензируя для «Гардиан» книгу одного британского писателя, сказала, что в сегодняшней массе книг, переполненных жестокостью, не встретишь типичную сенсационную повесть. Она выразила сожаление, что автор не сделал чего-то большего, чем просто посчитать акты насилия.
Проводя интервью с британскими авторами криминалов, я поняла, что большинство из них само навязывает себе определенные нормы. Среди тех, что используются повсеместно, есть принцип не сообщать читателю информацию, которая могла бы привести к тому, что он совершит похожее преступление. Поэтому, если сюжет требует показать рецепт создания бомбы, в нем опускаются некоторые ключевые элементы. В повести Curse the Darkness убийство маскируется под повешение; и хотя я узнала, как это можно сделать, не написала об этом. Многие писатели следят за тем, чтобы жертвами преступников не становились дети. Авторы отказываются от этого, потому что считают этот прием слишком жестоким и отвратительным, чтобы его использовать, а кроме того, не хотят подвергать слишком сильному испытанию впечатлительность своих читателей.
Как писатели, так и писательницы этого жанра примерно одинаково относятся к насилию, хотя надо признать, что в книгах мужчин до применения силы доходит чаще. Творцы детективов могут ее избежать, кроме, разумеется, описания найденного тела, потому что их герой появляется уже после того, как совершено преступление. Но очень трудно обойтись без насилия в повестях, которые пишутся от лица убийцы.
И наконец, следует сказать, что ни количество трупов, ни тема не решают об успехе книги. Каждый из нас может описать жестокую сцену, в которой потоками льется кровь и хрустят кости, но нужен
