график!
Он тронулся с места, проскочил перекресток и помчался по широкой улице на скорости под восемьдесят. Он испытывал сложные чувства. С одной стороны, все складывалось удачно, и практика подтверждала, что теория имеет значение, но вот с другой… Трофимов еще не утратил способность испытывать угрызения совести. Пожалуй, это качество и отличало его от большинства специалистов команды Лесневского.
Парень все-таки ему нравился. Хороший парень.
Вадим снова не знал, куда девать руки. Поскольку у джинсов карманы были слишком узкие, он пытался засунуть одну руку в разрез между пуговицами рубашки, а другую пристроить под ремнем на пояснице. Глеб с нескрываемым любопытством наблюдал за этими маневрами.
– Как ощущения? – спросил он, улыбаясь. – Штырит?
– Более чем, – осипшим голосом сказал Вадим. Затем, прокашлявшись, добавил уже более внятно: – Штырит.
– Это хорошо. Тех, кто впервые живьем выходит в эфир, трясет еще больше. К этому трудно привыкнуть сразу, но это нормально.
Вадим все еще продолжать воевать с руками, не желавшими находить подобающее им место, но с волнением уже вполне управился. Он присел на стул перед звукорежиссерским пультом.
– Интересное ощущение, – сказал он, – как будто это не моя песня, а чья-то чужая.
Глеб продолжал улыбаться. Они находились в эфирной студии. Только что проскочил маленький блок рекламы, вышедший сразу после песни Вадима, сейчас играла одна из старых вещей «Дюран Дюран».
– Твою песнюшку мы позже протестируем, – сказал Шестопалов и склонился над ежедневником. – Если реакция будет благожелательной – что ж, ветер тебе в парус.
– А если не очень?
– Это вряд ли, но…
Зазвонил телефон. Вадим от неожиданности подскочил, потому что аппарат стоял почти у него над ухом. Глеб взял трубку.
– Алло! Да, «Пилот»… Что? Какая? Сейчас «Дюран Дюран», «View To A Kill»… До нее? А, до рекламы! – Глеб в паузе подмигнул Вадиму. – Это группа «Темная половина», песня «Весна»… Ну, не знаю, девушка, смотрите в магазинах или попробуйте попозже скачать у нас на сайте… Пожалуйста. До свидания.
Положив трубку, Глеб уселся на краешек стола и торжествующе глянул на своего смущенного гостя.
– Ну, что, супермен, – сказал он, покручивая связку ключей на пальце, – с тебя бутылка. Тобой уже поклонницы интересуются.
Вадим немного стушевался, но было видно, что он доволен.
– Ладно, не дрейфь, – уже серьезно добавил Шестопалов, – сработаемся. Пока можешь посидеть, подумать, а я тебя оставлю ненадолго.
Он вышел.
Вадим посидел немного, покрутил головой, полистал списки песен. Время от времени он бросал короткий взгляд на телефон. Глеб наверняка решил бы, что он ожидает новых звонков, но Вадим интересовался телефоном совсем по другой причине.
Наконец, он решился. Аккуратно приподнял трубку, набрал номер. Молчание его длилось очень долго.
Абонент не отвечал.
4
– Сима, вставай! В садик опоздаем.
– Не хочу!
– Я те дам «не хочу»! Ну-ка, поднимайся.
Лариса легонько потянула мальчика за ухо. Максим открыл один глаз, моргнул, снова закрыл. Начиналась его любимая игра под названием «Пинками в детский сад».
– Симка, не зли маму.
Мальчишка открыл другой глаз.
– А ты купишь мне вечером Бэтмена?
– Если не встанешь, я Бэтмена сделаю из тебя самого!
Максим нехотя стал выползать из-под одеяла.
– Вот умничка.
Лариса пошла в кухню. Электрический чайник уже закипал, на столе стояла тарелка с бутербродами и миска манной каши. На завтрак в садик они, как всегда не успевали, приходилось кормиться дома. Впрочем, домашнюю кашу пятилетний сорванец жаловал не больше, чем детсадовскую, и сейчас Ларису ожидала еще одна перебранка – одна из тех, что иной раз доводили ее до нервного срыва.
– Максим, ты идешь умываться?
– Да-а, иду-у.
Маленькая тень переместилась из детской комнаты в ванную. После нескольких секунд мелодичного журчания, смешанного с зеванием, свирепо гавкнул сливной бачок унитаза. Потом полилась вода из крана. Несмотря на ранний нигилизм, малыш умывался сам и чистил зубы без напоминаний. Вероятно, самостоятельности он учился у мамы, которая уже не первый год наглядно демонстрировала, каково обходится без поддержки. Иногда Лариса ловила его за возней с молотком – Максим пытался что-то починить, предварительно сломав. Когда после очередного вывода из строя какого-то аппарата Лариса сделала ему замечание, мальчишка вскинул руку в театральном жесте и рявкнул: «А кто будет чинить? Пушкин, что ли?! Или папа?».
С манной кашей Максимка сегодня управлялся особенно долго. Лариса успела помыть посуду, заправить постель и вынести мусор, а парень все еще ковырялся в тарелке.
– Сима, если ты наелся, так и скажи!
– Я наелся.
– Тогда пей чай, он уже остыл.
Максим отодвинул тарелку и схватился маленькой ручонкой за самый большой бутерброд. В этот момент в дверь позвонили.
– Ой! – вырвалось у Ларисы. В такой ранний час их никогда не навещали. Даже соседка Люба, прежде чем завалиться в гости, предварительно звонила по телефону. Кто это может быть?
Лариса, увидев на лице сына вопросительно-настороженное выражение, подмигнула ему и направилась в прихожую. Заглянув в глазок двери, она никого не увидела. Едва она успела подумать, что звонок просто среагировал на помехи в сети (такое у нее иногда случалось), как позвонили снова.
По старой привычке – не раздумывая – Лариса открыла дверь.
– При-и-вет!
Она отшатнулась. На пороге, привалившись к косяку, стоял плечистый гигант в безрукавке и синих спортивных штанах.
– Привет, – выдавила Лариса. – Чего так рано?
– Разбудил? Извини. В квартиру-то пустишь?
Лариса крепче взялась за дверь, оставив только небольшой проем, чтобы можно было разговаривать.
– Извини, Володя, некогда. Сына в садик собираю. Что ты хотел?
Мужчина поцокал языком.
– Даже по старой дружбе?
Лариса побледнела.
– По какой дружбе? Это ты с Игорем дружил, а я с вами не выпивала.
